Максимилиан Волошин - Годы странствий Страница 3

1907

В ЦИРКЕ

Андрею Белому

Клоун в огненном кольце…Хохот мерзкий, как проказа,И на гипсовом лицеДва горящих болью глаза.

Лязг оркестра; свист и стук.Точно каждый озабоченЗаглушить позорный звукМокро хлещущих пощечин.

Как огонь, подвижный круг.Люди — звери, люди — гады,Как стоглазый, злой паук,Заплетают в кольца взгляды.

Всё крикливо, всё пестро…Мне б хотелось вызвать сноваОбраз бледного, больного,Грациозного Пьеро.

В лунном свете с мандолинойОн поет в своем окнеПесню страсти лебединойКоломбине и луне.

Хохот мерзкий, как проказа;Клоун в огненном кольце.И на гипсовом лицеДва горящих болью глаза.

1903

Москва

РОЖДЕНИЕ СТИХА

Бальмонту

В душе моей мрак грозовой и пахучий…Там вьются зарницы, как синие птицы…Горят освещенные окна…И тянутся длинны,Протяжно-певучиВо мраке волокна…О, запах цветов, доходящий до крика!Вот молния в белом излучьи…И сразу всё стало светло и велико…Как ночь лучезарна!Танцуют слова, чтобы вспыхнуть попарноВ влюбленном созвучии.Из недра сознанья, со дна лабиринтаТеснятся виденья толпой оробелой…И стих расцветает цветком гиацинта,Холодный, душистый и белый.

1904

Париж

«К твоим стихам меня влечет не новость…»

Балтрушайтису

К твоим стихам меня влечет не новость,Не яркий блеск огней:В них чудится унылая суровостьНахмуренных бровей.

В них чудится седое безразличье,Стальная дрема вод,Сырой земли угрюмое величьеИ горько сжатый рот.

1903

Москва

«Концом иглы на мягком воске…»

Графине Софье И. Толстой

Концом иглы на мягком воскеЯ напишу твои черты:И индевеющие блесткиТвоей серебряной фаты,

И взгляд на всё разверстый внове,И оттененный тонко нос,И тонко выгнутые брови,И пряди змейных, тонких кос,

Извив откинутого стана,И нити темно-синих бус,Чувяки синего сафьянаИ синий шелковый бурнус.

А сзади напишу текучий,Сине-зеленый, пенный вал,И в бирюзовом небе тучи,И глыбы красно-бурых скал.

1909

Коктебель

«К этим гулким морским берегам…»

Ел. Дмитриевой

К этим гулким морским берегам,Осиянным холодною синью,Я пришла по сожженным лугам,И ступни мои пахнут полынью.

Запах мяты в моих волосах,И движеньем измяты одежды;Дикой масличной ветвью в цветахЯ прикрыла усталые вежды.

На ладонь опирая високИ с тягучею дремой не споря,Я внимаю, склонясь на песок,Кликам ветра и голосу моря…

Май 1909

Коктебель

«Эти страницы — павлинье перо…»

На книге Лафорга

Эти страницы — павлинье перо, —Трепет любви и печали.Это больного Поэта-ПьероЖуткие salto-mortale.

«Небо запуталось звездными крыльями…»

Ол. Серг. Муромцевой

Небо запуталось звездными крыльямиВ чаще ветвей. Как колонны стволы.Падают, вьются, ложатся с усильямиПо лесу полосы света и мглы.

Чу! по оврагам лесным — буеракамиРвется охота… и топот и звон.Ночью по лесу, гонимый собаками,Мчится влюбленный Олень-Актеон.

Ходит туман над росистой поляною.Слабо мерцает далекий ледник.К красной сосне, словно чернью затканою,Кто-то горячей щекою приник.

Грустная девочка — бледная, страстная.Складки туники… струи серебра…Это ли ночи богиня прекрасная —Гордого Феба сестра?

Топот охоты умолк в отдалении.Воют собаки, голодны и злы.Гордость… и жажда любви… и томление…По лесу полосы света и мглы.

1902

Париж

Allee d'Observatoire[2]

КОГДА ВРЕМЯ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ

1

Тесен мой мир. Он замкнулся в кольцо.Вечность лишь изредка блещет зарницами.Время порывисто дует в лицо.Годы несутся огромными птицами.

Клочья тумана — вблизи… вдалеке…Быстро текут очертанья.Лампу Психеи несу я в руке —Синее пламя познанья.

В безднах скрывается новое дно.Формы и мысли смесились.Все мы уж умерли где-то давно…Все мы еще не родились.

Июнь 1904

2

Быть заключенным в темнице мгновенья,Мчаться в потоке струящихся дней.В прошлом разомкнуты древние звенья,В будущем смутные лики теней.

Гаснуть словами в обманных догадках,Дымом кадильным стелиться вдали.Разум запутался в траурных складках,Мантия мрака на безднах земли.

Тени Невидимых жутко громадны,Неосязаемо близки впотьмах.Память — неверная нить Ариадны —Рвется в дрожащих руках.

Время свергается в вечном паденьи,С временем падаю в пропасти я.Сорваны цепи, оборваны звенья —Смерть и Рожденье — вся нить бытия.

<Июль 1905>

3

И день и ночь шумит угрюмо,И день и ночь на берегуЯ бесконечность стерегуСредь свиста, грохота и шума.

Когда ж зеркальность тишиныСулит обманную беспечность,Сквозит двойная бесконечностьИз отраженной глубины.

<1903>

4

Валерию Брюсову

По ночам, когда в туманеЗвезды в небе время ткут,Я ловлю разрывы тканиВ вечном кружеве минут.Я ловлю в мгновенья эти,Как свивается покровСо всего, что в формах, в цвете,Со всего, что в звуке слов.

Да, я помню мир иной —Полустертый, непохожий,В вашем мире я — прохожий,Близкий всем, всему чужой.Ряд случайных сочетанийМировых путей и силВ этот мир замкнутых гранейВлил меня и воплотил.

Как ядро, к ноге прикованШар земной. Свершая путь,Я не смею, зачарован,Вниз на звезды заглянуть.Что одни зовут звериным,Что одни зовут людским —Мне, который был единым,Стать отдельным и мужским!

Вечность с жгучей пустотоюНеразгаданных чудесСкрыта близкой синевоюПримиряющих небес.Мне так радостно и новоВсё обычное для вас —Я люблю обманность словаИ прозрачность ваших глаз.Ваши детские понятьяСмерти, зла, любви, грехов —Мир души, одетый в платьеИз священных, лживых слов.Гармонично и поблеклоВ них мерцает мир вещей,Как узорчатые стеклаВ мгле готических церквей…В вечных поисках истоковЯ люблю в себе следитьЖутких мыслей и пороковНас связующую нить. —

Когда ж уйду я в вечность снова?И мне раскроется она,Так ослепительно ясна,Так беспощадна, так суроваИ звездным ужасом полна!

1903

Коктебель

II. AMORI ARASACRUM[3]

Маргарите Васильевне Сабашниковой

«Я ждал страданья столько лет…»

Я ждал страданья столько летВсей цельностью несознанного счастья.И боль пришла, как тихий синий свет,И обвила вкруг сердца, как запястье.

Желанный луч с собой принесТакие жгучие, мучительные ласки.Сквозь влажную лучистость слезПо миру разлились невиданные краски.

И сердце стало из стекла,И в нем так тонко пела рана:«О, боль, когда бы ни пришла,Всегда приходит слишком рано».

Декабрь 1903