Елена Нестерова - Осколки моей души (сборник) Страница 3

На нотной, старенькой бумаге.

Я написал себе – романс,

Про то, что мы с тобою рядом.

Про то, как падал первый снег,

На наши губы, в поцелуе.

Про то, что ты красивей всех,

И лишь одну тебя люблю я.

Про то, как ночь……и снова ночь.

Что волосы твои до дури,

Оставят на подушке след,

И я его опять целую.

Я напишу тебе – романс.

Я напишу такую песню,

Где вместо слов – весны дурман,

А вместо музыки – надежда.

Саксофон

Саксофон устал, он почти как я – безнадёжно стар.

Лишь осенний дождь, обронив слезу – эту тайну знал.

Помутневший дым крепких сигарет —

заслонил луну.

Пьяный без вина, от своей тоски я домой иду.

Наступает дождь, этот глупый дождь, на мою мозоль.

Друг мой саксофон, разделить готов со мною эту боль.

Я зашёл в кафе, что манил к себе – вспышками витрин.

Саксофон и я, столик на двоих – всё, что я просил.

Но сказал бармен – Поиграй нам блюз, старый музыкант.

И сказал мой друг, старый саксофон, что пора играть.

Этот тихий блюз старого кафе растворяет сон.

Понял я, что жив, и не очень стар, и в тебя влюблён.

Улыбнулся я, улыбнулась ты, и вошла в кафе.

Столик на двоих. Друг мой, извини. Я вернусь к тебе.

Саксофон устал, он почти как я – безнадёжно стар,

Но способны мы старость отложить, для своей мечты.

Что ты молчишь?

Что ты молчишь?

Глаза потупила под тяжестью ресниц.

Что ты молчишь?

Я так спешил, старался.

Уселся здесь, готовый даже петь,

Чтоб с музыкой моей в тебя ворваться.

Чтоб с губ твоих сорвать немой ответ.

Могу ли я надеяться на счастье?

Как близко я могу взглянуть на свет?

Что даришь ты другим, чтоб удержаться,

Чтоб быть царицей и богиней – здесь.

Позволив образом твоим им —

наслаждаться.

Конечно, я ничто.

Я просто трубадур, с простой сибирской

песней.

Я ветер, что в Москву принёс лишь пару

снежных бурь,

И те растаяли с жарой, почти уж летней.

Я облака в далёкой вышине,

Чьи мягкие тела на жизнь и не способны.

Я вечер, что ронял на узенькой тропе,

Полоску света от звезды неброской.

Я твой!

Но ты опять молчишь.

Меня в толпе почти не замечаешь.

И даже мой последний крик любви,

Как это шоу – ты воспринимаешь.

Что ты молчишь?

Ты ждёшь, что я спою?

Ты хочешь знать, на что же я способен!

Тогда, прошу, тебя, любовь моя, прошу!

За всех богинь земных, мои слова до боли,

Послушай эту песню о любви.

И уж тогда решишь, чего же я достоин!

«Я плакала о ней, печалилась, прощалась …»

Я плакала о ней, печалилась, прощалась…

Молилась, с одиночеством венчалась…

Но никому не надо знать о том,

Что этим чувством просто наслаждалась,

Всю жизнь свою оставив на потом…

Сиреневый туман

Стоял сиреневый туман.

В дурман сирени был закутан.

Я был, увы, ни трезв, ни пьян,

Чуть-чуть влюблён

Или весной твоей закутан.

Я раньше многого не знал.

Не слеп, но многого не видел.

Я думал за окном – февраль

И тихо это ненавидел.

Похожесть лиц, списав на сон,

Друзей в толпе не замечая,

Я был так сильно удивлен,

Улыбки нежной, но усталой.

А ты шагала босиком

По мостовым и тротуарам.

Чудачка в вязаном пальто

И голубою шалью, старой.

На голове твоей венок

Из запоздалых первоцветов.

И ландыш за петлицей где-то.

Как аромат твоих духов.

Стоял сиреневый туман.

Я был влюблён, а может пьян.

Я наслаждался цветом лета.

Хотя – весны не замечал.

Таял мёд…

Таял мёд на губах, в поцелуях на вкус —

с карамелью.

Ты сияла в заре, наготы не скрывая,

в смущенье.

Ты манила, щедрот обещая. В истоме я таял.

Я тянулся к тебе, ну а ты, как всегда —

улетаешь.

Твоя кожа, шелка – в цвет молочного

шоколада.

Твои, омут – глаза, как в пучину меня

поглощают.

Я теряю контроль, так боясь, что ты с тенью

растаешь.

Ты всего лишь мой сон, но и там от любви

улетаешь.

Я брожу, целый мир обойдя, твой сияющий

лик не нашедший.

За одно только – ДА, я готов за тобой,

просто тенью.

За тобой, за мечту, за пределы, за тайны

земного.

Так несложно – любить, а заснуть

без любви – невозможно.

Ты дышала ветром и небом…

Ты дышала ветром и небом.

Ты жила в той стране, где я не был.

Ты питалась росою и снегом,

И пыльцою цветков орхидеи.

Ты туманила взор под луною.

Ты румянилась вместе с зарёю.

Ты светилась звездою в небе

В той стране, где ни разу я не был.

Твои кудри подобны ивам.

И волна их, как море, игрива.

Я бы мог сравнить тебя с небом

Той страны, где ни разу я не был.

Ты была здесь мечтою и чудом,

Но, взлетев, ты спешишь отсюда.

В ту страну, где твой друг,

Лишь ветер.

Ну, а я вновь мечтаю о встрече.

Разговор

– Ты плакала?

– О, нет!

Так почему, твои ресницы,

Покрыты мягким, чистым серебром,

Рассветной влагой,

Ласковым дождём…

– Грустила ты?

– И это нет! Я в умиленье…

– Так почему, в твои глаза – озёра темноты,

Печаль скользнула пламенем свечи.

И вспыхнул в них – огонь, тревоги и укора…

– Любила ты?

– О, да! Ну, что же тут такого…

Я таяла, рыдала с полуслова,

К нему, в него, пытаясь проникать.

Топила грусть в его туманном взоре,

Надеясь целый мир ему отдать,

За тихое и ласковое слово…

Саму себя, мечтая потерять…

Прости…

Прости!

Пока ещё не знаю, что я могу от счастья

натворить.

Что в голову придёт, когда сознанье бредит,

одним тобой.

Чем это счастье – мерить?

Что может на Земле, нарушить мой запой.

Тобой!

И приказать, в любовь не верить.

Прости!

Я не умею лгать и каждому чужому

человеку,

Как Дон Кихот, упорно утверждаю:

Что лучший ты! Во все века на свете.

Ты солнце, звёзды, что без устали сияют,

Что ты теплей, чем самый южный ветер.

Собой, всё тёмное, надеждой прикрывая.

Даря невеждам – ясные мечты.

Прости!

Сошла с ума. Бывает. Весна порой,

Всё путает, теряет.

То с опозданьем, то с лихвой.

Все мысли бурные, потоком направляя,

В туман, и в омут, прямо с головой.

Где утонуть легко, но проще выплыть пьяным.

Другим дурманом – полной головой.

Лишь о тебе, потухшими ночами.

Звездой, над непокрытой головой.

Шепча тебя, распухшими губами,

Искусанными в кровь.

Прости!

Прости чудачку, за любовь.

За вечность чувств.

За верность, что упрямо,

Какую ночь подряд мне не даёт заснуть.

Я странной бываю…

Я страшной бываю, но чаще – красивой.

Бываю опасной, и скромницей милой,

Распущенной, стильной и дикой как роза.

И таять как снег, лишь от нежного слова.

Я разной бываю, ты лишь приглядись.

И выбери ту, что ты можешь любить.

Могу я летать, но не каждый поймёт.

Могу я сгореть, холодея как лёд.

Могу быть реальной, могу лишь во сне.

Могу быть любой, лишь с тобой, лишь тебе.

А я ждала

А я ждала.

Моей надежде удивлялся усталый дождь,

И каплями по крыше, всё тише, тише:

– Забудь, и ты уснёшь.

А я ждала. И ветер, нежный, тёплый

В окно раскрытое принёс дурман лугов.

И с жалостью взглянув,

Мне кудри растрепал седеющих волос.

– Забудь, не надо слёз.

А я ждала. А жизнь летела мимо,

Едва задев крылом.

Чужая жизнь, где я была незримо —

Актрисой или просто мимом,

Впустую, ни о чём.

А ты не знал, что я ждала.

Ты жил обычной, полной жизнью.

В ответ не ждал, а виновата я,

Что меж мирами я зависла,

Забыв сказать:

– Что я люблю тебя!

По покрывалу

По покрывалу

Из осенних слёз,

Из ярких бликов,

Из листвы опавшей,

Неряшливой,

Немного запоздавшей,

Из уходящей

Свой отмерив срок.

По покрывалу

Из осенних строк,

Из тихих слов,

Из фраз, от слёз уставших,

Бессмысленных,

Немного запоздавших,

Из уходящих,

Свой отмерив срок.

По покрывалу

Из ушедших снов,

Из тех видений,

Счастья не узнавших,

Несбывшихся,

Почти – ненастоящих,

Из уходящих,

Свой отмерив срок.

Ушла любовь,

Ни с кем не попрощавшись.

Для нас с тобой

Закрывшись на замок.

Не замечаешь…

Не замечаешь. Не обернёшься.

Музыка ветра – слышать так сложно.

Музыка шума фонтанов из листьев.

Музыка чувств, что сильней, чем обычно.

Не замечаешь. Не обернёшься.

Тихо вздыхаешь, внемля лишь звёздам.

Я превращаюсь вместе с росою.

Я высыхаю ветром над морем.

Не замечаешь. Не обернёшься.

Мимо лететь – знаешь, это – непросто.

Яблони цвет обронивши под ноги.

Музыка жизни – это лишь проза.

Не замечаешь. Не обернёшься.

Лёгкой прохладой встретил нас – космос.