Сборник - Персидские лирики X–XV вв. Страница 3

16.

Ничтожен мир, и все ничтожно,Что в жалком мире ты познал;Что слышал – суетно и ложно,И тщетно все, что ты сказал.

Ты мыслил в хижине смиренной.О чем? к чему? – Ничтожно то.Ты обошел концы вселенной,—Но все пред Вечностью – ничто.

Взгляни же: я жил во вселенной,Но выгод не ведал мирских;Я мучился жизнью мгновенной,Но благ не познал никаких;

Горел я, как светоч веселья,Погас, не оставив следа;Разбился, как чаша похмелья,В ничто обратясь навсегда.

18.

Прощаясь с морскими волнамиКак будто пред долгой разлукой,Заплакала капля; а МореСмеялось над детскою мукой:

„Не плачь! Я везде во вселеннойПитаю озера и реки:Ты после разлуки мгновеннойВновь будешь со Мною навеки”.

19.

Ту тайну дивную своюОт всех я утаю.То слово краткое облечьНе в силах ваша речь.

Сияют страны предо мной…Но нем язык земной:О чуде. тайн, что вам не знать,Не в силах рассказать!

Хакани (1106–1199)

Четверостишия

Любовь – это птица, искусная в песнях о горе,Любовь – соловей, обученный нездешним речам,Любовь – бытие с бытием о душе твоей в споре,Любовь – это то, чем себя упраздняешь ты сам.

Вторгается в сердце недуг, мной изведанный прежде,И, вторгшись, теперь не затихнет, как прежней порой.Ищу я лекарства, но в тщетной лишь мучусь надежде;Стремлюсь я к покою, но мне недоступен покой.

Печали моей и веселью она лишь виною;И строгость и милость ко мне – ее дело сполна.До смерти изменой союза я с ней не расстрою.Так мной решено; а что ею – то знает она.

Ты роза, а я соловей, вдохновляемый страстью;И сердце и песню тебе я одной отдаю.Вдали от тебя я молчу, покоряясь несчастью;Лишь после свиданья с тобою я вновь запою.

Сегодня любовью терзается сердце так больно,Что трудно до завтра ему до тебя дотянуть.Я сам его под ноги бросил тебе добровольно…Но речи излишни; о нем только можно вздохнуть.

В союз наш проникла отрава от глаза дурного;Сторонимся мы друг от друга подобно чужим;При встрече нам трудно найти надлежащее слово;Но оба мы знаем, как оба мы втайне скорбим.

Покинь этот мир, где сильнейшие к слабым суровы,Из места печали беги с ликованьем в груди.Дал рок тебе душу, и с нею ты принял оковы;Верни ее року – и вольным созданьем уйди.

О сжалься, убей меня так, если смерти я стою,Чтоб жизни источник мечтал я в убийце найти:Вином своих уст и чарующей взоров игроюМеня упои и тогда мои дни прекрати.

Пока еще жив был огонь во мне юности смелой,Безумно порхал мотыльком я, не зная что страх.Погас тот огонь, – и упал мотылек обгорелый;Где были они, там остались лишь пепел и прах.

Саади (1210–1292)

Касыды

Пусть чары подруги иль краяДушой не владеют твоей:Обширна поверхность земная,И много на свете людей.

Нет пса городского, которыйНапастей бы всяких не несЗатем, что не рыщет со своройВ полях, как охотничий пес.

Ланиты ль румяные редки?И обликов нежных черты?Иль – в роще зеленые ветки?В оградах садовых – цветы?

Как курица, льнешь ты к порогу,Терпя, что пошлет тебе рок;Не лучше ль пуститься в дорогу,Как быстрый летун-голубок?

Везде лишь на миг очарован,По рощам порхай соловьем;Не мешкай, любовью прикован,Как цапля в болоте своем.

Земля переносит ударыВоловьих и ослих копыт,За то лишь достойная кары,Что с небом кругом не бежит.

Хотя бы попалось и многоКрасавиц тебе на пути,Взгляни и своею дорогойСпеши равнодушно пройти.

Вращайся во всяком народе,Со всеми смеясь без забот,Но сердце держи на свободе, —Иль горе с любовью придет.

Атласам, шелкам, как новинке,Дивиться ты можешь подчас,Но помни при том, что на рынкеНе редки ни шелк, ни атлас.

Как конь или мул, тот подвижен,Кто к странствиям вольным привык;Не слеп он, не глух, не унижен,Как жёрнова двигатель – бык.

Свободному мало охотыВ оковы дать тело свое;Беспечный зачем на заботыСпокойное сменит житье?

Слугою ты стал у подруги,Она же не ценит тебя:К чему предлагать ей услуги,Души своей цену, губя?

Блажен, кто в ночную лишь поруЛелеет ее на грудиИ, верность блюдя к уговору,На утро ей скажет: „Иди!”

А если у милой в неволеТы стонешь, без пользы любя,Ты сам виноват в своей доле,Взвалив тяготу на себя.

Когда под рукой моей грудаПлодов, и все сладких как мед,Сажать ли мне зелье, откудаЛишь горький рождается плод?

Подруга ли радостна будет,А я – удручен и угрюм?Ее ли печаль не разбудит,А я не засну из-за дум?

Попавшийся в сети любезникНаходит двойник себе в том,Кого на аркане наездникВлечет за собою пешком.

Я взял бы любовь не на время,Чтоб ноши посбавили мне;Не барин мне нужен, чье бремяТаскал бы я век на спине.

Как милая ступит из кругаВелений взаимной любви,Она уж тебе не подруга,И с нею ты связь разорви.

Чье сердце меня не жалелоВ дни страха и скорби моей,Какое быть может мне делоДо страхов его и скорбей?

И если мне друг мой бесстыдноОбиды чинит, что ни шаг,Откуда мне может быть видно,Кто друг и кто лютый мой враг?

А если любовница хочетКазаться твоею рабой,То знай, что тебя лишь морочит,В душе потешаясь тобой.

Что значат ее все приветы? —Ловец то готовит силок.Что значат мольбы и обеты? —Вор метит на твой кошелек.

В любовь неизменную веря,Не траться, чтоб не было бед:Грозит тебе денег потеря,А милой простынет и след.

Мгновенный восторг не покроетСтраданья бесчисленных дней;Пирушка ночная не стоитПохмелья на утро за ней.

В начале затеи ты зрелоПоследствия все обсуди;Не то – как покончится дело,Раскаянье ждет впереди.

Таким же, как ты, подчиненьеЖеланий и мыслей и словНе то же ли, что поклоненьеЛюбому из ложных богов?

Поводья ума безрассудноСтрастям не вручай ни на миг:К любви тот склоняется трудно,Кто мудрости трезвой достиг.

Мне эти страданья – не диво:Терял уж от них я покой.Бежит от веревки пугливоКто раз был укушен змеей.

Лишь око на милую взглянет,А сердце влетит в ее сеть, —Ни сердце любить не устанет,Ни око смотреть и смотреть.

Здесь путь разуменья так ясен,Так прост, что сомненья в нем нет;Да жаль: для влюбленных напрасенИх чувству противный совет.

И пеший ведь конному в полеНе пара, но петлей влеком,Упав, он встает поневолеИ снова бежит за конем.

Однажды я с думой такоюВсю ночь просидел до зари,Внимая жестокому боюДвух разных влечений внутри.

Корысть мне упорно твердила:„К любви побуждает людейПленительной внешности сила,Как женщин и малых детей”.

Но вот, уж когда от любезнойБежать я, казалось, был рад,Меня, как уздою железной,Вдруг Верность свернула назад,

Сказав мне: „Такое решеньеДостойно лишь мелкой души.Загладить свое прегрешеньеМолитвой усердной спеши”.

Схватив меня, Право приязниМне бросило тяжкий укор:„В измену, достойную казни,Ты впал, сокрушив договор.

Моя ли вина, что он хрупокВ твоих оказался руках?Дерзнет ли на этот поступокВ ком есть перед совестью страх?

Найдется любовников мало,Любезной неверных своей;Супругов ли много бывало,Бежавших от нежных цепей?

Бездушием камню подобен,Кто с милой готовит разрыв;Бесчувствен, кто сердце способенОтнять, его раз подарив.

Чью душу влечет к себе роза,Став целью его бытия,Стремленьям того не угроза —Жестокий удел соловья.

Как хочешь, люби осторожно,—Нещадны людей языки.Так розу сорвать невозможно,Шипом не поранив руки.

Что деньги и прелести света?Что вера и совесть и кровь?Не будь твоим ласкам запретаИ все ты отдай за любовь.

И если враги за спиноюТрубят твоей милой позор,Не верь их злорадному вою:Их цель – между вами раздор.

Лихих языков не привяжетИ ртов не прикроет никто;Ты слушай, что милая скажет,А прочих не ставь ни во что.

Обиженный ею, ты с видаБудь добр, усмехайся, шути.Излишний совет! ведь обидаНе может от милой придти.

Не льсти себе впредь ожиданьем,Что кончишь с любовью расчет:Отказ от вины за признаньемТебя на суде не спасет”.

Из кладов духовных поэтаНеся для влюбленных запасЖемчужин мечты и совета,Корабль отплывает сейчас.

Никто по словам да не судит,Что я и мудрец и святой;В ком есть разуменье, не будетСлучайной обмануть мечтой.

Не верь, что старуха не хочетПлодов, свой блюдя лишь зарок:Хоть зубы на них она точит,Да ей не по росту сучок.

Кто жадно достаток свой множитИ копит ревниво казну,Тот лучшему другу не можетОткрыть беззаветно мошну.

Тебе, Саади, драгоценныйВручен Провидением клад;Владыке всех кладов вселеннойСлужи и не требуй наград.

Но полно, довольно об этом,И к песне любви подойди;Искусным слывешь ты поэтом:Другое запой, Саади:

– „Где та, чьи так сладостны речи,Скрывается с давних уж пор?Зачем в ожидании встречиНапрасно блуждает мой взор?”

Приятна жизнь, но близко ей —Увы! – предел положен.На этот срок немногих днейКакой расчет возможен?

Подобен кедру стан прямойИ гибкий человека,Но юной силой и красойГордится не до века.

Благоуханна и яснаЦветет прелестно роза,Но жизнь – ты знаешь – ей данаКороткая, как греза.

Овцой, беспечною к себе,Не мысля о засаде,Ты веришь пастырю-судьбе,Она же – волк при стаде.

В примерах есть ли здесь нужда?Они даются сами;Судьбы коварная враждаУ всех перед глазами.

Когда же вешний ветерок,Повеяв над землею,Мешал гудеть в осенний срокОсенней бури вою?!

Хоть будь ты царь и властелинПространства всей вселенной,Не мог бы на день лишь одинПродлить ты век свой тленный.

О, путник, помни, что осестьНельзя на месте стана:Надолго строить дом не естьОбычай каравана.

Будь жизнь – один веселый пир,А враг твой – наготове,Не скажешь ты, что этот мирНадежен в данном слове.

Кто сердце Богу посвятил,Тот жаждет мир оставить:Бродить по воле грубых силНе значит миром править.

(Будь молчалив, чтоб не довелЯзык тебя до ада:Язык в среде житейских золНоситель главный, яда.)

Свершай завет своей мечтыБез вывески нескромной:Укрыт вернее будешь тыБезвестностью темной.

В нужде мольбу неси к Тому,Над Кем невластны нужды;Благочестивому умуК другим молитвы чужды.

Неправ, кто в дружбе хоть земнойНебрежен и злонравен;—Что ж, если друг забыт такой,Кому никто не равен?!

О Саади, тебе сердцаСтяжал твой меч словесный;Благодари за то Творца:Успех есть дар небесный.

Сам Тигр отстал от славы той,Какой я возвеличен:Он быстр, однако бег такойИ Тигру не обычен.

Не всякий, кто затеет спорСо мной, достигнет цели;Когда же сила и задорОдни взять верх умели?

О, караванщик, не спеши:Уходит мир моей души,И сердце, бывшее со мной,Летит за милой в край чужой.

Я силой чар и тайных словСкрыть рану сердца был готов;Но коль бы в том успеть я мог?Уж кровь бежит через порог.

И вот я с милой разлученИ злою мукой удручен,Как будто жало иль копьеПрошло сквозь тело вдруг мое.

Со мной подруги больше нет;Померкнул дней веселых свет;Страсть душу жжет лютей огняИ дымом вьется вкруг меня.

Хотя подруга холодна,Хоть прежним клятвам неверна,Но мысль о ней во мне живаИ рвется силою в слова.

О, караванщик, ты жесток!Не приближай разлуки срок!Так связан с милой я своей,Что жизнь моя уходит с ней.

Вернись, красавица, назад,Чтоб тешил вновь тобой я взгляд,Чтоб эти жалобы с землиДо сфер небесных не дошли.

Исход души из плотских путРассказов тьмы передают;Я видел сам, как, вдаль спеша,Меня покинула душа.

– „О Саади, забудь печальО той, кому тебя не жаль!”Пусть будет так, но этот стонИз сердца мукой извлечен.

Я не знал, что ты суроваИ способна на измену.Не давать уж лучше слова,Чем унизить клятвы цену.

Говорили мне тревожно,Что любовь моя напрасна;Но тебя спросить им можно:Для чего ты так прекрасна?!

О каратель заблужденийНа пути за красотою!В этом море всяких мненийКак сойдемся мы с тобою?

Не кудрей извивы сами,Не улыбки уст прелестныхТоржествуют над умами,А красот в них тень небесных.

Чар природных не скрывая,Будь и нам утехой взора:Ведь красавица такаяЖить не может без простора

Постучаться мне опасно:Вижу здесь врагов я стаю;Подойти к дверям негласноЛишь как нищий я дерзаю.

Сплетни, бедность, униженьеИ любви терплю я муки;Но боюсь: мое терпеньеИзнеможет от разлуки.

В праздный день гулять не стыдно;В поле все спешат гурьбою;Сердца в городе не видноНе плененного тобою.

Чтоб сказать лишь, чем болею,Я желал с тобой свиданья;Но сказать я что сумею?Ты со мной, – и нет страданья.

Ты со мной – гасить ли свечи,Чтоб враги нас не видали? —Блеск твой место нашей встречиСкрыть позволит нам едва ли.

Саади тебе ль изменник?Он не ищет лучшей доли;Знает он, твой давний пленник:Этот плен приятней воли.

Мне твердят: „люби другую!У одной не будь в опеке!”Как играть игру двойнуюДа еще при Атабеке?

Газели