Владимир Высоцкий - Идет охота на волков… Страница 30

«Штормит весь вечер, и пока…»

Штормит весь вечер, и покаЗаплаты пенные латаютРазорванные швы песка —Я наблюдаю свысока,Как волны головы ломают.

И я сочувствую слегкаПогибшим — но издалека.

Я слышу хрип, и смертный стон,И ярость, что не уцелели, —Еще бы — взять такой разгон,Набраться сил, пробить заслон —И голову сломать у цели!..

И я сочувствую слегкаПогибшим — но издалека.

А ветер снова в гребни бьетИ гривы пенные ерошит.Волна барьера не возьмет, —Ей кто-то ноги подсечет —И рухнет взмыленная лошадь.

И посочувствуют слегкаПогибшей ей, — издалека.

Придет и мой черед вослед:Мне дуют в спину, гонят к краю.В душе — предчувствие как бред, —Что надломлю себе хребет —И тоже голову сломаю.

Мне посочувствуют слегка —Погибшему, — издалека.

Так многие сидят в векахНа берегах — и наблюдаютВнимательно и зорко, какДругие рядом на камняхХребты и головы ломают.

Они сочувствуют слегкаПогибшим — но издалека.

Баллада о короткой шее

Полководец — с шеею короткойДолжен быть в любые времена:Чтобы грудь — почти от подбородка,От затылка — сразу чтоб спина.

На короткой незаметной шееГолове удобнее сидеть, —И душить значительно труднее,И арканом не за что задеть.

А они вытягивают шеиИ встают на кончики носков:Чтобы видеть дальше и вернее —Нужно посмотреть поверх голов.

Все, теперь ты — темная лошадка,Даже если видел свет вдали, —Поза — неустойчива и шатка,И открыта шея для петли.

И любая подлая ехиднаСосчитает позвонки на ней, —Дальше видно, но — недальновидноЖить с открытой шеей меж людей.

Вот какую притчу о ВостокеРассказал мне старый аксакал.«Даже сказки здесь — и те жестоки»,Думал я — и шею измерял.

«Мы все живем как будто, но…»

Мы все живем как будто, ноНе будоражат нас давноНи паровозные свистки,Ни пароходные гудки.Иные — те, кому дано, —Стремятся вглубь — и видят дно, —Но — как навозные жукиИ мелководные мальки…

А рядом случаи летают, словно пули, —Шальные, запоздалые, слепые на излете, —Одни под них подставиться рискнули —И сразу: кто — в могиле, кто — в почете.

А мы — так не заметилиИ просто увернулись, —Нарочно, по примете ли —На правую споткнулись.

Средь суеты и кутерьмы —Ах, как давно мы не прямы! —То гнемся бить поклоны впрок,А то — завязывать шнурок…Стремимся вдаль проникнуть мы, —Но даже светлые умыВсё размещают между строк —У них расчет на долгий срок…

Стремимся мы подняться ввысь —Ведь думы наши поднялись, —И там царят они, легки,Свободны, вечны, высоки.И так нам захотелось ввысь,Что мы вчера перепились —И горьким думам вопрекиМы ели сладкие куски…

Открытым взломом, без ключа,Навзрыд об ужасах крича,Мы вскрыть хотим подвал чумной —Рискуя даже головой.И трезво, а не сгорячаМы рубим прошлое с плеча, —Но бьем расслабленной рукой,Холодной, дряблой — никакой.

Приятно сбросить гору с плеч —И все на божий суд извлечь,И руку выпростать, дрожа,И показать — в ней нет ножа, —Не опасаясь, что картечьИ безоружных будет сечь.Но нас, железных, точит ржа —И психология ужа…

А рядом случаи летают, словно пули, —Шальные, запоздалые, слепые на излете, —Одни под них подставиться рискнули —И сразу: кто — в могиле, кто — в почете.

А мы — так не заметилиИ просто увернулись, —Нарочно, по примете ли —На правую споткнулись.

«Сначала было Слово печали и тоски…»

Сначала было Слово печали и тоски,Рождалась в муках творчества планета, —Рвались от суши в никуда огромные кускиИ островами становились где-то.

И, странствуя по свету без фрахта и без флагаСквозь миллионолетья, эпохи и века,Менял свой облик остров, отшельник и бродяга.Но сохранял природу и дух материка.

Сначала было Слово, но кончились слова.Уже матросы Землю населяли, —И ринулись они по сходням вверх на острова.Для красоты назвав их кораблями.

Но цепко держит берег — надежней мертвой хватки.И острова вернутся назад наверняка.На них царят морские — особые порядки.На них хранят законы и честь материка.

Простит ли нас наука за эту параллель,За вольность в толковании теорий, —Но если уж сначала было слово на Земле,То это, безусловно, — слово «море»!

Очи черные

I. Погоня

Во хмелю слегкаЛесом правил я.Не устал пока, —Пел за здравие.А умел я петьПесни вздорные:«Как любил я вас,Очи черные…»

То плелись, то неслись, то трусили рысцой.И болотную слизь конь швырял мне в лицо.Только я проглочу вместе с грязью слюну,Штофу горло скручу — и опять затяну:

«Очи черные!Как любил я вас…»Но — прикончил яТо, что впрок припас.Головой тряхнул,Чтоб слетела блажь,И вокруг взглянул —И присвистнул аж:

Лес стеной впереди — не пускает стена, —Кони пря́дут ушами, назад подают.Где просвет, где прогал — не видать ни рожна!Колют иглы меня, до костей достают.

Коренной ты мой,Выручай же, брат!Ты куда, родной, —Почему назад?!Дождь — как яд с ветвей —Недобром пропах.Пристяжной моейВолк нырнул под пах.

Вот же пьяный дурак, вот же на́лил глаза!Ведь погибель пришла, а бежать — не суметь, —Из колоды моей утащили туза,Да такого туза, без которого — смерть!

Я ору волкам:«Побери вас прах!..» —А коней покаПодгоняет страх.Шевелю кнутом —Бью крученыеИ ору притом:«Очи черные!..»

Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс —Бубенцы плясовую играют с дуги.Ах вы кони мои, погублю же я вас, —Выносите, друзья, выносите, враги!

…От погони тойДаже хмель иссяк.Мы на кряж крутой —На одних осях,В хлопьях пены мы —Струи в кряж лились, —Отдышались, отхрипелиДа откашлялись.

Я лошадкам забитым, что не подвели,Поклонился в копыта, до самой земли,Сбросил с воза манатки, повел в поводу…Спаси Бог вас, лошадки, что целым иду!

II. Старый дом

Что за дом притих,Погружен во мрак,На семи лихихПродувных ветрах,Всеми окнамиОбратясь в овраг,А воротами —На проезжий тракт?

Ох, устал я, устал, — а лошадок распряг.Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги!Никого, — только тень промелькнула в сеняхДа стервятник спустился и сузил круги.

В дом заходишь какВсе равно в кабак,А народишко —Каждый третий — враг.Своротят скулу,Гость непрошеный!Образа в углу —И те перекошены.

И затеялся смутный, чудной разговор,Кто-то песню стонал и гитару терзал,И припадочный малый — придурок и вор —Мне тайком из-под скатерти нож показал.

«Кто ответит мне —Что за дом такой.Почему — во тьме,Как барак чумной?Свет лампад погас,Воздух вылился…Али жить у васРазучилися?

Двери настежь у вас, а душа взаперти.Кто хозяином здесь? — напоил бы вином».А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути —И людей позабыл, — мы всегда так живем!

Тра́ву кушаем,Век — на щавеле,Скисли душами,Опрыщавели,Да еще виномМного тешились, —Разоряли дом,Дрались, вешались».

«Я коней заморил, — от волков ускакал.Укажите мне край, где светло от лампад,Укажите мне место, какое искал, —Где поют, а не стонут, где пол не покат».

«О таких домахНе слыхали мы,Долго жить впотьмахПривыкали мы.Испокону мы —В зле да шепоте,Под иконамиВ черной копоти».

И из смрада, где косо висят образа,Я башку очертя гнал, забросивши кнут,Куда кони несли да глядели глаза,И где люди живут, и — как люди живут.

…Сколько кануло, сколько схлынуло!Жизнь кидала меня — не докинула.Может, спел про вас неумело я,Очи черные, скатерть белая?!

Памяти Василия Шукшина