Николай Тихонов - Двенадцать баллад Страница 3

1921–1923.

Всадники

Под ремень, ремень и стременаЗвякнули о сумы — переметы,Пальцы на поводьях, как узлы,Желты, не велики, не малы, —Погрызи, дружок, железо — на!

Город спит, устал, до сна охоч,Просверкали над домами,Над седыми ребрами дворца,В ночь, в поля, без края, без лица,В черную, лихую зыбь и ночь.

Ни подков, ни стойла, ни овса,Ледяная, длинная Двина…— Эй, латыш, лови их на прицел,Сторонись, покуда жив и цел!Гривы бьют о дюны, о леса.

Крик застыл у часовых во рту,Раскололся пограничный столб,А за киркой море и луна,Корабли шершавей полотна,Молниями шпоры на лету,

И рука над гривою тверда,И над картой пролетает глаз,Отмечает знаками черед,Веткой — рощу, паутиной — брод,Кровью — села, пеплом — города.

Весь избит копытом материк,Если б жив был опытный астролог,Он бы перечел сейчас коней,Масть узнал — цвет глаз, копыт, ремней…Над горами льдин прозрачный крик.

В паутине веток кровь хрустит,Лондон под передними ногами,Дувра меловая голова,Франции прогорклая трава,И в аркан свиваются пути.

Простонал над рельсами экспресс,Под копытом шпалы пополам,Дальше некуда, отсюда весть,—   Здесь! — сказал  один,  и  третий: — здесь!—   Здесь! каких еще искать нам мест.

Утром встали, спавшие беспечноНа камнях, дорогах, на стенахКто-то выбил, выжег, положилСлед разбитых кровью жил,Точно когти звезд пятиконечных.

1922.