Евгений Витковский - Век перевода (2006) Страница 37

Точное описание музыки, которую слушал библейский царь Саул

Саул внимает музыке.Саул внимает.Какая музыка ему играет?Саул внимает музыке,которая врачует.Саул внимает музыке.Он слушает и чует,будто царский зал опустел,будто пропал весь кагал.Ведь Саул внимает музыке.Но разве эту музыкуСаулу следовало слушатьв такую пору?Да, такую музыку Саулуследовало слушать в эту пору,ибо нет сейчас инойи, может быть, не будетдо горы Гильбоа.

Самсоновы волосы

Самсоновы волосы никогда не были мне понятны:огромная сила, аскетизм охраняемой тайны,запрет (да не осудят его) проговориться случайно,вечное опасенье лишиться кос, паника всякий раз,когда Далила проводит рукою по глади волос.

Зато я вполне понимаю волосы Авессалома.Понятно, что он красив, как солнце ясного дня, как месяца красная месть.Запах, что от него исходит, слаще сладости женских духов,Ахитофел, холодный и злой, принужден глаза отводить,

когда видит перед собою причину любви Давида.Эти чудные волосы, лучшие в царстве, могут запростобунт любой оправдать, а потом и дуб.

ДАЛИЯ РАВИКОВИЧ{124} (1936–2005)

Платье

Ицхаку Ливни

Ты знаешь, сказала она, сшили платье тебе из огня,помнишь, Ясона жена так и сгорела в одежде?Это Медея, сказала она, это устроила ей Медея.Платьем займись, она говорит.Занимается платье твое,угольками горит.

Ты наденешь его? Не надо, сказала она, не надевай его.Это не ветер свистит — пузырится яд на теле.И пусть не принцесса ты, что сделаешь ей, Медее?Ты должна различать голоса, сказала она,это не ветер свистит.

Сказала я ей, помнишь меня шести лет?Шампунем намылили голову, так на улицу и пошла.Запах мытых волос тянулся облаком вслед.Я тогда заболела от ветра и от дождя.Греческие трагедии читать еще не умела,но запах шампуня струился и я тяжело болела.Сегодня я понимаю — шампунь этот был непрост.

Что же с тобою будет, она сказала, платье твое горит.Мне горящее платье сшили, я знаю.Так что ты столбом стоишь, платьем займись, она говорит,Разве тебе неизвестно, что значит «платье горит»?

Известно, я ей сказала, но не нахожу огня.Запах того шампуня сводит меня с ума.Согласия мне не должна даже и ты сама,к трагедиям древних греков веры нет у меня.

Но платье, платье огнем горит.Что она говорит, кричу я, не понимаю!Нет никакой одежды на мне, это сама я сгораю.

Голубка

Бела была голубка одна.— Любите голубку, это она —Простерла крыла и прочь из гнезда.— Любите голубку, это она.

Задев одного из вороньих царьков,— Любите голубку, это она —Коснулась, летая, стаи волков.— Любите голубку, это она.

И встретила недругов семьдесят семь.— Любите голубку, это она —Из зависти к ней заклевали совсем.— Любите голубку, это она.

Пока не сошла, белоснежной была.— Любите голубку, это она —Да станет примером пера и крыла.— Любите голубку, это она.

ИСРАЭЛЬ ПИНКАС{125} (р. 1935)

«Сон бежит от меня…»

Сон бежит от меняпо ночам, взлетая,взлетая, покояне зная.Дремота моя так легкаи тонка, над безднойвитает она.Бледны, как воск,у нее крыла.Я знаю, холодно ей,знаю, утомлена.Мне бы ее укрыть,пока она сну отдана.И я, может быть, принимаю ее за любовь иногда.Лицо затеряно в облаках, будто луна,что больна. Оттого обнимает меня темнота.Бывает, что запах тела ее меня обвевает.Когда по улице я иду,чудится, что вдыхаю благоухание плоти,близкой ко мне в дремоте, и сонбежит от меня, взлетая.

Плач по умершим братьям

И вдруг опечалился япо ослабшим, и плачется горько по братьямпо старшим: Шимон, Реувэни Леви, они в рыхлую землю ушли,во мрак подземного дома,где волосы их продолжают безумнорасти, а также — настырные ногтис целью, не ведомой мне.

На всех на нас теперь я гляжу, а брат мой скрипку берет,тело его мало — это скорее душа, и вотв зеркале глаз широко распахнут, будто вопрос задаетв изумленьи, а мы — еще дети тогда, но выросли медсобирать в тяжелые лета, и из года в годдобавляется птичий пух, что на малом теле растет.

Песня Биньямина

«Яаков, я сын твойменьшой, елегипетский хлеби у тебяза столом веселился.Йосэф, который во мне,всё видит и плачетпо Биньямину,который во мне,вдвоем к тебе яприду.Чувствую волныплесенной тьмы,что от рук твоихгорьких исходят.Прими же мой дар: это я,младший из сыновей,предстать хочу пред тобою».

Ужин в Ферраре

Sur mon ame! Vous m'avez donne un bal a Venise, je vous rends un souper a Ferrare. Fete pour fete, messeigneurs.

1

«Я ужин устрою в Ферраре. Будете у меняпировать. Бал вы задали в Венеции, прошу вас мнойне пренебрегать».Глубоко в сердце завелся подвох,как мох. Тело растит недуг, шелеститво мгле, пестуетропота завязь, и на груди ужешорохом полноты цветенья —розы державный цветок.В черном шелке проносится буря.Душа, что ни разу желанного не коснулась,покоряется снова.Последняя трапеза вашаготова.

2

В преддверьи трапезы внимания прошу к деревьям и кустам.Вы все приглашены сопровождать меня в прогулке по садам.И как гостям рекомендую вам отметить мой немного странныйобраз жизни, обратите ваши взоры к соловьям ик армии дроздов, вы слышите шипение, присущее дроздам?Они грузны сейчас. Они волнуются в предощущеньи зла.Ну, а цветы мои, мои цветы, мои цветы,мясистого объятия которых вы скоро удостоитесь, навек.О, мои цветы! Вы различаете дрожание цветов?

3

На золото заритесь поночам. На злато чужое по чужимдворцам. Ваши змеиные язычкиперемалывали годамизубы свои.Помню подарок ваш,гады, свившиесяв клубок, вы мушиный ядподарили, уста же ронялимед. Помню вашупохлебку, жижа стекалас одежд, струя нечистотна ложе, врезалось пениев память, солнце, что поднялосьнад вами, запомнилсябал.

4

Кудапропали вдругвеселые танцоры,и сладкие мелодии, и хорына ветвях?Зачем поблекли милыеплоды, и смехумолк в кустах?

Как побелела глупаярука!.. утихла ваша кровь…Склонясь к земле,почтением исполнен сад.Теперь Messieurs, Mesdames,a table, s'il vous plait[14].

И всё же я скажу вам кое-что еще:

С недоумением гляделотряд моих дроздовна вас, и выпала росатяжелая на вас — как послесловиевеликих дел.

ДЖОН КИТС{126} (1795–1821)

La belle dame sans merci[15]