Илья Эренбург - Стихи Страница 3

И кто поймет, что в сплаве медном

Трепещет вкрапленная плоть,

Что прославляю я победы

Меня сумевших побороть?

Июль 1921

Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Где люди ужинали – мусор, щебень,

Кастрюли, битое стекло, постель,

Горшок с сиренью, а высоко в небе

Качается пустая колыбель.

Железо, кирпичи, квадраты, диски,

Разрозненные, смутные куски.

Идешь – и под ногой кричат огрызки

Чужого счастья и чужой тоски.

Каким мы прежде обольщались вздором!

Что делала, что холила рука?

Так жизнь, ободранная живодером,

Вдвойне необычайна и дика.

Портрет семейный,- думали про сходство,

Загадывали, чем обить диван.

Всей оболочки грубое уродство

Навязчиво, как муха, как дурман.

А за углом уж суета дневная,

От мусора очищен тротуар.

И в глубине прохладного сарая

Над глиной трудится старик гончар.

Я много жил, я ничего не понял

И в изумлении гляжу один,

Как, повинуясь старческой ладони,

Из темноты рождается кувшин. 1938 или 1939 Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

В ЯНВАРЕ 1939

В сырую ночь ветра точили скалы.

Испания, доспехи волоча,

На север шла. И до утра кричала

Труба помешанного трубача.

Бойцы из боя выводили пушки.

Крестьяне гнали одуревший скот.

А детвора несла свои игрушки,

И был у куклы перекошен рот.

Рожали в поле, пеленали мукой

И дальше шли, чтоб стоя умереть.

Костры еще горели – пред разлукой,

Трубы еще не замирала медь.

Что может быть печальней и чудесней -

Рука еще сжимала горсть земли.

В ту ночь от слов освобождались песни

И шли деревни, будто корабли.

1939

Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

"Разведка боем" – два коротких слова.

Роптали орудийные басы,

И командир поглядывал сурово

На крохотные дамские часы.

Сквозь заградительный огонь прорвались,

Кричали и кололи на лету.

А в полдень подчеркнул штабного палец

Захваченную утром высоту.

Штыком вскрывали пресные консервы.

Убитых хоронили как во сне.

Молчали.

Командир очнулся первый:

В холодной предрассветной тишине,

Когда дышали мертвые покоем,

Очистить высоту пришел приказ.

И, повторив слова: "Разведка боем",

Угрюмый командир не поднял глаз.

А час спустя заря позолотила

Чужой горы чернильные края.

Дай оглянуться – там мои могилы,

Разведка боем, молодость моя! 1938 или 1939 Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

В кастильском нищенском селенье,

Где только камень и война,

Была та ночь до одуренья

Криклива и раскалена.

Артиллерийской подготовки

Гроза гремела вдалеке.

Глаза хватались за винтовки,

И пулемет стучал в виске.

А в церкви – экая морока! -

Показывали нам кино.

Среди святителей барокко

Дрожало яркое пятно.

Как камень, сумрачны и стойки,

Молчали смутные бойцы.

Вдруг я услышал: русской тройки

Звенели лихо бубенцы,

И, памятью меня измаяв,

Расталкивая всех святых,

На стенке бушевал Чапаев,

Сзывал живых и неживых.

Как много силы у потери!

Как в годы переходит день!

И мечется по рыжей сьерре

Чапаева большая тень.

Земля моя, земли ты шире,

Страна, ты вышла из страны,

Ты стала воздухом, и в мире

Им дышат мужества сыны.

Но для меня ты с колыбели -

Моя земля, родимый край,

И знаю я, как пахнут ели,

С которыми дружил Чапай. 1938 или 1939

Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

БАБИЙ ЯР

К чему слова и что перо,

Когда на сердце этот камень,

Когда, как каторжник ядро,

Я волочу чужую память?

Я жил когда-то в городах,

И были мне живые милы,

Теперь на тусклых пустырях

Я должен разрывать могилы,

Теперь мне каждый яр знаком,

И каждый яр теперь мне дом.

Я этой женщины любимой

Когда-то руки целовал,

Хотя, когда я был с живыми,

Я этой женщины не знал.

Мое дитя! Мои румяна!

Моя несметная родня!

Я слышу, как из каждой ямы

Вы окликаете меня.

Мы понатужимся и встанем,

Костями застучим – туда,

Где дышат хлебом и духами

Еще живые города.

Задуйте свет. Спустите флаги.

Мы к вам пришли. Не мы – овраги.

1944

Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Я смутно жил и неуверенно,

И говорил я о другом,

Но помню я большое дерево,

Чернильное на голубом,

И помню милую мне женщину,

Не знаю, мало ль было сил,

Но суеверно и застенчиво

Я руку взял и отпустил.

И все давным-давно потеряно,

И даже нет следа обид,

И только где-то то же дерево

Еще по-прежнему стоит.

1945

Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

"Во Францию два гренадера…"

Я их, если встречу, верну.

Зачем только черт меня дернул

Влюбиться в чужую страну?

Уж нет гренадеров в помине,

И песни другие в ходу,

И я не француз на чужбине,От этой земли не уйду.

Мне все здесь знакомо до дрожи,

Я к каждой тропинке привык,

И всех языков мне дороже

С младенчества внятный язык.

Но вдруг замолкают все споры,

И я – это только в бреду,Как два усача гренадера, На запад далекий бреду, И все, что знавал я когда-то, Встает, будто было вчера, И красное солнце заката Не хочет уйти до утра.

1947

Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Про первую любовь писали много,Кому не лестно походить на Бога, Создать свой мир, открыть в привычной глине Черты еще не найденной богини?

Но цену глине знает только мастер -

В вечерний час, в осеннее ненастье,

Когда все прожито и все известно,

Когда сверчку его знакомо место,

Когда цветов повторное цветенье

Рождает суеверное волненье,

Когда уж дело не в стихе, не в слове,

Когда все позади, а счастье внове.

1958

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Чтоб истинно звучала лира,

Ты должен молчаливым быть,

Навеки отойти от мира,

Его покинуть и забыть.

И Марс, и Эрос, и Венера,

Поверь, они не стоят все

Стиха ослепшего Гомера

В его незыблемой красе.

Как математик логарифмы,

Как жрец законы волшебства,

Взлюби ненайденные рифмы

И необычные слова.

Ты мир обширный и могучий

С его вседневной суетой

Отдай за таинство созвучий,

Впервые познанных тобой.

Ты не проси меча у Музы,

Не уводи ее во храм

И помни: всяческие узы

Противны истинным певцам.

Пред Музой будь ты ежечасно,

Как ожидающий жених.

Из уст ее прими бесстрастно

Доселе не звучащий стих.

1911

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

1

В этих темных узеньких каналах

С крупными кругами на воде,

В одиноких и пустынных залах,

Где так тихо-тихо, как нигде,

В зелени, измученной и блеклой,

На пустых дворах монастырей,

В том, как вечером слезятся стекла

Кованых чугунных фонарей,

Скрыто то, о чем средь жизни прочей

Удается иногда забыть,

Что приходит средь бессонной ночи

Темными догадками томить.

2

Ночью в Брюгге тихо, как в пустом музее, Редкие шаги звучат еще сильнее, И тогда святые в каждой черной книге, Черепичные закопченные крыши И каналы с запахом воды и гнили, С черными листами задремавших лилий, Отраженья тусклых фонарей в канале, И мои надежды, и мои печали, И любовь, которая, вонзивши жало, Как оса приникла и потом упала.

Все мне кажется тогда музеем чинным,

Одиноким, важным и таким старинным,

Где под стеклами лежат камеи и эмали,

И мои надежды, и мои печали,

И любовь, которая, вонзивши жало,

Как оса приникла и упала.

3

Мельниц скорбные заломленные руки

И каналы, уплывающие вдаль,

И во всем ни радости, ни муки,

А какая-то неясная печаль.