Александр Дольский - Анна. Роман в стихах Страница 38

     Его, конечно, задержали разговоры --                        

     Бог, Вера, музыка, поэзия и горы,                           

     любовь и возраст, и раскаянья пора.                         

     Я обезличил содержательные части диалога,                   

     всё лишнее убрав, достиг довольно пёстрого итога.           

     6                                                           

     Как опыт нас влечёт, что стоит знать                        

     практически для обустройства быта,                          

     чем наша жизнь обычная забита,                              

     что позабыть успела наша знать --                           

     всё было полем наших обсуждений --                          

     и зависть, и заоблачная высь,                               

     и неосуществлённый русский гений,                           

     и Бог, как преджелание, предчувствие и мысль,               

     ответы на вопросы -- кто я? для чего я? где я?,             

     и сожаленье -- для надежд душа пуста,                       

     и формула Российской Государственной Идеи --                

     несоблюденье Десяти Вестей Христа.                          

     И мы сходились все, что стала вдруг понятна                 

     та ненависть в семнадцатом году,                            

     которую вожди легко, неаккуратно                            

     макнули в кровь на общую беду.                              

     Бесчестье власти нынче порождает страх                      

     и ностальгию по Отцу в бесшумных сапогах.                   

     7. Из диалога о достоинстве                                 

     Бывает, что и углублённые в себя, и знающие                 

     цену своим тонким ощущеньям, и высоко                       

     поставившие драгоценные чувства, внушённые                  

     другими людьми и явлениями -- природы,                      

     музыки, живописи, а для некоторых                           

     и гармонией точных и естественных наук,                     

     помогающих постичь основы миротворения                      

     и особенности собственной тактильности и эмоций, --         

     порою нарушают постигнутые ими законы                       

     и приводят себя в унизительное состояние                    

     необходимости оправдываться лукаво, вполруки                

     или даже вовсе солгать или предать себя.                    

     Это естественно для человеческой природы,                   

     за исключением особо одарённых натур,                       

     понимающих свою жизнь вне зависимости                       

     от общественной иерархии и объёма собственности.            

     Чаще всего это израненные ветераны,                         

     но в особенности вольные талантливые поэты.                 

     8. Из диалога о широте взглядов                             

     Стремись в заоблачные выси... Спеши, дорога коротка,        

     и ты пришёл не на века -- на миг расцвета чувств и мысли.   

     И всё, что было до тебя, прими, как милостыню нищий,        

     раздай ту радость, что отыщешь, печали пряча и копя.        

     Поставь себе любой предел, перешагни его... и снова,        

     и пусть в сердцах осядет слово, которое сказать посмел.     

     Не позволяй лениться телу, уму не дoлжно отдыхать.          

     И праздность вязкая опять вернёт к начальному пределу.      

     Вгрызайся в мелочи и сны, ищи частиц элементарных           

     в природе, в измах элитарных, чтоб стали гении ясны.        

     Не уворуй чужих ключей, но постучись в любые двери          

     предощущение проверить, что корень истины -- ничей.         

     Найдя в скелете мирозданья, который сам построил ты,        

     ячейки чёрной пустоты, -- разрушь его до основанья.         

     Как муравей, начни опять искать конструкции единой.         

     Не утешайся половиной, где можно целое объять.              

     Будь у наитий в кабале, но поверяй их ритмом чисел.         

     Стремись в заоблачные выси, но стой при этом на земле.      

     9, 10                                                       

     . . . . . . . . . . . . . . . .

     11. Nota bene                                               

     Прости, читатель. Может показаться -- усложнил              

     я разговоры умных и достойных эрудитов.                     

     Отчасти так. Но сколько позабытых,                          

     не сказанных, не видевших чернил                            

     глубоких и изящных мыслей и открытий                        

     погибло во всемирной немоте!                                

     А словеса, что нам навязаны, -- не те.                      

     Сто слов всю жизнь полощем мы в корыте                      

     рта, пытаясь мысли тощие облечь                             

     в хламиды надоевших изречений.                              

     Случайному читателю мучений                                 

     доставит много эта зарифмованная речь.                      

     Но таковы мои друзья. Владеют русской речью,                

     и мысли их светлы и глубоки.                                

     И я придирчив к гладкости строки,                           

     и правлю стиль, но смыслу не перечу.                        

     Не правда, что погибла русская словесность.                 

     Изысканный и ясный слог всегда несёт известность.           

     12, 13                                                      

     . . . . . . . . . . .

     14. О бесконечности непознанного                            

     Ищите ветра в поле, закатов поутру,                         

     и облегченья в боли, и трезвость на пиру,                   

     ищите в оправданьях след будущей вины,                      

     в приметах и гаданьях науку старины,                        

     в садах Семирамиды ловите снегиря,                          

     забудьте все обиды в начале января,                         

     ищите в лицах старых прозренья тишину,                      

     и в маленькой гитаре огромную страну,                       

     и в перелёте птичьем оседлость и покой,                     

     и в правилах приличий жестокости людской,                   

     ищите в исключеньях законов высший знак,                    

     ищите в заточеньях искателей, бродяг,                       

     и звуки клавесина, и ферзевый гамбит                        

     ищите в светло-синем, где красное горит,                    

     ищите в плоти плотной начало всех искусств                  

     и пробуйте полотна на запах и на вкус,                      

     внимайте, если дети трубят в листок травы,                  

     ищите всё на свете, что не теряли вы.                       

     15. Мысли о новом времени                                   

     Какой кромешною дорогой мы шли из абсолютной лжи            

     к Свободе горькой и убогой и к Правде, купленной за жизнь!  

     Я пью Свободу, словно водку, дурею, плачу, матерюсь...      

     С ноги не сбитую колодку тащу по кочкам через Русь.         

     И в страхе вижу, как Свобода печёт из хлеба русских нив     

     чудовищ нового народа, сны разума заполонив.                

     И снова смуты перманентны, и власть ворует, пьёт и врёт...  

     И снова мы интеллигентны, и не за нас опять народ.          

     Мудрим и маемся от дури... Полубезумен разговор.            

     И вновь со дна житейской бури всплывает самый мелкий сор.   

     И нет признания таланту, и забавляет хамов хам,             

     и невозможно музыканту придумать Музыку к Стихам.           

     Живём темно и осторожно. Гигантской стала наша клеть.       

     И прокормиться невозможно, и разоришься -- умереть.