Михаил Буканов - Кто ты, тебя я не знаю… Страница 3

Как-то раз на площади Гримау Хулиана…

     Как-то раз на площади Гримау Хулиана встретились приятели, приняв по полстакана. Если б знали бедные, кто этот Хулиан, то, небось, махнули бы ещё один стакан! Есть Тореза улица и Тольятти есть, как тут не нарезаться в ихую нам честь? Старые московские улочки мои, ох, названья броские, парки, да скамьи. Кто ж нас оккупировал? Кто ж нас победил? Морг названия старые в мусор превратил! Африканцев лидеры, ярый Хо Ше Мин, Карла Марла с Энгельсом, да Готвальд Клементин. По московским улицам лица упырей, нечисть чужеземная поборзей царей. Никому не нужные в стороне родной, проходимцы мёртвые реют над страной. Мясницкая, Лубянская, а я иду Солянкою. В Котельниках над Яузой плюю себе с моста! Седая Новоконная, Ордынка с Якиманкою, любимые знакомые родные мне места. Ах, где ты, Горка швивая, Щипок с его трамваями, Кривоколенный с Духовым, да и с Зацепы хват? Народ – река бурливая, а флигеля с сараями на Харитонье пушкинском стояли и стоят. Чудна гора Поклонная, Таганку ждёт Калужская, и вот внизу раскинулся живой Нескучный сад. Вот бани Сандуновские, Столешников с пивнушкою, и тополя бульварные теряют свой наряд. Когда-то в годы юности я здесь гулял с подружкою. Ушли года, ушла Москва из памяти людской! И только ночью тёмною над мокрою подушкою, приходит, возвращается шум старый городской.

На Витоне раз старик…

     На Витоне раз старик распалил себя и в крик. Чистым русским говору, десять лет был в школе, я, не думай, не совру, мне скажи благодару, что пока на воле. Ты ж, московское смитьё, здесь, вообще, пoцара. Это мнение мое подтверди мне, Сара! Ох, неблагодарный гой, прёшь ты буром в гору. Прежде хавальник умой, после суйся в разговор или, таки, в ссору. Ты пешком под стол ходил, мы за мир стояли, брали город Измаил и Варшаву брали. Взяли Вену и Берлин, нас таких – не я один. И Ицхак, и Соломон, ты пойди народ спроси, все мы русские, до дон. Просто надо поскрести! И откуда ты такой, ай, кадохл цорес, в жизни ты ни в зуб ногой, пой скорей за упокой, жди прицела прорезь! Слышал, гой – не человек? Вечная скотина! Проживёт свой долгий век в стойле господина. Бог нам отдал землю всю, с молоком и мёдом. Отойди, иль укусю, по-хорошему, просю перед всем народом. А не то как дам тебе по башке рукою. Будет перемен в судьбе, cразу успокою. Что, агитл поц! Понял? Ну, кус мерин тохес! Ловко я тебя пронял. Сара! Как ему я дал? Похвали твой Брохес!

Тем, кто ушёл до срока

     Сошедшие с небес, они пришли ко мне. Как жаль, что нет чудес, лишь память в тишине. Подмечено давно, пусть тишь, да благодать, а смерти всё равно, кого когда глодать. Уже вас, парни нет, и остывает след. Вам клином белый свет, непруха, всё не в цвет! Но я-то помню тех, кто до меня ушёл, то их весёлый смех, то наш накрытый стол, а коль махнул стакан, то о работе трёп. А тут, гляди, упал, а вот, смотри, усоп! Всё это без войны, без всяких канонад. Солдаты тишины по кладбищам лежат! Ушедшие в покой ещё до сорока, для вас веков конвой и вечные срока!

Покосилися избушки…

Покосилися избушки, нет заборов, пруд зарос.Только ветхие старушки, мусор всякий на опушке, от тоски в душе мороз.А когда-то утром рано, свадьба мчала здесь звеня.Полегла тогда Татьяна, на виске зияла рана от лихого кистеня!И ровесницы убитой, вспоминая те года, чаще девушку жалеют, а себя лишь иногда!Говорят ушла подружка и у бога прижилась.Может в церкви горней служка, ей в раю живётся всласть!Нам другая вышла доля, вдовы в девятнадцать лет. На себе пахали поле, мужиков с войны-то нет.А остарились и стали никому мы не нужны. Наплевать, беда не горе. Лишь бы не было войны!

Старик по сущности…

Старик, по-сущности, пахуч, по-убеждениям суеверен.По интеллекту он дремуч, в вопросах веры вере верен.Вот Мордехай с Мордоворотом, как нам поведала молва,Раз обменялисьлись апперкотом, в обмен на грубые слова.А были бы они не грубы, друг друга целовали в губы,То, в целом, никакой возни. Но были б пидоры они!Ох! Их пример – другим наука. Да будь последняя ты сука,Дерись ты до седых волос, но друга не целуй взасос!Козьма Прутков-Правнук!

Арабески

*Четыре Арлекина, конечно, перебор.Сказала Коломбина, топя в пруду топор.Теперь могу с Бригеллой романы я сплести.От страсти офигелой, Господь меня спаси.В основе чувства мани, суровая голда.В любви я больше сани не сяду никогда!

*А он мне нравится, нравится, нравится.И ничего его красивей в мире нет.А он мне нравится, нравится, нравится,И я притырю новый Вовчика мопед!

*

По белому чистому снегу, под небом с огромной

луной, под танк себя бросил с разбегу гончак, разъярённый войной! Рвануло багровое пламя. И марево – тонкой слюдой. Лишь кровь, как армейское знамя, сугроб окропило седой. А после, с последней гранатой, его проводник шёл ва-банк. Со смертной атаки сонатой взорвал атакующий танк!

*

Осень погодой не балует, ночью морозец и снег. Вон и рябина вся алая, птицы уходят в побег. Это зека дожидаются лета, что б с зоны уйти. Птицы от дури не маются, oсень пришла, так лети! В крепкой темнице привычек, срок отбывает душа. Ты поджигатель без спичек, или игрок без гроша. Всем нам предел положили. В Ад поспешать не спеша. Ветер с морозом дружили, крепом метелей шурша. Утро пришло, тихо, тепло. И потекло лужиц стекло! Зиме назло!

Может там есть чего, и будет на нашей улице праздник?

Война

Лунный обманчивый призрачный светЛёг на лесные поляны.А из столицы далёкой привет —В воздухе аэропланы.

Где-то с Центрального встав на крылоЗвёзды за тучами пряча,Что б лейтенантам в бою повезлоС ними летела удача!

Миг невозврата, ты больше никто,Страшного взрыва отдача..Что-то с судьбою случилось не то,Не помогла и удача!

Лётчики штурмовиков ИЛ-2 в среднем делали по два боевых вылета. И всё! Гибли! Оба!

Лейтенант Иванов! Принимайте взвод.Первый день на войне, он длиною в год.Утром в бой побежим. Ворот жмёт у шеи.Нет! Пока не дрожим. А мороз в траншее.

Вот слегка рассвело. Вялый пушек грохот.По спине потекло, миномётов хохот.Все в атаку, за мной, я бегу, стреляя,А позёмки дымок крутится, виляя.Пламя, яркий разрыв, снег к земле прибит.Лейтенант молодой до смерти убит!

Командир стрелкового взвода жил на войне три дня. Потом госпиталь, или убит.

Ах! Чистота Ростовой Натали, сродни одеждам ангелов Земли.И, благостно к святыням припадая, мы от земли отходим в выси Рая.В окопе под огнём дитя рожая, погибла мать, без святости, в грязи,Зубами пуповину разгрызая. Дай Рай ей боже, Господи – прости!Бойцов тащила ты из под огня, свою судьбу нисколько не кляня,А срок пришёл, тебя спасти не смог твой батальон, войны сильнее рок.

Около миллиона женщин во время Великой Отечественной войны сражались и обеспечивали различные службы тыла армии.

Какие люди ране жили!

Какие люди ране жили! Любили, воевали, пили.А нам теперь судьба одна, плыть в лаве огненной гавна.О вы, ушедшие в туманы, поддавшиеся на обманы.Подумали б, e***а мать, чем кардинально всё менять!Слеза ребёнка вам видна? Вот революции цена.Но продолжают фарисеи, на удивление Расеи,Вещать про пользу топора, под громогласное «Ура,»Забыв, как свергнули царя, кто первой ходкой в лагеря?Не мозг, субъект иных процессов, без стрессов, фобий и эксцессов,Интеллигенция страны бежит к концу, задрав штаны.Нам буря вовсе не нужна – беда придёт на всех одна.А коли прёшь ты на рожон, то ты не страшен, а смешон.Не стоит так со всем народом. Прикинь, ты пред расстрельным взводом.И – разом всё в небытиё. Всё духоборчество твоёУшло во времени туман. И нет тебя. И – жив обман!

Допустимости порог

Когда б вы знали, из какого хлама вы, гоблины, Творцом сотворены…В трудах своих державства и войны, отходы он использовал от храма.Стараясь в дело всё пустить упрямо, не слушая наветы Сатаны.Нет в том пустой на гоблинах вины. Ваш путь не суетлив. Идите прямо!

Пускает ветры ввысь Пантагрюэль. И наступает звёздная метель.Рождаются карлуши и карлицы. В окрестностях Лютеции-столицы.Кто выступает в роли здесь Творца? От истины не отвратить лица.Идущий в мир вступает на порог. Такое совершает только Бог!

Из праха создаётся человек, a из ребра его подруга жизни.Хоть шевели мозгой, хоть вовсе шизни, а проще не придумаешь вовек.Творец, Создатель, или, скажем, Бог. Без вариантов. Нас придумать мог.Но можно почитать и обезьяну. У всех нас допустимости порог!

Лобное место