Василий Бетаки - За полвека Страница 34

Пусть не одна в неё река, -

Она и не подавит даже

Ветров утробных голоса,

Всей шириною мягких пляжей,

Всей крутизною пенных ляжек

Раздвинув скалы и леса!

2.

Жить без "мучительных романов",

И не по нотам соловья,

Свистеть, не слыша барабанов:

"Синица я, синица я!"

Как Эпикур или Лукреций,

И с вольтерьянской прямотой,

Да с перцем вместо тонких специй

Жрать вечной лёгкости настой.

249.

ЙЕР ЛЕ ПАЛМЬЕ

…рассказать

Обо мне, какой я была,

В те года, когда здесь жила…

Ирина Одоевцева.

…А те, кто и не знал её,

Твердят, серьёзны и упрямы,

Что, мол, отменное враньё —

Воспоминанья старой дамы.

Враньё? Узор для красоты?

Но с ней мы не были "на ты",

Так как ручаться — между нами! -

(Кот умывался на окне),

Что только правду и годами,

Она рассказывала мне?…

(Кот умывался на окне…)

Но почему-то стало жаль,

Что скатывался с гор мистраль,

Что вдруг все пальмы смолкли разом, -

(Бурям и сказкам есть предел…)

Сказала… (Но к чему об этом?)

Что первый, кто её раздел,

Да и последний, был поэтом…

Враньё?… Словцо "для красоты?

Нет, с ней мы не были "на ты",

Но было ей всего важней,

Что я вчера принёс мимозу,

Напомнившую цокот дней

На каблучках,

когда над ней

Был рыжий ореол темней,

А в волнах отблески огней,

И… что рукой, писавшей прозу,

Никто не прикасался к ней!

Враньё?

Пускай, для красоты,

Ведь с ней мы не были "на ты"…

250.

…И нет грибов, и какая-то птица

кричит, что больше их нет на свете,

кричит, что зима ведь не только снится,

и это подтверждает порывистый ветер,

взвывая собакой о вымершем лете.

Несолнечный день. И стволы черны

над влажными волнами желтизны.

Но лес прозрачен: натиском света,

сочащегося отовсюду и ниоткуда,

он перекрывает живопись лета,

в жёлтую обёртку землю пакуя.

И мёда нет. И — пустые соты…

Спрямите земную ось, идиоты!

251.

Медная мелочь акаций

Бренчит по чугунным оградам,

Кленовые ассигнации

Переполняют пруды:

Осень устала таскаться

По раутам и парадам

И начала избавляться

От зеркального вида воды.

Жёлтый паркет — как ловко

Он притворяется твёрдым!

Чтобы не догадались,

Сколько под ним воды.

(Есть у вранья сноровка!)

Осень, да где твоя гордость?

Ну, до чего ж по дешёвке

Октябрь продаёт сады!

Ну, до чего ж по дешёвке

Орест продаёт Пилада!

Ему давно уж не снятся

Сверкающие пруды!

Медная мелочь акации

Бренчит по чугунным оградам,

Медная мелочь акации —

Цена ледяной беды

Медон, Январь.2005 г.

252.

СТАРЫЙ АРТИСТ

Памяти Павла Антокольского

Не рыцарь — карлик из Прованса —

Но весь от ног до головы

Он был обломком Ренессанса

В совковой духоте Москвы…

Он — режиссёр, поэт, художник,

Точнее — человек-театр,

Незримо сплёл свой труд острожный

С толпою федр и клеопатр.

Обвал в горах? Горланство рынка?

Взмахнёт, как дирижёр — и вот

Шекспир сменяет Метерлинка

И оттесняет Турандот.

Так он и выдумал весь мир:

Нагромоздив на сцену сцену,

Обруша в серый сон квартир

Непрошеную перемену.

Тебя по сцене он ведёт,

Схватив за локоть резко, грубо,

Разбрызгав водевильный мёд

Веслом трагедии стотрубой!

Нет аксиом, и мир непрост —

Забудь, что крашеные доски

Вокруг тебя, что здесь — подмостки,

И что прожектор — ярче звёзд!

И не пытайся заглянуть

За размалёвку декораций:

Будь зрителем, актёром будь,

А в тряпках незачем копаться!

Смотри в лицо — и в этом суть

Стиха и сцены…

1965–2005 г.г.

253.

Конец Фауста — это как Симеон:

"Ныне отпущаеши". Так и получилось.

Неважно, что и адресат, да и стиль — не тот…

Ведь и то, и другое — сдача на милость:

Так славно признаться, что ты — банкрот!

Но жаль на банкротов мне тратить время,

Задорого взятое напрокат,

Важней, когда вдруг спохватываемся в ноябре мы,

Что вот, ещё в мае упущена строка,

Что всё ленивей — в дождь из-под крыши.

Что недели бегут не по одной, — гуртом…

И всё меньше читаешь, всё больше пишешь

И о том, что всего не успеть, и о том,

Что жизнь бездонна, но не бездомна,

Что вот ещё скатываются капли с весла,

И что пусть уродлива, пусть никчёмна,

А всё-таки та Атлантида всплыла!

Медон, 26 авг.2004

254.

Из Дилана Томаса

Шпиль церкви наклоняет голову — это журавль колодца.

Но каменное гнездо стен не выпустит рукотворную птицу,

Чтоб журавль свой клюв о солёный гравий не притупил,

Чтобы не расплескал небесное болотце,

Не продырявил

крыльями, на которых репьи,

И ногами, на которых ил…

Но тюрьму свою обманул звон, ворвавшись в поток времён,

Как дождь беззаконный, который бьёт по облаченью вод.

Так пловцы преодолевают теченье,

Чтобы музыку выпустить из сомкнутых ртов,

Чтобы из-под замка серебряным звучаньем,

Как щука с крючка, со шпиля срывались перо и нота.

Твой выбор — это журавль, склонённый над гладью болота!

Вернётся к колоколу звон, вернётся к горлу песня,

Но только не тони в беззвучии немых ветров

И время, данное тебе, не растрать напрасно.

255.

ГОЛОС МОРЯ

Памяти Е.Г. Эткинда

Горсть провансальского песка

В черновиках моих стихов.

Волной прибитая доска,

Как соль впитала слов улов.

А у прибоя по краям

Белеет рифмы полоса:

Волна к волне — прибой есть ямб,

И всех столетий голоса

Таскают волны сотни лет

Под аккомпанемент песка,

И ждут, чтоб я принёс в ответ —

Канцону, ритурнель, сонет? -

Неважно, лишь бы был пропет!

Хоть посвистом из кулака!

Дух всех времён доходит к нам:

Ну да, не зря, назло ветрам,

Синдбад скитался по морям,

И Агасфер по временам?

К чертям песок житейских драм

(Их отнесём к черновикам)!

А нам — нежданных мыслей пласт,

Нам — запахи собачьих лап,

Нам — запахи тюленьих ласт…,

Песнь всех земель открыта нам!

……………………………………..

А нищих духом всех — к чертям,

А нищим духом — Бог подаст!

19 апреля 2005 г.

256.

ЭТО ВАМ НЕ TEATР…

Весь мир — театр, а люди в нём — актёры…

В. Шекспир

Нет, Шекспир не бывал в Вероне —

Предрассветную альбу он слушал

В белых ивах на узком Эйвоне,

В птичьем свисте сплетённых верхушек…

И пускай перед входом в "Глобус"

Ждут толпой кареты и кони —

Он-то знал — балаганная глупость:

Лишь на сцене бывал он в Вероне.

А на сцене полно железа!

Подсказал, не иначе, призрак,

Чтобы всех актёров зарезать

И прикончить датского принца.

Королевские пьянки жутки,

В чёрных скалах пенится море…

Вот опять балаганные шутки:

Не бывал он и в Эльсиноре!

И на Кипре он не был тоже.

Кто же, спутав орла и решку,

О придушенной дочке дожа

Напридумал ему в насмешку;

Всё наврав от слова до слова,

Не в угоду ль его лицедеям,

Взял — и Ричарда Никакого

Описал отменным злодеем?

Кто ж виной тут? Кто знает! То ли

Сэр Фальстаф, лишённый обеда,

То ли две-три роли без соли,

То ли хроники Холлиншеда?

Но ведь есть же терпенью мера!

И не хочет он быть в ответе

За тупой полуслух-полуверу,

Что и вовсе не жил на свете…

Нет, уж тут хватили мы лишку:

Эту Смуглую Леди Сонетов

Не сыграть актёру-мальчишке,

Не придумать её поэту!

Лондон всё выводит на площадь,

Но его трагедию спрятал

За коптящие пляски плошек

В размалёванный тёмный театр…

Что ж, — опять балаганная глупость?

Тут не сцена вам на балконе!

Ведь недаром у входа в "Глобус"

Ждут толпой кареты и кони!