Самуил Маршак - Сочинения в четырех томах. Том третий. Избранные переводы Страница 32

Лето и зима

Был ослепительный июньский день.Тревожить воду ветру было лень.На горизонте громоздились кучиПлавучих гор — серебряные тучи.И небосклон сиял над головойБездонною, как вечность, синевой.Все радовалось: лес, река и нивы.Поблескивали в роще листья ивы.И шелестела в тишине едваДубов столетних плотная листва…

Была зима — такая, что с ветвейКомочком белым падал воробей.Закованные в ледяные глыбы,В речных глубинах задыхались рыбы.И до сих пор не замерзавший илВ озерах теплых, сморщившись, застыл.В такую ночь в печах пылало пламя,Хозяин с домочадцами, с друзьямиСидел и слушал, как трещит мороз…Но горе было тем, кто гол и бос!

Мужам Англии

Англичане, почемуПокорились вы ярму?Отчего простой народТкет и пашет на господ?

Для чего вам одеватьВ шелк и бархат вашу знать?Отдавать им кровь и мозг,Добывать им мед и воск?

Пчелы Англии, зачемСоздавать оружье тем,Кто оставил вам труды,А себе берет плоды?

Где у вас покой, досуг,Мир, любовь, семейный круг,Хлеб насущный, теплый дом,Заработанный трудом?

Кто не сеет — жатве рад,Кто не ищет — делит клад,И мечом грозит не тот,Кто в огне его кует.

Жните хлеб себе на стол,Тките ткань для тех, кто гол,Куйте молотом металл,Чтобы вас он защищал.

Вы подвальные жильцыЛордам строите дворцы,И ваши цепи сотней глазГлядят с насмешкою на вас.

Могилу роет землекоп,Усердный  плотник ладит гробИ белый саван шьет швеяТебе Британия моя! 

ИЗ ДЖОНА КИТСА 

Слава

Дикарка-слава избегает тех,Кто следует за ней толпой послушной.Имеет мальчик у нее успехИли повеса, к славе равнодушный.

Гордячка к тем влюбленным холодней,Кто без нее счастливым быть не хочет.Ей кажется: кто говорит о нейИль ждет ее, — тот честь ее порочит!

Она — цыганка. Нильская волнаЕе лица видала отраженье.Поэт влюбленный! Заплати сполнаПрезреньем за ее пренебреженье.

Ты с ней простись учтиво — и рабойОна пойдет, быть может, за тобой!

Кузнечик и сверчок

Вовеки не замрет, не прекратитсяПоэзия земли. Когда в листве,От зноя ослабев, умолкнут птицы,Мы слышим голос в скошенной травеКузнечика. Спешит он насладитьсяСвоим участьем в летнем торжестве,То зазвенит, то снова притаитсяИ помолчит минуту или две.

Поэзия земли не знает смерти.Пришла зима, в полях метет метель,Но вы покою мертвому не верьте.Трещит сверчок, забившись где-то в щель.

И в ласковом тепле нагретых печекНам кажется — в траве звенит кузнечик.

Стихи, написанные в Шотландии в домике Роберта Бернса

Прожившему так мало бренных лет,Мне довелось на час занять собоюЧасть комнаты, где славы ждал поэт,Не знавший, чем расплатится с судьбою.

Ячменный сок волнует кровь мою.Кружится голова моя от хмеля.Я счастлив, что с великой тенью пью,Ошеломлен, своей достигнув цели.

 И все же, как подарок, мне даноТвой дом измерить мерными шагамиИ вдруг увидеть, приоткрыв окно,Твой милый мир с холмами и лугами.

Ах, улыбнись! Ведь это же и естьЗемная слава и земная честь! 

Осень

Пора туманов, зрелости полей,Ты с поздним солнцем шепчешься тайком,Как наши лозы сделать тяжелейНа скатах кровли, крытой тростником,Как переполнить сладостью плоды,Чтобы они, созрев, сгибали ствол,Распарить тыкву в ширину гряды,Заставить вновь и вновь цвести сады,Где носятся рои бессчетных пчел, —Пускай им кажется, что целый годПродлится лето, не иссякнет мед!

Твой склад — в амбаре, в житнице, в дупле.Бродя на воле, можно увидатьТебя сидящей в риге на земле,И веялка твою взвевает прядь.Или в полях ты убираешь рожьИ, опьянев от маков, чуть вздремнешь,Щадя цветы последней полосы.Или снопы на голове несешьПо шаткому бревну через поток.Иль выжимаешь яблок терпкий сокЗа каплей каплю долгие часы.

Где песни вешних дней? Ах, где они?Другие песни славят твой приход:Когда зажжет полосками огниНад опустевшим жнивьем небосвод, —Ты слышишь, роем комары звенятЗа ивами — там, где речная мель,И ветер вдаль несет их скорбный хор…То донесутся голоса ягнят,Так выросших за несколько недель,Малиновки задумчивая трельИ ласточек прощальный разговор! 

* * *

Четыре разных времени в году.Четыре их и у тебя, душа.Весной мы пьем беспечно, на ходуПрекрасное из полного ковша.

Смакуя летом этот вешний мед,Душа летает, крылья распустив.А осенью от бурь и непогодОна в укромный прячется залив.

Теперь она довольствуется тем,Что сквозь туман глядит на ход вещей.Пусть жизнь идет неслышная совсем,Как у порога льющийся ручей.

Потом — зима. Безлика и мертва.Что делать! Жизнь людская такова.

* * *

Чему смеялся я сейчас во сне?Ни знаменьем небес, ни адской речьюНикто в тиши не отозвался мне…Тогда спросил я сердце человечье:

Ты, бьющееся, мой вопрос услышь, —Чему смеялся я? В ответ — ни звука.Тьма, тьма крутом. И бесконечна мука.Молчат и бог и ад. И ты молчишь.

Чему смеялся я? Познал ли ночьюСвоей короткой жизни благодать?Но я давно готов ее отдать.Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.

Сильны любовь и слава смертных дней,И красота сильна. Но смерть сильней. 

Сонет о сонете

Уж если суждено словам брестиВ оковах тесных — в рифмах наших дней,И должен век свой коротать в пленуСонет певучий, — как бы нам сплестиСандалии потоньше, понежнейПоэзии — для ног ее босых?Проверим лиру, каждую струну,Подумаем, что можем мы спастиПрилежным слухом, зоркостью очей.Как царь Мидас ревниво в старинуХранил свой клад, беречь мы будем стих.Прочь мертвый лист из лавровых венков!Пока в неволе музы, мы для нихГирлянды роз сплетем взамен оков.

* * *

Тому, кто в городе был заточен,Такая радость — видеть над собоюОткрытый лик небес и на покоеДышать молитвой, тихой, точно сон.

И счастлив тот, кто, сладко утомлен,Найдет в траве убежище от знояИ перечтет прекрасное, простоеПреданье о любви былых времен.

И, возвращаясь к своему крыльцу,Услышав соловья в уснувшей чаще,Следя за тучкой, по небу скользящей,

Он погрустит, что к скорому концуПодходит день, чтобы слезой блестящейУ ангела скатиться по лицу. 

Девонширской девушке

Девушка с фермы, куда ты идешьИ что ты несешь в корзинке?Ты — сельская фея, ты сливок свежее,Не дашь ли хлебнуть мне из крынки?

Люблю я, мой друг, зеленый твой лугИ склоны с блуждающим стадом.Но быть бы вдвоем нам в местечке укромном,Два бьющихся сердца — рядом!

Завешу я шалью твоей деревцо,И, лежа в лесу на опушке,Мы будем смотреть маргаритке в лицоС душистой зеленой подушки. 

ИЗ АЛЬФРЕДА ТЕННИСОНА