Андрей Белый - Стихотворения Страница 3

Старец

Исчезает долинбеспокойная тень,и средь дымных вершинразгорается день.Бесконечно могучдивный старец стоитна востоке средь тучи призывно кричит:

«Друг, ко мне! Мы пойдемв бесконечную даль.Там развеется сноми болезнь, и печаль»…

Его риза в огне…И, как снег, седина.И над ним в вышинеголубая весна.

И слова его – гром,потрясающий мирнеразгаданным сном…Он стоит, как кумир,

как весенний пророк,осиянный мечтой.И кадит на восток,на восток золотой.

И все ярче рассветзолотого огня.И все ближе приветбеззакатного дня.

Образ Вечности

Бетховену

Образ возлюбленной – Вечности —встретил меня на горах.Сердце в беспечности.Гул, прозвучавший в веках.В жизни загубленнойобраз возлюбленной,образ возлюбленной – Вечности,с ясной улыбкой на милых устах.

Там стоит,там манит рукой…И летитмир предо мной —вихрь крутитсерых облак рой.

Полосы солнечных струй златотканыев облачной стае горят…Чьи-то призывы желанные,чей-то задумчивый взгляд.

Я стар – сребритсямой ус и темя,но радость снится.Река, что время:летит – кружится…

Мой челн сквозь время,сквозь мир помчится.

И умчусь сквозь века в лучесветную даль…И в очах старикане увидишь печаль.

Жизни не жальмне загубленной.Сердце полно несказанной беспечности —образ возлюбленной,образ возлюбленной —– Вечности!..

Усмиренный

Молчит усмиренный, стоящий над кручей отвесной,любовно охваченный старым пьянящим эфиром,в венке серебристом и в мантии бледнонебесной,простерший свои онемевшие руки над миром.

Когда-то у ног его вечные бури хлестали.Но тихое время смирило вселенские бури.Промчались столетья. Яснеют безбурные дали.Крылатое время блаженно утонет в лазури.

Задумчивый мир напоило немеркнущим светомвеликое солнце в печали янтарно-закатной.Мечтой лебединой, прощальным вечерним приветомсидит, умирая, с улыбкой своей невозвратной.

Вселенная гаснет… Лицо приложив восковоек холодным ногам, обнимая руками колени…Во взоре потухшем волненье безумно-немое,какая-то грусть мировых, окрыленных молений.

Последнее свидание

Она улыбнулась, а иглы мучительных тернийей голову сжали горячим, колючим венцом —сквозь боль улыбнулась, в эфир отлетая вечерний…Сидит – улыбнулась бескровно-туманным лицом.

Вдали – бирюзовость… А ветер тоскующий гонитлисты потускневшие в медленно гаснущий час.Жених побледнел. В фиолетовом трауре тонет,с невесты не сводит осенних, задумчивых глаз.

Над ними струятся пространства, лазурны и чисты.Тихонько ей шепчет: «Моя дорогая, усни…Закатится время. Промчатся, как лист золотистый,последние в мире, безвременьем смытые дни».Склонился – и в воздухе ясном звучат поцелуи.Она улыбнулась, закрыла глаза, чуть дыша.Над ними лазурней сверкнули последние струи,над ними помчались последние листья, шурша.

Таинство

Мне слышались обрывки слов святых.Пылала кровь в сосудах золотых.Возликовав, согбенный старый жрецпред жертвой снял сверкающий венец.

Кадильницей взмахнул, и фимиамдыханьем голубым наполнил храм.Молельщикам раздал венки из роз.Пал ниц и проливал потоки слез.

Прощальным сном, нетленною мечтойпогас огонь небесно-золотой.В цветных лампадах засиял чертог.Заговорил у жертвенника рог.Возликовав, согбенный старый жрециз чаш пролил сверкающий багрец.Средь пряных трав, средь нежных чайных розпал ниц и проливал потоки слез.

Вестники

В безысходности нивонемелый овесдремлет, колос склонив,средь несбыточных грез…

Тишину возмутив,весть безумно пронесзолотой перелив,что идет к нам Христос.

Закивал, возопив,исступленный овес.

Тихий звон. Сельский храмполон ропота, слез.Не внимая мольбамголос, полный угроз,все твердит: «Горе вам!»

Кто-то свечи принеси сказал беднякам:

«Вот Спаситель-Христосприближается к нам»…Среди вздохов и слезпотянулись к дверям.

В полях

Солнца контур старинный,золотой, огневой,апельсинный и винныйнад червонной рекой.

От воздушного пьянстваонемела земля.Золотые пространства,золотые поля.

Озаренный лучом, яспускаюсь в овраг.Чернопыльные комьязамедляют мой шаг.

От всего золотогок ручейку убегу —холод ветра ночногона зеленом лугу.

Солнца контур старинный,золотой, огневой,апельсинный и винныйубежал на покой.

Убежал в неизвестность.Над полями легла,заливая окрестность,бледно-синяя мгла.

Жизнь в безвременье мчитсяпересохшим ключом:все земное нам снитсяутомительным сном.

Священный рыцарь

Посвящается «бедным рыцарям»

Я нарезал алмазным мечомсебе полосы солнечных бликов.Я броню из них сделал потоми восстал среди криков.

Да избавит Царица меняот руки палачей!Золотая кольчуга мояиз горячих, воздушных лучей.

Белых тучек нарвал средь лазури,приковал к мирозлатному шлему.Пели ясные бурииз пространств дорогую поэму.

Вызывал я на бойослепленных заразой неверья.Холодеющий вихрь, золотой,затрепал мои белые перья.

Душа мира

Вечнойтучкой несется,улыбкойбеспечной,улыбкой зыбкойсмеется.Грядой серебристойлетит над водою —– лучисто —волнистойгрядою.

Чистая,словно мир,вся лучистая —золотая заря,мировая душа.За тобою бежишь,весьгоря,как на пир,как на пирспеша.Травой шелестишь:«Я здесь,где цветы…Мирвам…»И бежишь,как на пир,но ты —Там…Пронесясьветерком,ты зелень чуть тронешь,ты пахнёшьхолодкоми смеясьвмигв лазури утонешь,улетишь на крыльях стрекозовых.С гвоздикмалиновых,с бледно-розовыхкашек —ты рубиновыхгонишьбукашек.

Прежде и теперь

Опала

Посвящается А.А. Блоку

Блестящие ходят персоны,повсюду фаянс и фарфор,расписаны нежно плафоны,музыка приветствует с хор.

А в окнах для взора угодный,прилежно разбитый цветник.В своем кабинете дородныйи статный сидит временщик.

В расшитом камзоле, при шпаге,в андреевском ордене он.Придворный, принесший бумаги,отвесил глубокий поклон, —

Приветливый, ясный, речистый,отдавшийся важным делам.Сановник платочек душистыйкусает, прижавши к устам.

Докладам внимает он мудро,Вдруг перстнем ударил о стол.И с буклей посыпалась пудрана золотом шитый камзол.

«Для вас, государь мой, не тайна,что можете вы пострадать:и вот я прошу чрезвычайносию неисправность изъять…»Лицо утонуло средь кружев.Кричит, раскрасневшись: «Ну что ж!..Татищев, Шувалов, Бестужев —у нас есть немало вельмож —

Коль вы не исправны, законыблюсти я доверю другим…Повсюду, повсюду препонымоим начинаньям благим!..»

И, гневно поднявшись, отвагиисполненный, быстро исчез.Блеснул его перстень и шпагиукрашенный пышно эфес.

Идет побледневший придворный…Напудренный щеголь в лорнетглядит – любопытный, притворный:«Что с вами? Лица на вас нет…

В опале?.. Назначен Бестужев?»Главу опустил – и молчит.Вкруг море камзолов и кружев,волнуясь, докучно шумит.

Блестящие ходят персоны,музыка приветствует с хор,окраскою нежной плафоныласкают пресыщенный взор.

Объяснение в любви

Посвящается дорогой матери

Сияет роса на листочках.И солнце над прудом горит.Красавица с мушкой на щечках,как пышная роза, сидит.Любезная сердцу картина!Вся в белых, сквозных кружевах,мечтает под звук клавесина…Горит в золотистых лучах

под вешнею лаской фортуныи хмелью обвитый карниз,и стены. Прекрасный и юный,пред нею склонился маркиз

в привычно заученной роли,в волнисто-седом парике,в лазурно-атласном камзоле,с малиновой розой в руке.

«Я вас обожаю, кузина!Извольте цветок сей принять…»Смеется под звук клавесинаи хочет кузину обнять.

Уже вдоль газонов росистыхтуман бледно-белый ползет.В волнах фиолетово-мглистыхлуна золотая плывет.

Менуэт