Алексей Толстой - Том 1. Стихотворения Страница 38

23

Воистину, если б очей моих ночьБезлюдья от них и не скрыла,Я песни б не мог и тогда перемочь,Не мог от себя отогнать бы я прочь,Что душу мою охватило!

24

Пусть по следу псы, заливаясь, бегут,Пусть ловлею князь удоволен!Убогому петь не тяжелый был труд,А песня ему не в хвалу и не в суд,Зане он над нею не волен!

25

Она, как река в половодье, сильна,Как росная ночь, благотворна,Тепла, как душистая в мае весна,Как солнце приветна, как буря грозна,Как лютая смерть необорна!

26

Охваченный ею не может молчать,Он раб ему чуждого духа,Вожглась ему в грудь вдохновенья печать,Неволей иль волей он должен вещать,Что слышит подвластное ухо!

27

Не ведает горный источник, когдаПотоком он в степи стремится,И бьет и кипит его, пенясь, вода,Придут ли к нему пастухи и стадаСтруями его освежиться!

28

Я мнил: эти гусли для князя звучат,Но песня, по мере как пелась,Невидимо свой расширяла охват,И вольный лился без различия ладДля всех, кому слушать хотелось!

29

И кто меня слушал, привет мой тому!Земле-государыне слава!Ручью, что ко слову журчал моему!Вам, звездам, мерцавшим сквозь синюю тьму!Тебе, мать сырая дубрава!

30

И тем, кто не слушал, мой также привет!Дай бог полевать им не даром!Дай князю без горя прожить много лет,Простому народу без нужды и бед,Без скорби великим боярам!»

Январь 1873

Сатирические и юмористические стихотворения

Благоразумие*

Поразмыслив аккуратно,Я избрал себе дорожкуИ иду по ней без шума,Понемножку, понемножку!

Впрочем, я ведь не бесстрастен,Я не холоден душою,И во мне ведь закипаетРетивое, ретивое!

Если кто меня обидит,Не спущу я, как же можно!Из себя как раз я выйду,Осторожно, осторожно!

Без ума могу любить я,Но любить, конечно, с толком,Я готов и правду резать,Тихомолком, тихомолком!

Если б брат мой захлебнулся,Я б не стал махать руками,Тотчас кинулся бы в воду,С пузырями, с пузырями!

Рад за родину сразиться!Пусть услышу лишь картечь я,Грудью лягу в чистом поле,Без увечья, без увечья!

Послужу я и в синклите,Так чтоб ведали потомки;Но уж если пасть придется —Так соломки, так соломки!

Кто мне друг, тот друг мне вечно,Все родные сердцу близки,Всем союзникам служу я,По-австрийски, по-австрийски!

Конец 1853 или начало 1854

[А.М. Жемчужникову]*

Вхожу в твой кабинет,Ищу тебя, бездельник,Тебя же нет как нет,Знать, нынче понедельник.

Пожалуй приезжайКо мне сегодня с братом:Со мной откушать чайИ утку с кресс-салатом.

Венгерское виноВас ждет (в бутылке ль, в штофе ль —Не знаю), но давноЗаказан уж картофель.

Я в городе один,А мать живет на даче,Из-за таких причинЖду ужину удачи.

Армянский славный крайЛежит за Араратом,Пожалуй приезжайКо мне сегодня с братом!

1854

«Исполнен вечным идеалом…»

Исполнен вечным идеалом,Я не служить рожден, а петь!Не дай мне, Феб, быть генералом,Не дай безвинно поглупеть!

О Феб всесильный! на парадеУслышь мой голос свысока:Не дай постичь мне, бога ради,Святой поэзии носка!

5 октября 1856

Весенние чувства необузданного древнего

Дождусь ли той истории,Когда придет веснаИ молодой цикорииЗасветит желтизна!

Уже любовной жаждоюВся грудь моя горит,И вспрыгнуть щепка каждаяНа щепку норовит.

Земля цветами новымиПокрылася опять,Пошли быки с коровамиВ зеленый луг гулять,

И, силой обаятельнойЗа стадом их влеком,Готов я бессознательноСам сделаться быком!

Февраль 1859

[К.К. Павловой]*

Прошу простить великодушно,Что я, как старый генерал,В борьбе суровой с жизнью душной,Моим посланьем опоздал!(Сравненье здесь с главою рати,Без предыдущего звена,Хоть Вам покажется некстати,Но рифма мне была нужна.)Итак, без дальних отступлений,Желаю Вам на Новый годПоболе новых вдохновений,Помене тягостных забот.Для Вас дай бог, чтоб в этом годеВзошла счастливая заря!

Р. S.

Со мной о Вашем переводеИз драмы «Фауст» говоря,Упомянули Вы недавно(Серебролукий Вас прости!),Что все бы шло довольно плавно,Но трудно стих перевести,Где Фауст, в яром озлобленье,Кляня все то, что deus vult[2],Вдруг говорит для заключенья:«Und fluch vor Allem der Geduld!»Вращаясь в Фебовом синклите,Быть может, стал я слишком лих,Но как Вам кажется, скажите,Нельзя ли тот строптивый стих(Храня при том с почтеньем эхаОригинала глубину)Перевести не без успеха:«Терпенье глупое кляну»?

Начало 1860-х годов (?)

Бунт в Ватикане*

Взбунтовалися кастраты,Входят в папины палаты:«Отчего мы не женаты?Чем мы виноваты?»

Говорит им папа строго:«Это что за синагога?Не боитеся вы бога?Прочь! Долой с порога!»

Те к нему: «Тебе-то ладно,Ты живешь себе прохладно,А вот нам так безотрадно,Очень уж досадно!

Ты живешь себе по воле,Чай, натер себе мозоли,А скажи-ка: таково лиВ нашей горькой доле?»

Говорит им папа: «Дети,Было прежде вам глядети,Потеряв же вещи эти,Надобно терпети!

Жалко вашей мне утраты;Я, пожалуй, в виде платы,Прикажу из лучшей ватыВставить вам заплаты!»

Те к нему: «На что нам вата?Это годно для халата!Не мягка, а жестковатаВещь, что нам нужна-то!»

Папа к ним: «В раю дам место,Будет каждому невеста,В месяц по два пуда теста.Посудите: вес-то!»

Те к нему: «Да что нам в тесте,Будь его пудов хоть двести,С ним не вылепишь невестеTо, чем жить с ней вместе!»

«Эх, нелегкая пристала! —Молвил папа с пьедестала, —Уж коль с воза что упало,Так пиши: пропало!

Эта вещь, — прибавил папа, —Пропади хоть у Приапа,Нет на это эскулапа,Эта вещь — не шляпа!

Да и что вы в самом деле?Жили б вы в моей капелле,Под начальством Антонелли,Да кантаты пели!»

«Нет, — ответствуют кастраты, —Пий ты этакий девятый,Мы уж стали сиповаты,Поючи кантаты!

А не хочешь ли для диваСам пропеть нам „Casta diva“?Да не грубо, а пискливо,Тонко особливо!»

Испугался папа: «Дети,Для чего ж мне тонко пети?Да и как мне разуметиПредложенья эти?»

Те к нему: «Проста наука,В этом мы тебе порука,Чикнул раз, и вся тут штука —Вот и бритва! Ну-ка!»

Папа ж думает: «Оно-деБыло б даже не по модеЩеголять мне в среднем роде!»Шлет за Де-Мероде.

Де-Мероде ж той порою,С королем готовясь к бою,Занимался под гороюПапской пехтурою:

Все в подрясниках шелковых,Ранцы их из шкурок новых,Шишек полные еловых,Сам в чулках лиловых.

Подбегает Венерати:«Вам, — кричит, — уж не до рати!Там хотят, совсем некстати,Папу холощати!»

Искушенный в ратном строе,Де-Мерод согнулся втрое,Видит, дело-то плохое,Молвит: «Что такое?»

Повторяет Венерати:«Вам теперь уж не до рати,Там хотят, совсем некстати,Папу холощати!»

Вновь услышав эту фразу,Де-Мероде понял сразу,Говорит: «Оно-де с глазу;Слушаться приказу!»

Затрубили тотчас трубы,В войске вспыхнул жар сугубый,Так и смотрят все, кому быДать прикладом в зубы?

Де-Мероде, в треуголке,В рясе только что с иголки,Всех везет их в одноколкеК папиной светелке.

Лишь вошли в нее солдаты,Испугалися кастраты,Говорят: «Мы виноваты!Будем петь без платы!»

Добрый папа на свободеВновь печется о народе,А кастратам Де-МеродеМолвит в этом роде:

«Погодите вы, злодеи!Всех повешу за… я!»Папа ж рек, слегка краснея:«Надо быть умнее!»[3]

И конец настал всем спорам;Прежний при дворе декорум,И пищат кастраты хоромВплоть ad finem seculorum!..[4]

Февраль-март 1864