Николай Асеев - Сборник стихотворений Страница 3

посмотрим, что будет, что станет.

Ведь мы никогда не кончаемся,

мы – воль напряженных блистанья!..

А если минутною робостью

скуют нас сердца с берегами -

вскипим! И над синею пропастью

запляшем сухими ногами.

3

И, в жизнь окунувшийся разом,

во тьму жемчуговых глубин,

под шлемом стальным водолаза

дыши, и ищи, и люби.

Оксана! Жемчужина мира!

Я, воздух на волны дробя,

на дне Малороссии вырыл

и в песню оправил тебя.

Пусть по дну походка с развальцем,

пусть сумрак подводный так сыр,

но солнце опалом на пальце

сияет на синий мир.

А если не солнцем – медузой

ты станешь во тьме голубой,-

я все корабли поведу

за бледным сияньем – тобой.

4

Тысячи верст и тысячи дней

становятся всё видней…

Тысячи душ и тысячи тел…

Рой за роем героев взлетел.

В голубенький небесный чепчик

с прошивкой облачного кружевца

одевшись,

малый мир

всё крепче

зажать в ручонки землю тужится.

А -

старый мир

сквозь мертвый жемчуг

угасших звезд, что страшно кружатся,

на малыша глядит и шепчет

слова проклятия и ужаса.

1920

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

РОССИЯ ИЗДАЛИ

Три года гневалась весна,

три года грохотали пушки,

и вот – в России не узнать

пера и голоса кукушки.

Заводы весен, песен, дней,

отрите каменные слезы:

в России – вора голодней

земные груди гложет озимь.

Россия – лен, Россия – синь,

Россия – брошенный ребенок,

Россию, сердце, возноси

руками песен забубенных.

Теперь там зори поднял май,

теперь там груды черных пашен,

теперь там – голос подымай,

и мир другой тебе не страшен.

Теперь там мчатся ковыли,

и говор голубей развешан,

и ветер пену шевелит

восторгом взмыленных черешен.

Заводы, слушайте меня -

готовьте пламенные косы:

в России всходят зеленя

и бредят бременем покоса!

1920, Владивосток

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

ПЕРВОМАЙСКИЙ ГИМН

Была пора глухая,

была пора немая,

но цвел, благоухая,

рабочий праздник мая.

Осыпаны снегами,

окутаны ночами,

встречались мы с врагами

грозящими очами.

Но встал свободы вестник,

подобный вешним водам,

винтами мрачных лестниц

взлетевший по заводам.

От слов его синели

и плавились металлы,

и ало пламенели

рабочие кварталы.

Его напевы проще,

чем капли снеготая,

но он запел – и площадь

замолкла, как пустая.

Рабочие России,

мы жизнь свою сломаем,

но будет мир красивей

цветущий Первым маем!

Не серый мрамор крылец,

не желтый жир паркета -

для нас теперь раскрылись

все пять объятий света.

Разрушим смерть и казни,

сорвем клыки рогаток,-

мы правим правды праздник

над праздностью богатых.

Не загремит «ура» у них,

когда идет свобода.

Он вырван, черный браунинг,

из рук врагов народа.

И выбит в небе дней шаг,

и нас сдержать не могут:

везде сердца беднейших

ударили тревогу.

Над гулом трудных будней

железное терпенье

полней и многотрудней

машин шипящих пенья.

Греми ж, земля глухая,

заводов дым вздымая,

цвети, благоухая,

рабочий праздник мая!

1920

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

СЕГОДНЯ

Сегодня – не гиль позабытую разную

о том, как кончался какой-то угодник,

нет! Новое чудо встречают и празднуют -

румяного века живое «сегодня».

Грузчик, поднявший смерти куль,

взбежавший по неба дрожащему трапу,

стоит в ореоле порхающих пуль,

святым протянув заскорузлую лапу.

Но мне ли томленьем ангельских скрипок

завешивать уши шумящего города?-

Сегодня раскрашенных ярко криков

сплошная сквозь толпы идет когорта.

Товарищ – Солнце! Выведи день,

играющий всеми мускулами,

чтоб в зеркале памяти – прежних дребедень

распалась осколками тусклыми.

Товарищ – Солнце! Высуши слез влагу,

чьей луже душа жадна.

Виват! огромному красному флагу,

которым небо машет нам!

1921

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

СТИХИ СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ

1

Выстрелом дважды и трижды

воздух разорван на клочья…

Пули ответной не выждав,

скрылся стрелявший за ночью.

И, опираясь об угол,

раны темнея обновкой,

жалко смеясь от испуга,

падал убитый неловко.

Он опускался, опускался,

и небо хлынуло в зрачки.

Чего он, глупый, испугался?

Вон звезд веселые значки,

А вот земля совсем сырая…

Чуть-чуть покалывает бок.

Но землю с небом, умирая,

он всё никак связать не мог!

2

Ах, еще, и еще, и еще нам

надо видеть, как камни красны,

чтобы взорам, тоской не крещенным,

переснились бы страшные сны,

Чтобы губы, не знавшие крика,

превратились бы в гулкую медь,

чтоб от мала бы всем до велика

ни о чем не осталось жалеть.

Этот клич – не упрек, не обида!

Это – волк завывает во тьме,

под кошмою кошмара завидя

по снегам зашагавшую смерть.

Он, всю жизнь по безлюдью кочуя,

изучал издалека врагов

и опять из-под ветра почуял

приближенье беззвучных шагов.

Смерть несет через локоть двустволку,

немы сосны, и звезды молчат.

Как же мне, одинокому волку,

не окликнуть далеких волчат!

2

Тебя расстреляли – меня расстреляли,

и выстрелов трели ударились в дали,

даль растерялась – расстрелилась даль,

но даже и дали живому не жаль.

Тебя расстреляли – меня расстреляли,

мы вместе любили, мы вместе дышали,

в одном наши щеки горели бреду.

Уходишь? И я за тобою иду!

На пасмурном небе затихнувший вечер,

как мертвое тело, висит, изувечен,

и голубь, летящий изломом, как кречет,

и зверь, изрыгающий скверные речи.

Тебя расстреляли – меня расстреляли,

мы сердце о сердце, как время, сверяли,

и как же я встану с тобою, расстрелян,

пред будущим звонким и свежим апрелем?!

4

Если мир еще нами не занят

(нас судьба не случайно свела) -

ведь у самых сердец партизанят

наши песни и наши дела!

Если кровь напоенной рубахи

заскорузла в заржавленный лед -

верь, восставший! Размерены взмахи,

продолжается ярый полет!

Пусть таежные тропы кривые

накаляются нашим огнем…

Верь! Бычачью вселенскую выю

на колене своем перегнем!

Верь! Поэтово слово не сгинет.

Он с тобой – тот же загнанный зверь.

Той же служит единой богине

бесконечных побед и потерь!

1921

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

КУМАЧ

Красные зори,

красный восход,

красные речи

у Красных ворот,

и красный,

на площади Красной,

народ.

У нас пирогами

изба красна,

у нас над лугами

горит весна.

И красный кумач

на клиньях рубах,

и сходим с ума

о красных губах.

И в красном лесу

бродит красный зверь.

И в эту красу

прошумела смерть.

Нас толпами сбили,

согнали в ряды,

мы красные в небо

врубили следы.

За дулами дула,

за рядом ряд,

и полымем сдуло

царей и царят.

Не прежнею спесью

наш разум строг,

но новые песни

все с красных строк.

Гляди ж, дозирая,