Константин Бальмонт - Серебряный век (сборник) Страница 3

«Одна есть в мире красота…»

Одна есть в мире красота.Не красота богов Эллады,И не влюбленная мечта,Не гор тяжелые громады,И не моря, не водопады,Не взоров женских чистота.Одна есть в мире красота —Любви, печали, отреченья,И добровольного мученьяЗа нас распятого Христа.

Фантазия

Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья,Чуть трепещут очертанья сосен, елей и берез;Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск Луны приемлетИ роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грез.Слыша тихий стон метели, шепчут сосны, шепчут ели,В мягкой бархатной постели им отрадно почивать,Ни о чем не вспоминая, ничего не проклиная,Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать.

Чьи-то вздохи, чье-то пенье, чье-то скорбное моленье,И тоска, и упоенье, – точно искрится звезда,Точно светлый дождь струится, – и деревьям что-то мнится,То, что людям не приснится, никому и никогда.Это мчатся духи ночи, это искрятся их очи,В час глубокой полуночи мчатся духи через лес.Что их мучит, что тревожит? Что, как червь, их тайно гложет?Отчего их рой не может петь отрадный гимн Небес?

Все сильней звучит их пенье, все слышнее в нем томленье,Неустанного стремленья неизменная печаль, —Точно их томит тревога, жажда веры, жажда Бога,Точно мук у них так много, точно им чего-то жаль.А Луна все льет сиянье, и без муки, без страданья,Чуть трепещут очертанья вещих сказочных стволов;Все они так сладко дремлют, безучастно стонам внемлют,И с спокойствием приемлют чаты ясных светлых снов.

«Без улыбки, без снов…»

Без улыбки, без снов     На алмазном покрове снегов,     Под холодным сияньем Луны,Хорошо нам с тобой! Без улыбки, без слов,Обитатели призрачной светлой страны,Погрузились мы в море загадочных снов,          В царстве бледной Луны.

Как отрадно в глубокий полуночный часНа мгновенье все скорби по-детски забыть,И, забыв, что любовь невозможна для нас,     Как отрадно мечтать и любить,          Без улыбки, без слов,          Средь ночной тишины,          В царстве вечных снегов,          В царстве бледной Луны.

«Я мечтою ловил уходящие тени…»

Я мечтою ловил уходящие тени,Уходящие тени погасавшего дня,Я на башню всходил, и дрожали ступени,И дрожали ступени под ногой у меня.

И чем выше я шел, тем ясней рисовались,Тем ясней рисовались очертанья вдали,И какие-то звуки вокруг раздавались,Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.

Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,И сияньем прощальным как будто ласкали,Словно нежно ласкали отуманенный взор.

А внизу подо мною уж ночь наступила,Уже ночь наступила для уснувшей Земли,Для меня же блистало дневное светило,Огневое светило догорало вдали.

Я узнал, как ловить уходящие тени,Уходящие тени потускневшего дня,И все выше я шел, и дрожали ступени,И дрожали ступени под ногой у меня.

Челн томленья

Князю А. И. Урусову

Вечер. Взморье. Вздохи ветра.Величавый возглас волн.Близко буря. В берег бьетсяЧуждый чарам черный челн.

Чуждый чистым чарам счастья,Челн томленья, челн тревогБросил берег, бьется с бурей,Ищет светлых снов чертог.

Мчится взморьем, мчится морем,Отдаваясь воле волн.Месяц матовый взирает,Месяц горькой грусти полн.

Умер вечер. Ночь чернеет.Ропщет море. Мрак растет.Челн томленья тьмой охвачен.Буря воет в бездне вод.

«Уходит светлый Май. Мой небосклон темнеет…»

Уходит светлый Май. Мой небосклон темнеет.Пять быстрых лет пройдет, – мне минет тридцать лет.Замолкнут соловьи, и холодом повеет,И ясных вешних дней навек угаснет свет.

И в свой черед придут дни, полные скитаний,Дни, полные тоски, сомнений и борьбы,Когда заноет грудь под тяжестью страданий,Когда познаю гнет властительной Судьбы.

И что мне жизнь сулит? К какой отраде манит?Быть может, даст любовь и счастие? О, нет!Она во всем солжет, она во всем обманет,И поведет меня путем тернистых бед.

И тем путем идя, быть может, падать стану,Утрачу всех друзей, моей душе родных,И, – что всего страшней, – быть может, перестануЯ верить в честь свою и в правду слов своих.

Пусть так. Но я пойду вперед без колебанья —И в знойный день, и в ночь, и в холод, и в грозу:Хочу я усладить хоть чье-нибудь страданье,Хочу я отереть хотя одну слезу!

Грусть

Внемля ветру, тополь гнется, с неба дождь осенний льется,Надо мною раздается мерный стук часов стенных;Мне никто не улыбнется, и тревожно сердце бьется,И из уст невольно рвется монотонный грустный стих;И как тихий дальний топот, за окном я слышу ропот,Непонятный странный шепот – шепот капель дождевых.

Отчего так ветру скучно? Плачет, ноет он докучно, —И в ответ ему стозвучно капли бьются и бегут;Я внемлю, мне так же скучно, грусть со мною неразлучна,Равномерно, однозвучно рифмы стройные текут;В эту пору непогоды, под унылый плач Природы,Дни, мгновенья, точно годы – годы медленно идут.

Бесприютность

Меня не манит тихая отрада,Покой, тепло родного очага,Не снятся мне цветы родного сада,Родимые безмолвные луга.

Краса иная сердцу дорога:Я слышу рев и рокот водопада,Мне грезятся морские берегаИ гор неумолимая громада.

Среди других обманчивых утехЕсть у меня заветная утеха:Забыть, что значит плач, что значит смех, —

Будить в горах грохочущее эхоИ в бурю созерцать, под гром и вой,Величие пустыни мировой.

Океан

Вдали от берегов Страны Обетованной,Храня на дне души надежды бледный свет,Я волны вопрошал, и океан туманныйУгрюмо рокотал и говорил в ответ:

«Забудь о светлых снах. Забудь. Надежды нет,Ты вверился мечте обманчивой и странной.Скитайся дни, года, десятки, сотни лет —Ты не найдешь нигде Страны Обетованной».

И вдруг поняв душой всех дерзких снов обман,Охвачен пламенной, но безутешной думой,Я горько вопросил безбрежный океан,

Зачем он страстных бурь питает ураган,Зачем волнуется, – но океан угрюмый,Свой ропот заглушив, окутался в туман.

«Слова любви всегда бессвязны…»

Слова любви всегда бессвязны,Они дрожат, они алмазны,Как в час предутренний – звезда;Они журчат, как ключ в пустыне,С начала мира и доныне,И будут первыми всегда;Всегда дробясь, повсюду цельны,Как свет, как воздух, беспредельны,Легки, как всплески в тростниках,Как взмахи птицы опьяненной,С другою птицею сплетеннойВ летучем беге, в облаках.

Белладонна

Счастье души утомленной —      Только в одном:Быть как цветок полусонныйВ блеске и шуме дневном,Внутренним светом светиться,Все позабыть и забыться,Тихо, но жадно упиться      Тающим сном.

Счастье ночной белладонны —      Лаской убить.Взоры ее полусонны,Любо ей день позабыть,Светом луны расцвечаться,Сердцем с луною встречаться,Тихо под ветром качаться,      В смерти любить.

Друг мой, мы оба устали.      Радость моя!Радости нет без печали.Между цветами – змея.Кто же с душой утомленнойВспыхнет мечтой полусонной,Кто расцветет белладонной —      Ты или я?

Безглагольность

Есть в русской природе усталая нежность,Безмолвная боль затаенной печали,Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,Холодная высь, уходящие дали.

Приди на рассвете на склон косогора, —Над зябкой рекою дымится прохлада,Чернеет громада застывшего бора,И сердцу так больно, и сердце не радо.

Недвижный камыш. Не трепещет осока.Глубокая тишь. Безглагольность покоя.Луга убегают далеко-далеко.Во всем утомленье – глухое, немое.

Войди на закате, как в свежие волны,В прохладную глушь деревенского сада, —Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,И сердцу так грустно, и сердце не радо.

Как будто душа о желанном просила,И сделали ей незаслуженно больно.И сердце просила, но сердце заныло,И плачет, и плачет, и плачет невольно.

«Я – изысканность русской медлительной речи…»