Книга Судей. Поэтическое прочтение - Валерий Белов Страница 3

Глупой охране про то невдомёк.

Царь любопытством чрезмерным охвачен -

Что там намерен еврей рассказать?

И в предвкушении вскрыть недостачу

Всех выставляет за дверь погулять.

В горнице сам он сидел, где прохлада

Без дезорантов спасала весь дом,

Смрад исходил из-под царского зада

(Это так к слову, здесь речь о другом),

Самое место, где встретить еврея.

Встал царь со стула, с одышкой вздохнул:

«Ну, говори, что надумал, скорее» -

Наполовину штаны натянул.

«Есть у меня для тебя слово Божье» –

Молвил Аод, извлекая свой меч

Левой рукою из спрятанных ножен,

С резким движеньем прервал свою речь,

Жало вонзил. Был Еглон очень тучным.

За остриём вся вошла рукоять,

В чреве сокрылась. Вот так будет лучше,

Хватит, подлец, при еврее вонять.

(Наш Президент изучал Закон Божий,

Как террористов в сортире мочить.

Всё что осталось, чтоб их уничтожить -

Выбрать сортир и момент улучить).

Как из общественного туалета,

Вышел еврейский простой паренёк

Из царских спален, зачем-то при этом

Он на собачку захлопнул замок.

Мимо прошёл изумлённой охраны,

Руки не пряча по локоть в крови.

Видно поранил, решили бараны,

О геморрой свой в порыве любви.

Тихо за дверью. Видать, насладился

Их повелитель и замертво спит.

Кто без сигнала посмеет вломиться

В спальню, где вождь безмятежно храпит?

Правда, не слышно привычного храпа.

Спит ли сатрап? — Усомнится любой,

Если не знает про качество драпа

Вместо обоев, где царский покой.

Звук поглощает, особенно матом,

А уж про запахи что говорить…

(Вот бы в преддверии теледебатов

Драпом таким ТелеЦентр наш покрыть.

С незащищённого телеэкрана

Дух нехороший идёт по стране..).

Но возвратимся мы к нашим баранам,

В смысле к охране, приличной вполне.

Так и сидели козлы в незадаче:

Им самодержца будить или нет?

(Нечто такое на Сталинской даче

Позже случится, хоть Сталин аскет).

Всё же вошли, округлились глазами

И ужаснулись, ори не ори:

При унитазе в обнимку хозяин

Мёртвый лежит и заточка внутри,

В смысле, тот меч, что утоп в тучном теле.

Горе-секьюрити, попросту — сброд

(Где их набрали), стоят, обалдели

От удивленья, что сделал Аод.

Как так случилось? Ведь шёл безоружный

Этот хитрец, напевал: Сулико…

Срочно в погоню все бросились дружно,

А посетитель уже далеко.

Скрылся из глаз, приказал всем отжаться

Народоволец от Бога Аод.

Вот уже Мининым он и Пожарским

На ополченье сзывает народ:

«Сердце Еглона стучать перестало,

К освобожденью Господь подал знак»…

(Думаю, так свой народ поднимала

Всеми любимая Жанна да Арк).

Вывел отряд свой Аод утром рано

И перекрыл к отступленью маршрут.

Моавитяне домой к Иордану

Мчат к переправе, а их уже ждут.

Сильных, здоровых мужчин десять тысяч

Всех перебили, пустили ко дну.

Так обучили евреи приличьям

Тех, кто на них слишком сильно тянул.

Моавитяне хвосты поприжали,

Помня Аода жестокую длань.

Чтоб безобразничать им не мешали,

Сами платили, я думаю, дань.

А с Израилем всё было в порядке:

Справно могли Иегове служить,

Лет протянули аж восемь десятков,

Чтоб по девицам чужим не ходить.

Не отклонялись в походе налево

Израильтяне с Судьёй их левшой,

Генеалогии чистое древо

Не поросло при Аоде паршой.

Главы 4–5. На обетованной секса нет

Восемьдесят лет в социализме

Провели Израиля сыны

При Аоде, без идиотизма

При основах жили Ленинизма

Иегове преданно верны,

У заморских шлюх не ночевали.

Дамы в лифчик клали пистолет

И когда к ним очень приставали,

Как учила партия, орали:

На обетованной секса нет.

Вождь их умер тихо, интровертно.

Не успев Судью похоронить,

Бросились сыны грешить конкретно.

И ученье вовсе не бессмертно,

Если за ним некому следить.

Не таков, однако, Иегова.

Он евреев через не могу

Наказал, как водится, сурово,

Снова наложил на них оковы,

В руки предал новому врагу,

В этот раз царю из Ханаана,

С именем ослиным Иавин.

Жил бандит в Асоре при фонтанах,

Из огня вытаскивал каштаны,

На еврейской жареных крови.

С ним на стрелки разом выезжало

Девятьсот железных колесниц.

Много это было или мало?

Но ему и этого хватало,

Чтоб евреев всех повергнуть ниц

И держать в той интересной позе

Не денёк, неделю — двадцать лет

На жаре, под ветром, при угрозе

Обмочить сынов и заморозить,

Хоть морозов в Палестине нет.

Военком был при царе Сисара,

В Харошеф-Гаиме жил Главком.

Иавин и он тогда на пару

Принуждали жить сынов в кошмаре

И без мыла в попу лезть винтом.

Но Судьёй тогда была Девора,

А при ней провидения дар.

В Боге обрела она опору,

Порешив без лишних разговоров,

Нанести стремительный удар

Иавину, разом сбросить бремя.

Десять тысяч сабель — неслабо,

Силою немалою в то время

Обладали древние евреи,

Но не все из них стремились в бой.

Впрочем, домыслы мои поспешны.

Девятьсот Сисары колесниц

На металлолом пошли успешно.

Сам Главком бежал пред ними пеший,

Напоровшись на одну из спиц.

Он в шатёр ворвался к Иаили

(Судя по всему не в первый раз),

Та его кумысом напоила,

Спицу извлекла, лицо умыла

С головой укрыла под палас.

Ей сказал Сисара, чуть гундося,

На себя натягивая плед:

«Встань при входе и прикинься Фросей,

Нет ли здесь кого, прохожий спросит,

Отвечай ему — таких здесь нет».

Что в душе еврейских этих женщин,

Не поймёшь — то ураган иль штиль.

Их коварству дьявол рукоплещет:

Взять Юдифь с ухмылкою зловещей,

А теперь ещё и Иаиль.

Этой даже меч не пригодился,

От шатра достала она кол,

И едва мужик угомонился,

Сном забылся, словом отключился,

Как его поставила на кон

Иаиль, короче, кол вогнала

Сквозь висок, прибила, как штиблет.

Так Сисару кинула кидала

(С кем не раз делил он одеяло)

За награду суммой в пять монет.

Иавина в этот день смирили

Волею Создателя-Творца,

От фонтанов воду отключили,

Ханаанского царя гнобили

И не выпускали из дворца.

Тот с таким позором не смирился,

Тихо окочурился, почил.

Может, с ним Кондратий приключился

Или сам от горя отравился -

Библия об этом умолчит,

Но зато расскажет, как Девора

Веселилась и сложила песнь.

Гимн тот люди распевали хором

Племенам Израиля отборным,

Совершившим праведную месть.

Глава 5. Песнь Деворы

«Израиль