Роберт Рождественский - Вся жизнь впереди… (сборник) Страница 3

Реквием (Из поэмы)

Черный камень,черный камень,что ж молчишь ты,черный камень?Разве ты хотел такого?Разве ты мечтал когда-тостать надгробьемдля могилыНеизвестного солдата?Черный камень.Что ж молчишь ты,черный камень?..Мы в горахтебя искали.Скалытяжкиедробили.Поезда в ночахтрубили.Мастера в ночахне спали.Чтобы умными руками,чтобысобственною кровьюпревратитьобычный каменьв молчаливоенадгробье.Разве камнивиноватыв том,что где-то под землеюслишком долгоспят солдаты?Безымянныесолдаты.Неизвестныесолдаты…А над нимитравы сохнут.А над нимизвезды меркнут.А над нимикружит беркут.И качается подсолнух.И стоят над нимисосны.И пора приходитснегу.И оранжевое солнцеразливается по небу.Времядвижется над ними…Но когда-то,но когда-токто-то в мирепомнилимяНеизвестного солдата!Ведь ещедо самой смертион имел друзей немало.Ведь ещеживет на светеочень старенькаямама.А еще быланевеста.Где она теперь —невеста?..Умирал солдат —известным.Умер —Неизвестным.

Ой, зачем ты,солнце красное,все уходишь —не прощаешься?Ой, зачемс войны безрадостной,сын,не возвращаешься?Из беды тебя я выручу,прилечуорлицей быстрою.Отзовись,моя кровиночка!Маленький.Единственный…Белый светне мил.Изболелась я.Возвратись,моя надежда!Зернышко мое.Зорюшка моя.Горюшко мое, —где ж ты?Не могу найти дороженьки,чтоб заплакать над могилою,Не хочу яничегошеньки, —только сына милого.За лесами моя ластынька!За горами – за громадами…Если выплаканы глазыньки,сердцемплачут матери…Белый светне мил.Изболелась я.Возвратись,моя надежда!Зернышко мое.Зорюшка моя.Горюшко мое, —где ж ты?

…Слушайте!Это мыговорим.Мертвые.Мы.Слушайте!Это мыговорим.Оттуда.Из тьмы.Слушайте!Распахните глаза.Слушайте до конца.Это мы говорим.Мертвые.Стучимсяв ваши сердца.Не пугайтесь!Однажды мы вас потревожим во сне.Над полямисвои голоса пронесемв тишине.Мы забыли,как пахнут цветы.Как шумят тополя.Мы и землю забыли.Какой она стала,земля?Как там птицы?Поют на землебез нас?Как черешни?Цветут на землебез нас?Как светлеет река?И летят облаканад нами?Без нас.Мы забыли траву.Мы забыли деревьядавно.Намшагать по землене дано.Никогдане дано!Никого не разбудиторкестрапечальнаямедь…Только самое страшное, —даже страшнее,чем смерть:знать,что птицыпоют на землебез нас!Что черешницветут на землебез нас!Что светлеет река.И летят облаканад нами.Без нас.Продолжается жизнь.И опятьначинается день.Продолжается жизнь.Приближается время дождей.Нарастающий ветерколышетбольшие хлеба.Это —ваша судьба.Это —общая нашасудьба.Так же птицыпоют на землебез нас.И черешницветут на землебез нас.И светлеет река.И летят облаканад нами.Без нас…

Я не смогу.Я не умру…Еслиумру —станутравой.Станулиствой.Дымом костра.Вешней землей.Ранней звездой.Стану волной,пенной волной.Сердцесвоевдаль унесу.Стануросой,первой грозой,смехом детей,эхом в лесу…Будут в степяхтравышуметь.Будет стучатьв берегволна…Только бдопеть!Только буспеть!Только биспитьчашудо дна!Только бв ночипела труба!Только бв поляхзрели хлеба!..Дай мнеясной жизни,судьба!Дай мнегордой смерти,судьба!

Из сборника «Ровеснику» (1962)

«– Почем фунт лиха?..»

– Почем фунт лиха?– Не торгуюлихом.Дверь в детство открывается со скрипом.В который размне память подсказалапустынную дорогу до базара.А на базарешла торговлялихом!Оно в те годыназывалось жмыхом.Сырыми отрубями называлосьи очередью длиннойизвивалось.Оно просило сумрачно и сонно:– Куплю буханкуза четыре сотни…– Меняю сапогина поллитровку…Оношагами мерило дорогу.В дома входило,улиц не покинув,то строчкою:«Оставлен город Киев…»То слишком ясной,слишком неподробнойказенноюбумагой похоронной.И песни вдовьиначинались тихо:«Ой, горюшко!..Ой, лишенько!..Ой, лихо!..»Глазами мудрецовсмотрели дети.Продать все это?За какие деньги?Кто их чеканит?Из чего чеканит?Кто радости от горяотсекает?..Да, люди забывают о потерях.Обманы терпят.И обиды терпят.Да, пламя гаснет.Стоны затихают.И даже вдовьи слезывысыхают.И снова людямновый век отпущен.Но памятьвозвращается к живущим.Приходит память,чтобы многократноперехлестнуть календариобратно.Она в ночи плывет над головамии говорит неслышными словамио временисуровом и великом.Я помню все.Я не торгуюлихом.

Концерт

Сорок трудный год.Омский госпиталь…Коридоры сухие и маркие.Шепчет старая нянечка:«Господи!..До чего же артистымаленькие…»Мы шагаем палатами длинными.Мы почти растворяемся в нихс балалайками,с мандолинамии большими пачками книг…Что в программе?В программе – чтение,пара песенвоенных, правильных…Мы в палату тяжелораненыхвходим с трепетом и почтением…Двое здесь.Майор артиллериис ампутированной ногой,в сумасшедшем боюпод Ельнейна себя принявший огонь.На пришельцев глядит он весело…И другой —до бровей забинтован, —капитан,таранивший «мессера»три недели назаднад Ростовом…Мы вошли.Мы стоим в молчании…Вдругсрывающимся фальцетомАбрикосов Гришка отчаяннообъявляет начало концерта.А за ним,не вполне совершенно,но вовсю запевале внимая,о народной поем,о священнойтак,как мы ее понимаем…В ней Чапаев сражается заново,краснозвездные мчатся танки.В ней шагают нашив атаки,а фашисты падают замертво.В ней чужое железо плавится,в ней и смерть отступать должна.Если честно признаться,нравитсянамтакая война…Мы поем…Только голос летчикараздается.А в нем – укор:«Погодите…Постойте, хлопчики…Погодите…Умермайор…»Балалайка всплеснула горестно.Торопливо, будто в бреду……Вот и всео концерте в госпиталев том году.

Слышишь?!

А. К.

Чайку бы!Покрепче б!С малиной!Какие некстати мечты!Занозистый звон комариный.Корявые сосны.А тыдалёко.Как детство,далёко.Далёко,как эта рекас названием-всплеском: Олёкма —сейчас от тебя далека.Вхожу я под посвисты ветра,как в воду, в дорожный азарт.Я понял разлуку,и этоне так мудренодоказать.Могу я плечом отодвинутьот сердца глухую печаль.И даже без писем —привыкнуть.И даже без крова —смолчать.Я видел и землю и небо,умею ответить врагу,могубез воды и без хлеба,но без одногоне могу!Пускай это слишком жестоко,пускай я тебя огорчу, —прости меня!Слышишь?!Но тольков дороге я верить хочу,что где-то на глобусе этом,летящем,как мир,молодом,озябшем,продутом,прогретом,то темном,а то золотом, —ты голову дымом дурманишь,не знаешь ни ночи,ни дня,и плачешь,и руки ломаешь,и ждешь,как спасенья,меня!

«Невероятное спасибо, дюны!..»

Владимиру Резвину

Невероятное спасибо, дюны!..Освобожденно кровь стучит в виске.Все грустныеи все пустые думырастаяли в спрессованном песке.Спасибо дюнам…Высоко и прямоони взлетели —за грядой гряда.Они похожи на большое пламя,которое застыло навсегда!Сейчас по склонамчайки бродят важно.Миркрасноватым светом озарен…Все это ваше,люди!Ваше!Ваше!Как мы богатынебом и землей!Как мы богаты ливнями мгновеннымии трепетным дрожанием стрекоз.И снегом.И нетронутыми вербами.Смолой,лениво капающей в горсть.Дурманящими запахами сена.Тяжелой желтизнойпчелиных сот.Богатыюгом мы.Богатысевером.И ревом рек.И тишиной лесов.И жаворонка песней беспричинной.И соснами,смотрящими в зарю…Я на песке тугомлежу песчинкойи тихо-тихо дюнам говорю:Спасибо,дюны!До конца спасибо.За ясность.За последние цветы.За то, чтонеобыкновенной силойпропитаны шершавые хребты!Спасибо вам,немые,беспредельные,плывущие сквозь ветровую вязь.Спасибо,добрые,за все,что сделаюпосле того,как я увидел вас.

«Я родился – нескладным и длинным»