Федор Сологуб - Полное собрание стихотворений Страница 39

31 июня 1884

«На песке, пыли и глине...»

На песке, пыли и глинеОставляя легкий след,Проходил я по долине,По-домашнему одет,

Не стыдясь людей нимало.Засучив штаны и бос.Лишь фуражка прикрывалаПряли спутанных волос.

Солнце жгло мои колени,И горячим стал песок.От усталости и лениВ тихий я вошел лесок.

Лег я на землю спокойно,Подо мной теплели мхи,Было так в душе спокойно,И слагалися стихи.

А когда я возвращалсяЯсным вечером домой,Я невольно улыбался,Кой-где след увидев мой.

Зимний след мне вспоминался, —Я нередко вечеркомЧерез двор проворно мчалсяПо морозу босиком,

А порой и вовсе голый.В баню быстро я вбегал,И внезапно жар веселыйМне все тело обнимал.

Виден был порою утром,Коль не выпал ночью снег,Хрупким скован перламутром,Ясный след, где был мой бег.

22 июля 1885

«Господь мои страданья слышит...»

Господь мои страданья слышит,И видит кровь мою Господь.Его святая благость дышитНа истязуемую плоть.

На теле капли крови рдеют,И влажен пол от слез моих,Но надо мною крылья реютЕго посланников святых.

И как ни страшны эти звукиНесущих пламя боли лоз,Покорно я приемлю муки,Как принимал их Ты, Христос.

Смиренно претерпев удары,Я целованьем строгих рукБлагодарю за лютость кары,За справедливость острых мук.

14 сентября 1885

«Упадешь ты в лужу или в грязь...»

Упадешь ты в лужу или в грязь,Или свалишься ты на сухое, —Соберется вкруг толпа, смеясь.Но веселье людям здесь какое?

И зачем упавший на путиДержится, как виноватый?Средство есть насмешки отвести.Дам совет я, не гонясь за платой.

Ты в глаза им прямо погляди, —Просто все, что в жизни ни случится, —И своей дорогою иди;Тотчас смех в толпе угомонится.

Я недавно это испытал.К имениннику меня позвали.Я средь грязной улицы упал.Два мальчишки на мостках стояли.

Устремленный к ним мой взгляд простойСделал то, что слышим в небылицах:Ни одной насмешки озорной,И улыбки нет на детских лицах.

10 декабря 1886

«Люблю мою родную землю...»

Люблю мою родную землю,Люблю я жизнь, и потомуСтраданье всякое приемлю,Покорен всякому ярму.

Страданье иногда полезноДля тела, как и для луши,И, кто признал закон железный,Тому и розги хороши.

Стыда и боли злая вьюгаВедет насилием к добру,И потому ее, как друга,Без отговорок я беру.

Но все же мы упрямо спорим,Как с диким и жестоким злом,С напрасным, безнадежным горем,С ужасным, мстительным врагом.

Перед Бедою, ведьмой черной,Что сторожит у всех дверей,Склоняться в страхе так позорно,Невыносимо для людей.

Мы ведьму мерзкую прогонимУсилием ума и рук.Но не сглупим мы, и не тронемСемью стыда и кратких мук.

21 декабря 1886

«Когда царицы скромно косы...»

Когда царицы скромно косыПлели, как жены пастухов,И почасту ходили босыПо стогнам тихих городов,

Ремнями тесными сандалийНе жали голые стопы,И не затягивали талийНа удивление толпы,

В те дни цветущая ЭлладаРождала то, чем живы мы,В чем наша верная отрадаОт вековечной нашей тьмы.

Воскреснет в сердце человекаДавно погибшая мечта,И дети будущего векаПоймут, что значит красота.

25марта 1887

«В окно моей темницы...»

В окно моей темницыНа склоне злого дняЛикующие птицыНаведали меня.

Но мгла моей темницыВспугнула скоро их.Ликующие птицыВ просторах голубых.

8 мая 1887

«Сплетают тени на песочке...»

Сплетают тени на песочке, —И в тенях много красоты, —Акаций узкие листочкиИ кленов крупные листы.

А где смешались тени этиС тенями плотными кустов,Там на песке трепещут сетиИз мелких золотых кружков.

В саду, подальше, – там березки,Такие светлые стоят.От веток их порой полоскиПо телу моему скользят.

Когда нарвут зеленых ветокОт белоствольных тех берез,Иной уж цвет тогда у сеток,На тело брошенных от лоз.

Сперва они на белом полеЛожатся, узки и красны,А после, с возрастаньем боли,Смотря по степени вины,

Они синеют, багровеют,На поле красном так близки,И вот уж капли крови рдеют,Сливаясь скоро в ручейки...

Но все ж березы, липы, клены,Акаций запыленных ряд,И даже галки и вороныИ глаз, и ухо веселят.

14 июня 1887

«Любопытные соседки...»

Любопытные соседкиУ себя в саду стоят,И на окна той беседки,Где секут меня, глядят.

Я заметил их местечкоУ ольхового стволаВ час, как мама от крылечкаНаказать меня вела,

И один из мальчуганов,Что пришли меня стегать,Молвил: – Барышни, Степанов,Захотели много знать.

Я крепился и старалсяНе орать и не реветь,Только все же разорался, —Больно так, что не стерпеть.

После порки в сад я вышел,Раскрасневшися, как мак,И насмешки их услышал:– Разрумянили вас как!

– Эти яркие румянаГде, скажите, продают? —И хохочут мальчуганы,И Лежонов кажет прут.

– Вам урок мальчишки дали?Вот какие смельчаки! —И, смеяся, убежали, —Все мои ученики.

– Ну, и громко ж вы кричите,Ой-ой-ой да ай-ай-ай!Мы утешим вас, хотите?Приходите к нам пить чай.

– Вас березовой лапшоюУгостила ваша мать,Мы вас будем пастилою,Сладким чаем угощать.

– Есть варенье из малины,И сироп такой густой,Все забудете кручины,Не стесняйтесь, что босой.

Отказаться не умею,К перелазу я иду,От стыда и боли рдею,Очутившись в их саду.

Самовар уже в столовой,И варенье тут как тут.– Поздравляем с баней новой!– Ну и часто вас секут!

Три сестры за самоваромНаострили язычки.– Поздравляем с легким паром!– Молодцы ученики!

Посмеялись, но немного, —Мы дружны уж с давних пор, —И сказала Вера строго:– Розги дома не в укор!

Вы простите, мы без злости.Малость надо постыдить,А теперь пришли к нам в гости,Будем мирно говорить.

14 июля 1887

«Осенью скучной...»

Осенью скучнойДождь однозвучныйВ окна стучит,Думы мрачит.

Там на полянеВ белом туманеНикнет трава,Еле жива.

Лист увядает,С веток спадает.Голых ветвейРопот слышней.

Грустные взгляды,Нет вам отрады.Близь или даль,Всюду печаль.

Всё же не стануЗлому тумануПлачущий раб.Так ли я слаб?

В трудной работе,В скучной заботеЯ с золотойДружен мечтой.

15 октября 1887

«Душа и тело нам даны...»

Душа и тело нам даны,А третье – дух; его не знаем.К нему стремленья направляемИз нашей темной глубины.

Признали два лица за нами, —То скажут «вы», то скажут «ты».Разъединенные чертыНе слиты этими словами.

Когда мне мать или сестра«Ты» говорят, слышна здесь ласка;Но «ты» Сосулькино – указкаДля тыканья; она остра.

Все имена для нас игрушка,И как меня ты ни покличь,Иль уважительно на «ич»,Или презрительно на «юшка»,

Ведь все не то! Я – Божий Дар,Но это имя слишком ярко,Я звался б Дашка или Дарка,А то так с «ичем» Божидар.

О, если бы мы в духе жили!Какой бы славой заалелНаш удивительный удел,И как друг друга мы б любили!

Но Дух от нас еще далек.Не душу даже, видим тело.Любовь нам сердце не согрела,И каждый каждому жесток.

Стремлюся к Духу я всечасно.Живу ли в Духе, как мне знать!Ужели буду возжигатьЯ светочи мои напрасно?

Враг Духу – тело. Я смирялЕго жестокостью страданий,И от телесных наказанийЕго ни разу не спасал.

И говорит мне мой Хранитель,Что верен мой суровый путь.О, если бы хоть раз взглянутьНа лучезарную Обитель!

28 октября 1887

«Избороздил я все окрестности...»

Избороздил я все окрестностиЛетом, осенью, весной,Исходил все эти местностиВдоль и поперек босой.

Я парнями-забиякамиБыл издразнен в деревнях,Я облаян был собаками,Но не знал, что значит страх.

Раз под вечер темной рощеюПроходя неспешно, яПовстречался с бабой тощею,Смелость сникнула моя.

Мне в лицо старуха глянула.– Где корона, царь босой? —Прошептала мне, и канулаВ сумрак осени сырой.

20 января 1888