Аркадий Кулешов - Знамя бригады Страница 3

5

Месяц стежку в дубнякСеребристой осыпал метелью.Не могу я никакСо своею освоиться тенью.Только — верь иль не верь —Я бреду в этой куртке короткой.Отвыкать мне придется теперьОт военной походки.Шаг свой полем и лесомПечатаю под псевдонимом:Был я Рыбкой Алесем,Стал Полыном Никодимом.Да, теперь я — Полын,А товарищ мой — Ворчик Никита,А Зарудный — Смирнов: не одинЯ иду возле жита.

Ой, скосили его пулеметы,Под корень скосили!Сапогами немецкой работыЕго молотили.

Танки, сталью покрытые,Жито мололи,Вражьи кони копытамиХлеб замесили на поле.

Тесто кровью враги поливали,В самом пекле пекли-выпекали.И лежит, словно камень,Хлеб немецких пекарен.

На дороге лежит каравай,Как на белой холстине,Дармовой — только рот разевай!С горя, может, разинешь.

Полем трое нас шлоПо тропе незнакомой.Мы решились, мы входим в село,Слышим крики и гомон:Окна свет заливает,Скрипач плясовую играет.Кто нас может в селе задержать?Справки с нами, в кармане лежат.Есть и подпись на них и печать,—Дескать, выпущены из острога.А задумают арестовать—Мы не маленькие, слава богу.У крыльца рассказала крестьянка,Что за пир, за гулянка:Это свадьбу справляет Медведский,Подлиза немецкий.Он три года назадФерму сжег и судился,Свет прошел, говорят,И домойПеред самой войнойВоротился.С ним идет под венецПод угрозой дивчина:Не пойдешь, мол, так мать и отецГоловою ответят за сына;Донесу, мол, что он большевик,Что теперь он у красных. И точка!..Перепуганный насмерть старикВыдает за него свою дочку.Согласилась и старая матьНа семейной беседе.Гармонист отказался играть,Отвернулись от свадьбы соседи.Пусто в хате. Никто не идет.Только с улицы в окна несмелоНаблюдает народ,Чем окончится дело.

Мы вошли. И гостямПоклонились с порога.Сам Медведский встает и — к дверям:— Что за люди?— Идем из острога…— Заходите. Прошу… — Нас троихОн к столу приглашает.— За здоровье, — кричит, — молодых! -Чарки нам наливает.— Будем пить, как бывало,Будем пить чередой:За здоровье — сначала…— Молодой!..                    — Молодой!..Мы в лицо ее смотрим сейчас,А в лице ни кровинки,Словно тут и не свадьба у нас,А поминки…

Тут по струнам скрипач,Как потерянный, водит.Не «Лявониха» — плачУ бедняги выходит.

Это что ж за порядок такой,Что за скрипка такая?Пилит батька родной,Замуж дочку свою выдавая.

Почему головою поник?Что не грянешь удало?От игры ли отвыкИли выпито мало?

То ль хоронишь ты дочку в тоскеИ от плача все струны оглохли?То ль на светлом смычкеТвои слезы еще не обсохли?

Брось пиликать, приятель,В хатеНемецкого зятя!Ты смычком проведи басовито —Пляшет Ворчик Никита.Вот уж ватник снимает, взгляни,Как на свадьбе он пляшет,Пляшет так, как в бывалые дниВсе плясали по селам по нашим.Пляшет, может, за сотню ног,Громко плещет в ладони.Входят люди толпой на порог —Жаль, что нету гармони.И девчата становятся в круг,Подпевают девчата,Будто все очутилися вдругНа колхозной на свадьбе богатой.Будто немцев селоНикогда не видало.Будто солнце взошло,Будто ночь миновала.И как будто опятьВ поле утро зовет молодоеРожь высокую жать,Жито жать золотое.Снова ясные дали встают,И то громче, то тишеПерепелки над нивой поют…Музыкант, неужели не слышишь?Рад Медведский — и выпил изрядно,И к тому же все вышло так складно:Стало шумно и людно в дому,Мы — причина всему.Полицейские должности намОбещает хозяин в награду.— По рукам? — говорит.— По рукам.— Рады службе?— Конечно же рады. —В круг выходит он:— ПьюЯ за женку свою,А вторую я пьюЗа удачу свою,За честное застолье,За богатое поле.Чтобы гречка цвела,Чтобы речка текла,Чтоб хлеба за рекоюВилися трубою!

И он стискивает кулаки,В грудь колотит:— По-моему будет!Соловки, — он кричит, — СоловкиМеня вывели в люди!Ферму я подпалил? Подпалил!Признаюся вам, люди.«Петухи», что я в полночь пустил,Меня вывели в люди…

Тут встает, опираясь о стол,Наш товарищ Зарудный.— Ты, — сказал он, — не в люди пошел,А в Иуды…И не жито тебе на полях,А каменья уродит земля.Пил я чарку за молодую,Пью другуюЗа мать, за отца,За их сына-бойца.Третью чарку я пьюЗа погибель твою!

Грянул выстрел в затылок Иуде,Мы этого даже не ждали.Не Зарудный стрелял.Что за людиС порога стреляли?Что за люди? Из хаты выходим,Но нигде никого не находим.Мы торопимся — и не зря:На востоке алеет заря,Тает сумрак, дорога светлей…Вышли в поле. Хватился Никита:Его куртка на свадьбе забыта.— Хорошо, — говорит он, — что в нейНичего не зашито…

Мы идем.Начинается жито.

6

Постепенно привык я шагатьПо лесам, по болоту,Перескакивать с гати на гатьИ с колоды гнилой на колоду.Я смотрю — скоро кончится день.Солнце вновь у меня за спиною.Я привык… Узнаю свою тень,Что шагает со мною.Не один я — привыкли мы всеПо воде ходить, по росе,Через лес, через луг, через лог, —По дорогам и без дорог.

И случилось, что мы на закатеПришли к Лизаветиной хате.

В стороне от проезжей дорогиСтоит хуторок одинокий —Лизаветина хата.Мы стучимся…Гостям она рада.Тотчас стол Лизавета накрыла,Нас к столу пригласила:— Ешьте, пейте…

И пили мы, ели.Всем троим постелила постели:Спит Смирнов на перине в доме,Я — в сарае на свежей соломе,А для Ворчика место в клети.Столько было хлопот Лизавете!На солому пахучую лезуЯ под самую крышу.Тихо месяц встает из-за леса,—Сквозь расщелины вижу.Я лежу себе, курткой накрытый,В куртке знамя бригады зашито,—За него головой отвечаю…Думы думаю…Засыпаю…То ли вправду, то ль чудится мне —Заскрипели ворота сарая,Наяву или, может, во снеЗашуршала солома сухая?Просыпаюсь я: — Кто это?— Это…Ты не спишь?.. Это я, Лизавета…Я и в хате была — не спится,Я и в клеть зашла — не лежитсяИ сюда вот пришла я, вдовица…Дозволь примоститься… —Села рядом со мной Лизавета:— А зачем вам шататься по свету? —Говорит она, тихо вздыхая. —Посмотри-ка, удача какая:Живу я отлично,Единолично…Иль не люба, не мила?Иль работаю мало?Все луга покосила,Нынче жито дожала…Оставайся со мной честь по чести,И пойдем мы с тобою вместеПо спокойной ровной дорожке,—Ни войны тебе, ни бомбежки…Оставайся…— Пойду…— До УралаВсе как есть немчура позабрала.Ты подумай…— Что ты сказала?— То, что немцы дошли до Урала,—Так их радио передавало.Путь далекий. Достанет ли силыПепелища считать да могилыПо дорогам, а их не мало. Ну?— Пойду! — Лизавета встала.— Душно тут, — говорит, — не спится.-Снова в клеть заспешила вдовица.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .В небе утреннем скрылсяНад желтою нивою сжатой,С дальней тучкою слилсяДымок Лизаветиной хаты.Извиваясь, как змеи,Все дальше ведут нас тропинки.

Подневольные жнеиНам песню поют на дожинках.

Крестьянская хатаСтояла над светлой рекою.И жил там оратайС женоюИ дочкой родною.

Пришла к ним недоля,Пришла и назад не уходит:По житному полюМинеры немецкие бродят.

Зачем же высокое житоЗемля породила,Коль немцами в жите зарытаНечистая сила?

— Жать нынче не станем, —Хозяин жене объясняет.Но дочку без хлеба оставитьЖена не желает.

Тайком поднялася,На зорьке ушла за ворота.На ниве своей заняласяПривычной работой.

Проснулся хозяин, дивится:Немало нажатого жита.Лежит его жницаСредь поля убита.

Ее на кладбище из хатыСнесли, схоронили,Но дочку без хлеба оратайОставить не в силе.

Проснулася дочка и вышла:Все жито пожато.Как сноп, на снопах неподвижноЛежит ее тата…

Средь поля стоит молодая,Разводит руками.Стоит и не знает,Что делать теперь со снопами.

В копну, как могла,Их сложила, вздохнула глубоко.В деревню пошла,Что за речкою недалеко.

Сказала соседям:— Возьмите,Возьмите копну золотую.За эту копну окажитеМне милость такую:

Срубите лесину,Отцу домовинуСкорей из нее смастерите.А в ту домовинуМеня, сиротину,С отцом заодно положите…. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .В небе утреннем скрылсяНад желтою нивою сжатой,С дальней тучкою слилсяДымок Лизаветиной хаты.Мы идем по равнинам,Ту горькую песнь допеваем.Долго ль, нет ли идти нам —Об этом мы сами не знаем.Не хотим говорить мы об этом,Потому и запели.Ходим, бродим по свету,А дойдем ли до цели?— И куда, и куда мы идем? —Крикнул Ворчик со злостью.—И в какую могилу несемНаши кости?Для чего эта вся кутерьма?Может, правду вдова мне сказала,Что коричневая чумаДоползла до Урала?Может, нам через эту чумуНе пройти, не уйти из неволи?Что молчите? Кричу я кому?Самому себе, что ли?Или, может, на ветер кричу,Может, слух ваше ухо утратило?..Я хочу, самолично хочуСлушать радио.Поняли? Радио!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

7