Дмитрий Мережковский - Полное собрание стихотворений Страница 3

Август 1884

На птичьем рынке

Из Анри Казалиса

Тоскуя в клетке, опустилОрел беспомощные крылья,Зрачки лениво он смежилВ тупом отчаянье бессилья...

А рядом – мирный уголок,Где, о свободе не горюя,С голубкой счастлив голубок,Целуясь, нежась и воркуя...

И полон дикой красоты,Порой кидает взор надменныйОрел на ласки той четы,Ничтожной, пошлой и блаженной.

1884

«Пройдет немного лет, и от моих усилий…»

Пройдет немного лет, и от моих усилий,От жизни, от всего, чем я когда-то был,Останется лишь горсть немой, холодной пыли,Останется лишь холм среди чужих могил.Мне кто-то жить велел, но по какому праву?..И кто-то, не спросясь, зажег в груди моейОгонь бесцельных мук и влил в нее отравуБолезненной тоски, порока и страстей.Откройся, где же ты, палач неумолимый,……………………………………………Нет, сердце, замолчи... ни звука, ни движенья…Никто нам из небес не может отвечать,И отнято у нас святое право мщенья:Нам даже некого за муки – проклинать!

1885

«...Он сидел на гранитной скале…»

...Он сидел на гранитной скале;За плечами поникли два темных крыла.А внизу между тем на далекой землеРасстилалась вечерняя мгла,И как робкие звезды в прозрачной тени,В городах в этот час зажигались огни.И сидел он и думал: «Как счастливы те,Кто для сна в этот миг могут очи сомкнуть!Только мне одному никогда не уснуть:Повелитель миров на немой высотеС безграничною властью моей, —Я завидую участи жалких людей,Я завидую тем, кто ничтожен и слаб,Кто жестокому небу послушен, как раб,Кто над грудами золота жадно поник,Кто безумно ликует над жертвой в крови,Кто в объятьях блудницы забылся на миг,Кто вином опьянен, кто отдался любви, —Только б чем-нибудь скорбные думы унять,Только б мертвую скуку в груди заглушив,Охватил бы всю душу могучий порыв,Только б боль от сознанья могла перестать:Эта боль хуже всех человеческих мук!Исчезают миры, пролетают века,Но сознанье мое – заколдованный круг,Но темница моя – роковая тоска!Я могу потушить миллионы планет, —Но лишь сердца в груди я убить не могу:От него в целом мире спасения нет,От него я напрасно бегу.Вечно все до последнего атома знать —Формы, звуки, движенья, цвета —Знать, какой вопиющий обман красотаИ что кроме обмана нам нечего ждать,Что за ним – пустота!..И нельзя умереть, позабыться, уйти,Ни забвенья, ни мира нигде не найти!Смерти, смерти!»...И в грозный, далекий предел,Где лишь хаос царит, где кончается мир,Сквозь мерцающий синий эфирОн, как черная туча, стремглав полетел.Но напрасно руками он очи закрылИ роптал, и метался, – забвения нет:Ураган метеоров и звезд, и планет,И над грудами груды светилВыступают во мгле, издеваясь над ним;И страдающий Дух, жаждой смерти томим,Будет вечно стремиться вперед,Но покоя нигде, никогда не найдет.

1885

Больной

День ото дня все чаще и грустнееЯ к зеркалу со страхом подхожу,И как лицо мое становится бледнее,Как меркнет жизнь в очах, внимательно слежу.Взгляну ли я в окно, – на даль полей и небаЛожится тусклое, огромное пятно;И прежний сладкий вкус вина, плодов и хлебаЯ позабыл уже давно...При звуках детского пленительного смехаМне больно; и порой в глубокой тишинеЛюдские голоса каким-то дальним эхомИз ближней комнаты доносятся ко мне.В словах друзей моих ловлю я сожаленье,Я вижу, как со мной им трудно говорить,Как в их неискреннем холодном утешеньеПроглядывает мысль: «Тебе недолго жить!»А между тем я умереть не в силах:Пока есть капля крови в жилах,Я слишком жить хочу, я не могу не жить!Пускай же мне грозят борьба, томленье, мукиИ после приступов болезни роковой —Дни, месяцы, года тяжелой мертвой скуки, —Я все готов терпеть с покорностью немой,Но только б у меня навек не отнималиЯнтарных облаков и бесконечной дали;Но только б не совсем из мира я исчез,И только б иногда мне посмотреть давалиНа маленький клочок лазуревых небес!

1885

Весна

Лучи, что из окна ко мне на стол упали,Весенний гам и крик задорных воробьев,На темной лестнице далекий звук роялиИли лазурь небес, что ярко засиялиТам, меж кирпичных стен теснящихся домов, —Вот все, что нужно мне для смутного волненья,Когда бываешь рад, не ведая чему,И хочется рыдать, и жаждешь вдохновенья,Когда забыть готов суровую зиму.Я счастлив только тем, что позабыл мученья,Что все-таки мне мил и дорог Божий свет,Что скоро будет май и зашумят дубравы,Я счастлив, как дитя, тем, что мне двадцать лет,Я счастлив без любви, без гордых дел и славы.Ко мне, мечты, ко мне! В блистательный туманОкутайте мне взор и дерзкий ум свяжите,О повторите вновь божественный обман,И чтоб я счастлив был, про счастье мне солгите!

1885

«Когда вступал я в жизнь, мне рисовалось счастье…»

Когда вступал я в жизнь, мне рисовалось счастьеКак светлый чудный сад, где ветерок качалГирлянды белых роз, не знающих ненастья,И легкие струи фонтанов колебал,Где кружевом взвились причудливые зданья,И башен, и зубцов так нежен был узор,Что в розовом огне вечернего сияньяПросвечивал насквозь их матовый фарфор;Толпу нарядных жен баюкали гондолы,Роняя за собой над зеркалом прудовТо складки бархата и звуки баркаролы,То вздохи мандолин и лепестки цветов.На гладких лестницах из черного агатаПавлины нежились, и в чудные цветаОкрашивался блеск их пышного хвоста;И всюду – музыка и волны аромата,И надо всем любовь, любовь и красота...

Но жизнь была не рай, а труд во мгле глубокой,Унылый, вечный труд сегодня, как вчера,Бессонницы ночей, немые вечераВ рабочей комнате при лампе одинокой.Зато бывают дни, когда я сознаю,Что в муках и борьбе есть что-то мне родное,Такое близкое и сердцу дорогое,Что я почти готов любить печаль мою,Любить на дне души болезненные раныИ серый полумрак, и холод, и туманы.За прежний мир надежд, лазури, нег и роз,Быть может, я не дам моих страданий милыхИ бедной комнаты, и сумерек унылых,И тайных жгучих слез...

1885

«О жизнь, смотри – во мгле унылой…»

О жизнь, смотри – во мгле унылойНе отступил я под грозой:Еще померимся мы силой,Еще поборемся с тобой!

Нет, с робким плачем и смиреньемНе мне у ног твоих лежать:Я буду смехом и презреньемТвои удары отражать.

Чем глубже мрак, печаль и беды,И раны сердца моего, —Тем будет громче гимн победы,Тем будет выше торжество!

1885

«Скажи мне, почему, когда в румяном утре…»

Скажи мне, почему, когда в румяном утреДельфины прыгают в серебряных волнахИ снег Кавказских гор, как жемчуг в перламутре,Таинственно мерцает в облаках, —Скажи мне, почему душа моя томитсяИ, возмущенная неполнотойВсего, что может дать земля, куда стремитсяОна, как раненая птица,С бессильной, жгучею тоской?..Скажи мне, почему, когда в блестящей залеСреди молитвенной, блаженной тишины,Как духи светлые, над нами пролеталиАккорды полные печали,Аккорды плачущей струны,И тихо, тихо умирали, —О, почему в тот миг слились мы в ожиданьеТого, что никогда нигде не настает,И страстно замерли, и думали: вот-вот —Насытится безумное желаньеИ что-то дивное великое придет,Что сразу выкупит все прошлые страданья.Но смолкла музыка, и в тишине глубокойНам сердце сжала вновь знакомая тоска,Как чья-то жесткая, холодная рука,И каждый про себя томился одиноко.Скажи мне, почему и там, у милых ног,Я не нашел того, чего искал так страстно,И втайне чувствовал, что это все – напрасно,Хотел отдаться и не мог;И как-то холодно я радовался счастью;Я понял, что нельзя с душою душу слить,Что никаким огнем, что никакою страстью —Моей тоски не утолить...Скажи мне, почему душа моя томитсяИ, возмущенная неполнотойЗемной любви, куда, куда она стремитсяС бессильной, жгучею тоской?

1886

«Печальный мертвый сумрак…»

Печальный мертвый сумракНаполнил комнату: теперь она похожаНа мрачную, холодную могилу...Я заглянул в окно: по-прежнему в туманеВозносятся дома, как призраки немые;Внизу по улице прохожие бегут,И клячи мокрые плетутся в желтом снеге.Вот лампа под зеленым абажуромНа пятом этаже у моего соседа,Как и всегда, в обычный час зажглась;Я ждал ее, как, может быть, и онПорою ждет моей лампады одинокой.Протяжный благовест откуда-то унылоИздалека доносится ко мне...Перо лениво падает из рук...В душе – молчанье, сумрак...

1886