Андрей Белянин - Пастух медведей Страница 3

Н. Дуровой

«Кавалерист-девица? Как напыщенно…Гусар-девчонка, проще говоря…»Над горизонтом алой нитью вышитаДалекая вечерняя заря.— Все это бред! Готов о том поспорить я.А сказкам верит только лишь дурак…— Mon cher, не забывайте об истории:Ведь амазонки были, или — как?— Ах, господа, причина спора стоит ли?Все это просто глупый анекдот…— Но женщины, при всех иных достоинствах,Такой непредсказуемый народ…— И все-таки поверить этим домыслам?Ну как ее средь наших молодцовНе раскусили по походке, голосу,По формам, mile pardon, в конце концов?— А вы, корнет? Мы ждем и ваше мнение…Ответ остер и ум не по годам!— Вы правы: это недоразумениеПленит воображенье юных дам.Ах, дамы!.. Но особо не раскрутишься…— А помнишь ли красотку в том селе?— Что? Александров? Очень милый юноша:Гусар, храбрец, а как сидит в седле!— С утра в поход — мы вновь отходим к северу,А там, корнет, начнутся чудеса……Ты отвернулась, прислонилась к дереву:Шумит костер, слипаются глаза.Уже луна на небе тает медленно,Но лишь под утро стихнет споров гул.Ты так устала… Так устала, бедная!— Что Александров?— Кажется, уснул…

Поручик Лермонтов. Полковая разведка.Внимательный взгляд чуть прищуренных глаз.Чеченским выстрелом хрустнула ветка;Холодные звезды, дорога, Кавказ.Костры отдаленные, песни солдатские,Разлитый в дурманящем воздухе мед…Но вот кто-то новый, в мундирчике статского:«Мне нужен Лермонтов. Пусть войдет.Вы в красной рубашке? С распахнутой грудью?Ужели смерти искали взгляд?Ведь знали: конница и орудияОт пули в спину не защитят…Поручик Лермонтов, толкуют разное.За что вас все-таки? Прошу как друг…Ах, горы любите? А не опасно ли?Что?! Не опаснее, чем Петербург?!!Шутить изволите? Напрасно, душенька:Гусаров-ухарей не долог век.Не вы ль тот юноша… ну, что про Пушкина?О… Вы отчаянный человек!К тому ж поэт. Ну и пели б всласть себеПро очи томные да нежность рук.А то вдруг на тебе: конфликты с властию…Vous comprene moi, мой юный друг?Вам, может, хочется — весь век в изгнании?А чтоб покаяться — так недосуг?Идите… душенька…»В глухом молчанииСнял шапку белую седой Машук.

Из былей и легенд седого прошлого,Средь старых стен и намогильных плит,Где пену с губ роняющие лошадиВ полете обгоняют стук копыт,Где струги и ладьи, давно отплывшие,И стук щитов, похожий на прибой…Где падают друзья, за все простившиеИ в этот миг прощенные тобой.… К нам прошлое идет само собою,И мы вдыхаем, как горячий дым,И простоту, и мужество мужское,И все, что вообще зовем мужским.Вдыхаем аромат степей ковыльных,Звон сабель, стрел смертельных суету,Чтобы не впасть в беспамятство бессилья,Вдыхаем Правду, Честь и Доброту.Не очень это просто — стать мужчиной,Но с прошлым нас навек связала нить,Где предок мой стоит в ряду былинном,На шаг не позволяя отступить.

Царевна-Лебедь…Опускаю рукиИ чувствую безумное желанье,Как пред иконой, преклонитьКолени…Мои мечты, души бурлящей мукиИ сердца сбой, неровное дыханьеСквозь образы бесовскихНаваждений,Как облака, облитые закатом,В волшебной рамеКамышей прибрежныхКак серебро,Как молоко,Как снег…И хлам забот уносится куда-то:Я вижу крыльев трепетную нежностьИ этот взглядИз-под смущенных век.Царевна-Лебедь, не молчи, молю!Кто втиснул в кисти дивное искусство,Заставив хаосКрасок бессловесныхТвердить:— Люблю…Люблю…Люблю?!До святости возвысив это чувство,Что рухнуло лавиною отвесной,Заставив обожженный горем разумИз ничего на холст явить намЧудо!В которое и сам не вправе верить:То из былин или славянских сказок,Из тьмы веков,А может, ниоткуда?И вдохновенье можно ли измерить?…Мне кажется, ты дышишь.И дыханьеПлывет печальной ласкою на плечиДалекого и близкого сюжета,Как первое любовное признанье,Что душу так томитИ сердце лечит.Ты только не молчи…Но нет ответа.Царевна-Лебедь!

Здравствуйте, пани Алина!Не зажигайте свечи, —Я из двадцатого векаИ ненадолго к вам.Знаете, я вас помню:Вашу улыбку, плечи…Вы так внимали дивноДревним колоколам.Плащ на вас был атласный,И серебро браслетовСхватывало запястье,Словно оковы льда.В ваших глазах игралоЗолото прошлого лета,А ведь меж нами былиЭры, века, года.Слушайте, пани Алина!Нет, не пугайтесь, что вы, —К черту проклятия бога —Я на решения скор:Знаю, у вашей двериСтражник стоит суровый.Знаю: сегодня утромВас поведут на костер.Знаю: престижу церквиВыгодна гибель ваша.И красота, наверное,Страшное волшебство…Я украду вас, пани!Вызволю бесшабашно,Хоть бы и против бога,Но совершу воровство.Вы не идете? Как же?Глупый огонь встречая,Дальше-то что, скажите:В пепел, в ничто, в трубу?!Как же вы, пани Алина?Пани Алина, прощайте…Я унесу вас силой,Переломив судьбу!

В длительных поисках истины, веры и боли,Кто-то верхом, кто-то просто с дорожной клюкой,Мы уходили из дома по собственной воле:Мы презирали уют и матрасный покой.Под облаками мы рвали кольцо парашюта,В юность входя под его белоснежным венцом,Веруя в жизнь. Но порой выпадало кому-тоВниз, в перехлестнутых стропах, в ромашки лицом…Гнали коней мы, отчаянно-нетерпеливы,Нас проносящих сквозь годы, сомненья и быт.Если же кто-то не мог удержаться за гриву —Как мы спешили спасти его из-под копыт.Что мы узнали? Как пахнут сгоревшие травы,Как останавливать кровь и стрелять на бегу,Как нелегко быть всегда убедительно-правым,Старых друзей оставляя на том берегу…Но расправлялись нам вслед ковыли понемногу.Память о доме, таясь, согревалась в груди.Что мы успели? Найти горизонт и дорогу,С вечною песней о той, что нас ждет впереди.

Который год никак не разберусь:Кто я такой на жизненном пиру?И почему все время тороплюсь,Как будто завтра я уже умру?Я тороплюсь в случайном ритме встречОдуматься, опомниться, спастиИ друга от несчастья уберечь,И чью-то пулю грудью отвести.Спешу опять сказать, решить, допеть,Разведать неизвестные пути…Неужто так уж страшно — не успеть?Неужто жизнь уже — не впереди?И разве наши долгие годаПроносятся, как желтые листы?А если с неба падает звезда,То это только раз и — с высоты!

Знакомство, встреча и ошибкаСудьбы с судьбой…И слышу я, как плачет скрипкаО нас с тобой.Она давно меня простилаИ верит мне,Но ты устало прислонилаЕе к стене.Ты смотришь в радостные лица —Ты им верна,А за меня могла вступитьсяОна одна.Все, что металось и кипелоВ душе моей,Она сказать тебе хотелаМеня верней,Не думая и не гадая —Лишь бы успеть!Прильни щекой и, не мешая,Дай ей — допеть.

Песня скрипки. Свет свечи…Почему я так беспечен?Я же знал: не будет веченМиг декабрьской ночи.Песня скрипки. Огонек…Вальса тающие звуки.И — протянутые рукиЧерез тысячу дорог.Ни улыбки, ни словечка,Ни признанье, ни любовь…Вечер наш сгорит, как свечка,И не повторится вновь.И, наверно, без меняТы смычок ласкаешь снова.Я же жгу фитиль сурово,Греясь у его огня.Мне тепло, как от печи…Дружба бьется, словно блюдце,Но со мною остаются:Песня скрипки. Свет свечи.

Мне говорят, что я тебя придумал,Что сочинил улыбку и глаза.Что не вгляделся, трезво и угрюмо,Не взвесил «против» и не взвесил «за».Вообразил и доброту, и нежность,И ласку рук, и трепетность ресниц,И детских губ нетронутую свежесть,И душу — без оков и без границ.И невесомый от природы шаг,И чистоту волос золототканых…Пусть все, в конце концов, совсем не так,Но в хороводе образов нежданныхОстанься выдумкой, несбывшейся мечтой,Полетом птицы, кликом лебединым.Стань мореходной дальнею звездой,Рожденной вдохновением единым.Метелицей по улицам метя,В сомнениях и головокружении,Чтоб понял я, что видел не тебя,А зеркала слепое отраженье.И вот тогда, идя напропалуюИ не решая: «Быть или не быть?» —Дай силы мне узнать тебя — земную,Увидеть, разглядеть и — полюбить.

День, где виденьем — встреча с тобою.Новое утро — как после боя.Новое утро в старую смуту:День, что был отдан за эту минуту!Новый отдам, чтобы только увидеть,Чтобы и взглядом тебя не обидеть,Издали, робко, с сердцем застывшим, —Только б минуту… Только б услышатьГолос негромкий, шаг невесомый,Смех серебристый — слишком знакомый.Только б минуту, только б мгновенье —День отдаю лишь за взгляд на твореньеЖизни, которая мне подарилаДевушку, что ничего не простила.

Может быть, слаб я?А может быть, трус?Трудно в себе самому разобраться.Был, и не раз,В непростых ситуацияхИ не боялся,А тут вот — боюсьВзглядом задетьИли словом обидеть,Жестом неловким спугнуть тебя:ВдругЧудо закончится —И не увидеть,Как рассыпаетсяСказочный круг.Новая встреча…О, как же ты близко!Смотришь в глаза, словно в душу, —Насквозь,Я замираю на лезвии рискаИ ничего не беру на «авось».Эта открытость — без капли сомнений.Вводишь в свой мир —Замирает душа!…Падают листья под ноги, шурша, —Воспоминания светлыхМгновений.

Тополь, помолчи, — в густых потемкахЛегкий сон слетает ей на очи, —Пусть Алина спит, и сон ребенкаНе тревожат звуки синей ночи.Золото волос… Подушки хлопок…Лунный луч посеребрил ресницы…И от Волги до таежных сопокПусть прохлада в эти сны струится…Пусть она увидит под часами,Как поется в рыцарских балладах,Юношу с гусарскими усами,Взгляд его, где горечь и бравада.Пусть увидит, как своим капризомКружат сад в объятьях листопады…Моцарта в мгновенье импровиза,Моцарта — еще до чаши с ядом!Пусть услышит в сладком сне АлинаМузыку, что в сердце отозвалась,Лета отзвук в песне лебединойИ зимы прощальную усталость…Пусть ей снятся розовые кониИ полночных звезд высоких пенье……Спит Алина — под щекой ладони,До рассвета — целое мгновенье…

Я спешил, я сбился с ног,Я еще не знал, что поздно.Я себе все руки сжег,Доставая с неба звезды.Торопился, несся вскачьИ не знал, что опоздаю…Ты прости меня, не плачь, —Сам себе я — не прощаю.Повторилась сказка вновь,Искаженная немного,И Успех, Война, ЛюбовьПреграждали мне дорогу,Славу пели соловьи…Сквозь успех не смог прорваться,И до солнечной любвиМне не удалось добраться.На гнедом своем конеЯ не минул доли строгойИ остался на войне:Мне обратно нет дороги.…Не грусти, из майских грозРадуга на землю станет.Ты из всех упавших звездСохрани одну на память…

Лишь у ранней зимы есть своеНераздельное право:Погружать суетуВ снеговое объятие сна.Ждем рассвета.Пока не проснулась застава —Тишина…Ах, какая вокруг тишина!А на той сторонеВсе такие же горы и ели.А на той сторонеКолыхнулся белесый туман.Там, на той стороне,Муэдзины тягуче запели,И — не верь тишине:Тишина — это тоже обман.Мне потом, на гражданке,Не раз еще, видно, приснитсяИ чужая,И та, что сейчас за спиною, страна,И рассвет,И туман,И негромкое слово «граница»,Над которой пока тишина,Тишина, тишина…

Пишу стихи.Мой строгий капитан,Вы все смеетесь? Я не ради славы.Они — во мне… И с горем пополамУчу заставы строгие уставы.Стихи — на турнике и на «козле»…Их тихий голос пробивает камень.И на меня шатающей землеСтихи растут, как мак весенний, сами.Вокруг одна поэзия видна!И я спешу, не выбирая броду,Сорвать цветок!Но рядом старшина:— Кру-угом! В наряд!Чтоб впредь ценил природу…Наверное, дела мои плохи —Здесь не ответишь:— Я и сам — с усами…А над заставой вновь летят стихи,Родными окликая голосами.Да и усов уже в помине нет —Гусарская краса не по уставу.Но красоты земной прекрасен свет,И я писать стихи не перестану.Быть может, я и впрямь не подхожуК армейской службе —Точной и суровой?…Опять наряд уходит к рубежу —Я на ходу низаю слово к слову.

Отзвенела снегами зима,Но жаре не хватает накала…Друг влюбился и сходит с ума,Словно прочих забот ему мало, —Пишет письма… Строчит, торопясь,Про тревоги, про ветры, про чувство,И стихи мои шлет, вдохновясь,За свое выдавая искусство.Мне не жалко. И если онаЧуть теплей в твою сторону глянет, —Буду рад: никакая стенаМежду нами на этом не встанет.А когда ты придешь в ее дом,Став от счастья немножечко пьяным,Посмеетесь вы вместе потомНад бесхитростным этим обманом.Но уж тут ты меня выручай:О стихах не веди разговора.Если ж спросит она невзначайОбо мне и о той, о которой…Вот тогда, всем печалям назло,Ложь свою за улыбкою пряча,Ей ответь: «И ему повезло:Ждет и любит. А как же иначе?»

Мы не привыкли пятиться —Жизнь приказала: «В строй!»И Муза в легком платьицеОтправилась за мной.А командир, как в варево,Меня в Устав, грозя:— Здесь, матерь вашу, армия!Здесь с бабою нельзя!Ну что ж мне — лечь и помереть?Не выставишь за дверь —Совсем-совсем ребенок ведь,Куда ее теперь?Вон, сквозь ресницы мокрые —Обида в ручейках:Начальство, шутки клеклые —Аж пятна на щеках…И все-таки она поет!А мне — так хоть кричи,Ведь ножку дивную ееНе сунешь в кирзачи.Укрыл шинелью, как могу,На кулаки не слаб,Ее, как душу, берегуОт всяких грязных лап.Ее в тревоги не бужу —Еще далек рассвет,Приеду — сам порасскажу,Что было, а что нет.Когда ж мне горек быта дымИ тяжко буйство чувств,И белым крылышком своимНа сердце ляжет грусть, —Присядет рядышком она,Смешав и явь, и сон:Из-под шинельного сукнаЗнакомой лиры звон…

Надо мной шумят дубы,Мирно кроны их качаются.…Полосатые столбыНа границе не кончаются.Очень многое деля,Эта грань проходит резкая.…За моей спиной земля,Наша и моя — советская.Ну а служба — не кино:Не рассчитана на серии.Нужно, в общем-то, одно:Чтобы ждали, чтобы верили.Остальное, что — в судьбу,Мы осилим — мы настырные.…К полосатому столбуТишина прижалась мирная.

Наверное, вы правы…Правы…Вроде бы…И в теме я забуксовал,Как в тине:Конечно, надо бы писатьО Родине,А я все почему-то —Об Алине…И нужно бы о доме,Понимаю…О городе,Где небеса так сини:Об Астрахани,О родимом крае,А я все почему-то —Об Алине.Служу, как говорят,Других не хуже:Наивности ребячьейНет в помине, —Здесь чувство РодиныВ душе сильней и глубже,И лишь стихи упорно —Об Алине.Что ж, кто-то видит РодинуЗемлею,Что вспаханаСтараньями отца.Березкою… Небесной синевою…И матерью,Стоящей у крыльца.И надо бы — о журавлином клине,И надо бы — о шелесте травы…А я все почему-то —Об Алине…Хотя, конечно, в целомПравы вы.

Здравствуй! Я вернулся. Слов не нужно,Старый друг и так тебя поймет.Просто я уже закончил службу,Все два года, даже с лишним, вот…Просто захотелось вновь увидеть,Посмотреть, ну как ты тут? И что?..Я? Да нет, я в общем не в обиде,Жизнь есть жизнь: сплошное «Спортлото».Повезло ему? Что ж, время лечит:Мы так долго были далеки…И дарить цветы, придя под вечер,Мне, понятно, было не с руки.Вам, конечно, было по дороге,Все имело смысл: слова и взгляд…А моя застава по тревогеВывозила на рубеж ребят.Вы так рано в жизни не вставали,Вы не знали соль и пот дорог.Это ж мы за вас недосыпали,Хоть, понятно, это не в упрек.Главное, чтоб ты была счастливой,Чтоб имела дом, семью, детей…А меня застава научилаНе жалеть себя — спасибо ей.Вот, пожалуй, все… Сказал довольно.Улыбнись! Тебе нейдет печаль.И — прощай… Ведь мне почти не больно.Что же делать: это так… А жаль.

Пора уходить. Вот и все. Увольненье в запас.Начальник нам руки пожмет, проводив до порога.Ребята толпою толкнут торопящийся «ГАЗ» —Улыбки на лицах… И все-таки грустно немного.Ну, дальше все ясно: дорога, родители, дом.Там ждали и ждут, там ладонями сердце согреют.А что позади? Только память, фуражка, альбомИ что-то еще, что я даже назвать не сумею.Останутся фото, а также еще адресаИ вера, что все же разлука не долго продлится…На плоской кассете — живые друзей голоса,В три легких аккорда чуть хриплые песни границы…Ночные тревоги, прожектор, дозор, маскхалат…И я буду долго валяться без сна до рассвета,Увидев случайно, как мой еще маленький братТайком примеряет фуражку зеленого цвета…

Снится мне порою,Как когда-то,Астраханским воздухомДыша,Яростное золото закатаЗаливало город, не спеша.Золотило крыши,Башни, шпили,Тополей янтарный окоем,Облака над горизонтомПлыли,Золотым украшены шитьем.А закат,Все ярче разгораясь,Разливался,ШирилсяИ — рос!И горели руки,ПрикасаясьК чуду золотых твоихВолос…Заходило солнце,Алым светомИз последних напрягаясь сил.Пять мгновенийЯ во власти летаНа руках судьбу свою носил.И искать не нужноВиноватых,Что тебе, в счастливое число,Обручальным золотом закатаБезымянный палец обвело…

Под голоса сказаний и балладКовалась наша юность, наша честь.И каждый был готов, и каждый радИзведать жизнь — такой, какая есть!А жизнь бежала рядом — только тронь,Следили мы за нею, сдвинув бровь…Но Окуджавы сдержанный огоньВливался в жилы, разжигая кровь.И подступало с четырех сторонПредчувствие событий и судьбы, —Высоцкого хрипящий баритонНам души обжигал в огне борьбы.Пусть говорил известный ветеран,Что поколенье наше — «не ахти»…Но наши парни шли в АфганистанИ знали, что домой не всем прийти.И наших песен яростный рассветВорвался в мир без лжи и без прикрас.И на заставах парни наших летВ наряд ходили, как в последний раз.По строкам молодых и древних рунМы набираем нашу высоту.Я славлю поколенье тех, кто юн —Их веру, их надежду, их мечту!И, уходя из жизни насовсем,Мы обойдемся без избитых фразИ лишь в глаза открыто глянем тем,Кто мир на плечи примет после нас.

Против меня — много,Рядышком — никого…Ночь уставилась строго:Трое — на одного.Трое, как на параде…Что ж, перейдем на «ты».Первый обходит сзади,Внюхиваясь в следы.Тот, что второй, — он скромен.Что ж, и таких берут —Будут стоять на стреме,Ну, а при случае — пнут.Третий… Ну, тот махина!Встал на дороге — стоп!Этого можно сдвинутьТолько снарядом в лоб…Где ж ты, былая завязьДружеских теплых рук?Зло. Равнодушье. Зависть.Вот и замкнулся круг.Может, я что не понял, —Было не до того.Но эту ночь запомнил:Трое — на одного.

— Уйди.— Уйду… но все к твоим ногам —Все, от полночных звезд до славы липкой,Все, что в душе и что в руках, — отдам,И ничего — взамен. Даже улыбки.Всю душу выгребу — нигде ни закутка,Чтоб затаиться чувству или слову,Чтоб не была протянутой рука,В которую ты вложишь камень снова.Чтоб мысли вновь — прозрачны и легки,И чтоб всегда — прекрасная погода.Чтоб знанья жизни не были горькиИ сердце вдруг не спотыкалось с ходу…— А что ж тебе?— А мне — горячий чай,Чтоб от тоски в душе не захлебнуться.Чтобы тебя не встретить невзначай,А встретив вдруг — спокойно отвернуться.Чтоб жить — ни на ноже, ни по ножу,Чтоб — нелюбим, так уж хотя бы понят…— Уйди!— Уже полжизни ухожу,Но в спину снова гонят, гонят, гонят!И глуше шаг, и в жилах вязнет кровь,И незачем во всем искать основу, —Уж если это мы зовем «любовь»,Зачем нам «жизнь» и «смерть» —Два лишних слова.

Зима… Опять зима: деревья, как игрушки,И самый чистый снег ложится в грязь дорог.А у виска свистит шальным ядром из пушкиСлучайно кем-то брошенный снежок.Вон, девушка прошла и улыбнулась будто,Но я прибавил шаг: торопят сотни дел.А вдруг это судьба вот этим самым утромМне улыбнулась вслед, а я не разглядел?К героям прошлых лет не стоит и тянуться.На душах ставим крест и надпись «гололед»…Я сам не соглашусь вот, прям сейчас, рехнуться,Копье наперевес, меч в зубы и вперед!Как много в мире зла, как мало Ланцелотов…Как много пышных фраз, как мало просто слов.И острый дефицит бродячих сумасбродов,И не хватает струн, и песен, и стихов.А может, все не так? Ведь сердце бьется вроде.А может быть, сейчас, не глядя, в сей момент —Ту девушку догнать, спросить хоть о погодеИ отпустить один старинный комплимент?Я с места взял в карьер, причем, довольно лихо.Надежды никакой, но все-таки успел!Взглянула, не дыша, потом назвала психомИ улыбнулась так, что я чуть не запел.…Зима, опять зима. А печь трещит о лете.Безверье и тоска уносятся в трубу.И коль в твоей душе хоть искорка, да светит,Надвинь на брови шлем и — встреть свою судьбу.

Жду звонка. А вечер в тучах тонет…Жду звонка. А телефон молчит.Кресло подо мной скрипит и стонет,Предъявляя перечень обид.Вновь вздохнет басовою струноюБелая гитара у стены…Уведет старинной ворожбоюГумилев в загадочные сны.Мир волшебный, трепетный и робкийТайной слов чарует и манит…Я же расшибу эту коробку,Если вот сейчас не зазвонит!Как дурак, сижу весь вечер дома:Тишина — как будто бы назло.«Позвоню…» О боже, как знакомо!Аж от скуки скулы повело…Обещала в шесть, а скоро десять.К черту и угрозы и нытье!Но терпенья чашу перевесит,Если… Зазвонило! Да?.. Але?!Да, квартира… Да… А что за дело?Маму? Да, пожалуйста. Прошу-с…Все. Довольно. Хватит, надоело:Я устал, я просто спать ложусь.…От трезвона трубка как подскочит!Я спросонок хриплый и — суров:— Ты сума сошла? Двенадцать ночи!Спать пора, какая там любовь…Бросила… Ну все… пошла топиться?!Впрямь дурак — ничто не излечит…Завтра извинюсь… Сейчас не спится?Нету сна… И телефон молчит.

Ты просила написать? Будь по-твоему.Окунемся, так сказать, в дебри прошлого.Вот и память брызжет болью утроенной,И плохое помнит все, и хорошее.Понимаешь, ты такая красивая,Нет семнадцати и жизнь беззаботная.А моя душа — не небушко синее,Хоть, конечно, и не тина болотная.Понимаешь, просто сердце — как выжженоОжиданьями, молчаньем, разлуками.В клетке ребер бьется горько-униженно,А лечу его я сказками глупыми.Было время — сам глядел ясным соколом,Сам судьбу ковал и мог — невозможное.Только встретилась одна, невысокая,Сразу стал ручным и стреноженным.Было время, вешний град в спину выстрелил,И последние снега птицы выпили…Душу под ноги ковром ей так и выстелил, —Вот об этот-то ковер их и вытерли.Даже обуви не сняв: эка невидаль!Эх, дурная голова, масть бубновая…Старых песен голоса тают медленно,А смогу ль назвать тебя песней новою?Целоваться-то и то — не обучена…А играть с тобой себе не позволю я.Что же сердце так и точит, и мучает?Или жаль чего, иль так — меланхолия?Нелегко на свете жить, как распятому…Впрочем, кажется, привык и не жалуюсь.Но — со мной иль не со мной — дело пятое,Будь счастливой…Будь счастливой! Пожалуйста…

Все одной тебе —Весь свой мир отдам:Пусть во сне — да твой,Не ничей…Облака смешав,Я воздвигну храмВ позолоте степных лучей.Все везде успев,Все и вся любя —До шальной волны краток срок, —Из песка дворецВылью для тебя,Ах, какой на Волге песок!И на дне морскомЗвезды все собрав,И на небе — мне хватит сил, —Все к твоим ногам…А уж прав — не прав? —Весь вопрос лишь в том:Мил — не мил?Только я его не задам тебе,Может, кто другой и спросил…Ну, а мне бы знать,Что в твоей судьбе —Был ли я вообще?Я ли был?..

Вот выйду, взгляну на небушко,А сердце в печали екает.Ведь где-то ждет меня девушкаПрекрасная, но далекая.Там в дымке у моря синего,А в ясный день бирюзового,Закаты плывут красивые.Но вырвусь туда ли снова я?Там ходят гнедые лошади,И птицы поют возвышенно.Там тают в платанах площади,И спят облака над крышами;Там горы стоят косматыеВ уборе дерев смешавшихся.Там парни под маскхалатамиХранят любовь к недождавшимся.Подъемы в ружье привычные,Но потом удача мерится.И в полосу приграничнуюВсерьез-то не сразу верится.Вернуться туда б… Да где уж там…Повязан делами, строками.А где-то ждет меня девушкаПрекрасная, но далекая…

На мостовой играют солнца блики,А на душе снега метет зима.Цветы разлуки — желтые гвоздикиНесу тебе и не схожу с ума.Как это странно, глупо и нелепоИ, главное, не надо даже слов.Несу букет, слепой, безумный слепокТвоих любимых бархатных цветов.Зачем гадать, что будет, что не будет, —На сто вопросов лишь один ответ.И мне сейчас совсем чужие людиС неясной грустью молча смотрят вслед.В твоих глазах ни радости, ни муки,И я не понял, ты или не ты:Взгляд был спокоен, но дрожали руки,Когда ты в вазу ставила цветы…Расстались, как и не были знакомы —Двух гордых душ могучая стена.Приехал ночью, глянул, а над домомЦветком разлуки — желтая луна.Но тишина внезапно раскололась,И я не верил слуху своему,Услышав в трубке твой далекий голос:«Ты напиши. Я все теперь пойму…»

Он странный был парень. ВсуеПорой совершал грехи.Другим дарил поцелуи,А ей посвящал стихи.В каком-то хмельном угаре,Опять-таки не как все,Другим играл на гитаре,А ей заводил Бизе.Познав мастерства секреты,Игривым резцом БушеДругим рисовал портреты,Ее же ваял в душе.И был он на самом деле,И совесть храня и честь,С другими — каким хотели,Лишь с нею таким, как есть.Ее воспевал он имя,Молился ее глазам.Других принимал земными,Ее вознес к небесам.А ей так хотелось ласки,Огня, поцелуев, слов.Но он, как в старинной сказке,Любил лишь свою любовь…

Девушка из третьего купе —Чудо с бирюзовыми глазами.Как герой великого Распэ,Я играю жизнью и стихами…Низведу запретное табу,Упиваясь радостью открытий.Сам себе придумаю судьбу,Сам себе направлю рок событий.Оседлаю черного коняВ стиле паладинов и эмиров,Вознесу на кончике копьяЗванье королевы всех турниров.Положу венец у ваших ногИ, звеня изрубленной кольчугой,Навсегда исчезну в ритме строкМенестрелей с пламенного Юга.Все вернется — хлеб и молоко,Жизнь сольется в годы и мгновенья…Рыцари уходят так легкоВ даль, в небытие и в сновиденья…Стук колес иллюзию создаст,А быть может, просто не заметитОтраженье бирюзовых глаз…Стук копыт на стыке трех столетий…

Тебе казалось: это очень просто —Как жемчуг, обронить десяток слов…А знаешь, ведь Земля всего лишь островСредь тысячи вселенных и миров.И мы на ней лишь гости — на мгновеньеПришедшие в движение планетПо высшему чьему-то вдохновеньюЛишь только раз, чтобы увидеть свет…Не чудо ли, что в этой яркой вспышкеСтолкнуло нас в горниле звезд и чувств,Не где-то, не шутя, не понаслышке —Глаза в глаза, смешав дыханье уст?Мы встретились… И не сказав: «спасибо»Судьбе, укрывшей нас, как двух котят,Слепых и глупых, от бетонной глыбы,Которую, разлукой окрестятДругие люди. Те, что будут следом,Что разберут сюжет, характер, жанр:Что было с этим раненым поэтомИ с девочкой, направившей удар?Они поймут, что было между нами.Оценят вес поступков и обид.Напишут трехметровыми словами,Что золото не все, мол, что блестит.…А мы, на них взглянув, как в кинозале,Из тьмы своих ухоженных могил,Вдруг вспомним просто вечер на вокзале —Один лишь вечер… Пусть один — но был!И было — все… И не хотела стрелкаЧасов вокзальных двигаться вперед.Все, что потом, — так пусто и так мелко…Все, что потом, — отчаянье и лед!До этих строк потомкам что за дело?И у свечи так робок огонек…Любовь была. Но ты не разглядела.Я не судья.Прости, что не сберег…

Я забываю имена.Спросонья или сполупьянаБасовым звуком фортепьяноВстает забвения стена.Я забываю голоса,И даже старых песен звукиВ мои протянутые рукиЛожатся лишь на полчаса.Я забываю адреса…И те, кто где-то ждут упрямоПисьма иль строчки телеграммы,Уже не верят в чудеса.Я забываю, как в бреду,Победы, пораженья, войны.Так тише и куда спокойней,И, в общем, знал, куда иду.Душе теперь не привыкать,Плащом забвенья укрывая,Страницы памяти листая,Их беспощадно вырывать.Но тянет, что там ни пророчь,За бешенством ветров-скитальцев,Разбить стекло, изрезав пальцы,И чье-то имя крикнуть в ночь…

Сколько весен прошло. Мне уже двадцать три.Сплавы верности, клятвы и непостоянства.Я, конечно, не стар, просто где-то внутриЗреют мысли о вечности и о пространстве…Сколько силы в руках, сколько можно успетьДо прощального текста на траурном канте.Я не скоро умру и надеюсь, что смертьВ чем-то тоже, как жизнь по теории Данте.Эта вечная жизнь, просто в мире ином,Что при жителях стольких однако, не тесен…Если буду в аду, то на круге втором —За безумство любви и за яростность песен.Если рай, что ж, и там можно, видимо, жить.Там культурные люди и общество мило.Я, конечно, найду, что читать, с кем дружить…Только вечный покой скоро станет постылым.Что мне там без тебя? Ты пойми и прости.Это время слепое стучится и стонет.Просто душу мою ты в ладони впусти —Пусть мой Ад или Рай будет в этих ладонях…

Все кувырком. Огонь и лед.И целомудрия грехи.И я полночи напролетЧитал стихи, читал стихи.Плескались звуки в темноте,И в ритме строк звучал апрель.А там, в безбрежной высоте,Звенела звездная капель.В ладони теплый шелк волос,Так безмятежно золотых…И мучил маленький вопрос:Что это — песня или стих?А может, — сон, а может, — бред?Цветной цветаевский романс?Так близко между «да» и «нет»Мы этой ночью первый раз.Да что мы знаем о любви?Весь опыт прошлого не в счет.Как далеки глаза твои…Как близко смуглое плечо!Хранила сон моя рука,А разум в облаках витал,Но почему-то я покаСчастливых строк не написал.И мысль о счастье в этот часНе приходила, хоть убей.И даже пару легких фразНе мог связать я в голове.«Любовь — творец!» А что творитТвое дыханье в этот миг?И, словно серебро, горитНа медной коже лунный блик.Я знаю — все умчится прочьВ рассвета алые штрихи.А в сердце — боль, любовь и ночь,И напролет стихи, стихи…

МАРИЯ-АННА (1991)