Вера Булич - Ветви. Четвертая книга стихов. Страница 3

«Зеркальный вечер лежит на водах…»

Зеркальный вечер лежит на водах,На дымно-розовых облаках.По глади стеклянных вечерних водОтраженный поезд идет.

Другой по рельсам грохочет над ним.Там люди сидят с багажом своим,И в будущий день из былой колеиПеревозят надежды свои.

Колеса стучат, и дети кричат,Плывет над насыпью угольный чад.И право на будущий подвиг и грехПроверяет кондуктор у всех.

А поезд-призрак бесшумен и пуст,В нём воспоминаний невидимый груз.Идет он в потерянную страну,За черту, в мечту, в глубину.

Мне с шумным поездом не по пути,Того, что мне дорого, в нём не найти.Но тихо войду я, как входят в сон,В отраженный последний вагон.

«Войти в тот дом, которого уж нет…»

Войти в тот дом, которого уж нет(Восходят в пустоту крыльца ступени).Войти, переступив порог-запрет.В тот дом, где обитают тени.

Взять за руку того, кто был живым,И ощутить горячее запястье,Войти, войти сквозь слезы и сквозь дымВ  свое утраченное счастье.

Я вижу дом родной…Но это бред,Ведь дом сгорел, к нему дороги нет.А это ветер, тот что мы любили,Напомнив образы минувших лет,Цветы качает на могиле…

«Иссохшим деревом стою…»

Иссохшим деревом стоюС кривыми черными ветвями.Дупло рассекло плоть мою,Подточен корень мой червями.Среди поющих не пою,Среди горящих не горюИ леденею под ветрами.

Я с черной птицей говорю:

— Покинь дупло, лети, мой ворон,Туда, где воздух сжат и черен,Где туча спит и копит мощь —Огонь и ветер, гром и дождь,Вернись ко мне  с живой водою,Чтобы с поющими мне петь,Или же с огненной стрелою,Чтобы с горящими сгореть

В автобусе

Воскресный день тревожил и томилнеугомонным ласточкиным криком,горячим солнцем. пустотою улици  неба праздничною синевой.На площади томился автобус.И солнце, запертое в нём, лежалотяжелыми и пыльными пластамина кожаной обивке, на полуи на коленях пассажиров. Пахлобензином сладковатым, душной пылью,Нагретой кожей кресел и — в мечтах —прохладными цветами полевыми.Вспугнув гулявших мирно голубей,взревел мотор и, сотрясая недра,поплыл тяжелый автобус-ковчег,вместив в себя и чистых и нечистых.И было в нём спасенье для иных,спасенье от душевного разлада,сорокадневного потопа буднейи паутинной комнатной тоски.

А пригород бежал ему навстречудомами, огородами, столбами.поспешно полосующими небопрозрачными рядами проводов,где голоса неслышно, окрыленноскользили в голубеющий простор,оставив тело в будке телефонной,ведя под небом тайный разговор.

В окно  мелькнуло: дом, деревья, люди.Один из них, прижав ружье к плечу,застыл в сосредоточенном упоре:он целится в невидимую цель.И все вокруг него окаменелипод гнетом длительного ожиданья,в молчаньи заколдованном стоят,как нарисованные на картине.И напряженье мне передалось,мгновенным  и необъяснимым токомпронизав тело. Затаив дыханье,в тревоге нарастающей я жду — —

Сейчас раздастся громкий. резкий выстрел,как разрешенье  страшной немоты,и распадется на куски картина,и всё придет в движенье. Автобус,качнув на повороте, мчится дальше,мелькают палисадники, дома…

Напрасно напрягаю слух. не слышнони выстрела, ни эха. Странной мукойвсё так же сковано всё тело. Пыль,с дороги поднятая, бьется в окна……И кажется, что мы летим в тумане,вращаются колеса в пустоте,и никогда мы не достигнем цели,обречены на вечное скитаньев самих себе, в плену и в немоте,с беззвучным голосом в тяжелом теле.

Среди чужих, случайный пассажиртомясь безвыходной судьбе в угоду,я жду, когда откроется мне мир,когда я выйду на свободу.

Памяти друга

Это всё? — Конечно, до гроба. —

Это жизнь? — А что же, она. —

Значит, это лишь так, для пробы,

Значит, будет еще одна.

Он слишком рано от нас ушел.Легла между нами граница.Остался на свете: письменный стол,Недописанная страница.

Остались тетради за много лет.Те мысли, что в нём горели.Еще один замолчал поэт,Замолчал, не дойдя до цели.

Я в памяти строки его берегуПро жизнь, что была никакая.Звучит его голос на том берегу:— Будет вторая.

«Летний вечер в городе…»

Летний вечер в городе,когда закат заслонен домами.В комнате — душные сумерки,а в небе розовые облака.

О как прекрасен вечер в поляхНа широкой открытой земле!..

Жизнь продолжается

Черные ветки на голубом.Утренним солнцем зажженный дом.Холодно, очень холодно мне.А все-таки дело идет к весне.

Будет весна с горячим лучом,Будет весна с гремящим ручьем,С листиком узким — резные края —Настанет весна. Моя, не моя?

Если мне даже не будет даноВыглянуть утром весенним в окно,Будет весна для глаз не моих,Для многих, для разных, для глаз живых.

…Птицы поют на кудрявых ветвях,Дети играют в зеленых садах.Жизнь продолжается, жизнь жива!

От этого легче. Хоть это слова.

«Спросят в конце дороги…»

Спросят в конце дороги:— Что же ты в жизни нашла? —В быстрой пытливой тревогеПереберу все дела,Пересмотрю все итоги.

Утренний воздух свежий,Полдня звенящий знойВечер на побережьи,Ветер смятенный ночной —Всё это было со мной.

Всё обаянье, томленье— розовые облака —Жажда без утоленья,Сила  без примененья…Вот, опустилась рука.

Знаю, даются недаромОстрые шрамы судьбой.Знаю, что после удараНадо встать над собойРаненою, но прямой.

Выше подняться, и сноваВыше по круче идти.Выше и даже без зоваГолоса неземного.Так до конца пути.