Елена Хаецкая - Котэрра Страница 39

Тогда я не понял, что имел в виду Калигула и насколько схожи оказались наши с ним чувства — человека и простого уличного кота.

А Калигула поселился у меня в доме и принялся за исполнение функций, обещанных фирмой. Ловкий, покладистый, он взял на себя роль дворецкого и секретаря. Более того — отличного собеседника, партнера в преферанс и шахматы. Казалось бы, я исполнил свою мечту с лихвой, получив не просто кота — друга.

Только вот я стал замечать, что в огромных желтых глазах Калигулы больше нет той трогательной подкупающей беззаботности, которая так забавляет нас в котах. Иногда он казался мне похожим на мудрого, изрядно пожившего и разочаровавшегося во всем человека.

Я пытался заговорить с ним об этом, но кот отшучивался и ловко переводил разговор на другую тему. Нет слов — он был чудесным многофункциональным устройством, способным мгновенно прогнать печаль, развлечь, помочь советом.

Единственное, с чем он не мог справиться, — со странной занозой, застрявшей где-то в глубинах мой совести. Наверное, это было глупо. Ведь Калигула — всего лишь кот, «расходный материал» высокотехнологичного ошейника. Если мне взбредет в голову — я могу легко заменить одного кота на другого, и тот, новый, может быть еще лучше, пушистее и полосатее. Ведь в шахматы со мной играет не несчастное животное, а всезнающая холодная электроника. И разговоры я веду не со сказочным Котом в сапогах, а всего лишь с имитацией. А кто его знает — что творится в маленькой пушистой душе зверя?..

Однажды ночью, когда Калигула тихо спал, свернувшись у меня в ногах, я осторожно снял с него ошейник…

На утро меня разбудило настойчивое мяукание из прихожей. Зевая, я вышел в коридор.

— Чего, Калигула? — спросил я.

И вдруг похолодел, поняв, что тот не ответит.

Кот топтался у двери, переминаясь с лапы на лапу. Наступил мне на ногу, ткнулся носом, потерся ухом. В глазах его не было уже привычного, противоестественного интеллекта. Просто кот — полосатый, лоснящийся от сытости, но с теми же порванными в драках ушами. Там, за дверью, его ждали весна и дикий мир, в котором нет месту ошейникам.

— Гулять хочешь? — спросил я.

В голосе моем была надежда. Я очень хотел, чтобы Калигула плюнул на все и остался — в сытости, тепле и, как я думал, в хорошей компании. Но понимал: что-то зовет его — на вольные и опасные просторы улиц и пустырей. Там его мир. Какое право у меня лишать зверя его маленького счастья?

Я с трудом подавил искушение нацепить обратно умный ошейник. Открыл дверь. Калигула выскочил на лестничную площадку. И умчался вниз по ступенькам.

Не оглядываясь.

И вот я бессмысленно смотрю на этот проклятый ошейник с мигающими светодиодами, а в душе — новая, незнакомая раньше тоска.

И все, о чем я могу сейчас думать, — вернется ли домой этот своенравный комок шерсти?

И не потому, что ему приказала строгая электроника.

А просто потому, что так ему хочется.

Стихи

Юрий Баладжаров

Ослабеют к январю морозы,Ветры станут чуточку добрей.И созреют на ветвях березыГроздья красногрудых снегирей.

Выйдет солнце. И начнут, играя,Яблоками падать снегири,На снегу нетронутом сгораяВ розоватом отблеске зари.

А на кухне преет чай с душицей,Мама по хозяйству занята;И скрипят протяжно половицыПод шагами рыжего кота.

Читаешь ты, и снова душу жжетТакими откровенными стихами.Неслышно и легко твой черный котПушистой тенью ходит между нами.

Красивый по-весеннему сюжетСлагается от нашего союза,Но развевает дым от сигаретМоя разочарованная муза.

Опять зима, и мы с тобой опятьВ ее холодном одиноком миреНачнем ушедшей осенью скучать —Ты у себя, я у себя в квартире.

Кот Бастиан — сфинкс голубых кровей.Котов таких вы видели едва ли.Такие ублажали королейИ фараонов нехотя ласкали.

Не признаёт он в жизни никого.И хоть мы с ним в одной квартире оба —Он знает, что мир создан для него,А мой удел — служить ему до гроба.

Мышей ему в подвале не ловить,И из окна взирает он спокойно.Он может поцарапать, укусить,Но сделает и это он достойно.

Зато, устав, присядешь ты когда,Он лапами твою обнимет шею.И ты поймёшь — нет ласковей кота,Любимей, терпеливей и теплее.

И я тогда его к себе прижму,Чтоб слышать, как его сердечко бьётся,Уже готовый весь служить ему —А впрочем, что ещё мне остаётся?

Елена Жабинковская

Я просто кошка, вроде той,Что ходит во дворе.Я сплю, свернувшись запятой,На вытертом ковре.Я ем сметану, геркулес,Вычесываю блох.А шерсть мой густа, как лес,Пушиста, словно мох.Катая по полу клубок,Я стерегу твой сон.Тебе, чудак, и невдомек,Что ты приворожен.Невеста от тебя ушла,Не сделавшись женой…Запас душевного теплаДостался мне одной.Все реже ходишь ты гулять.Где близкие, друзья?Давно пора, мой друг, понять:Твоя хозяйка — я!

Константин Кедров

Я верючто пространство без луныстановится безмерно протяженнымно измеряется шагами тишины

Еще я верю что душа безмернав ней как в пространстве прячется лунасвернувшая в клубок свои орбиты

Я знаю что растерзанный судьбоюОзирис ищет сам себя в Изидекоторая давно его нашла

Еще я знаю что из камня в каменьлюбовь перетекает тяготеньемкамнейлетящих в космосе друг к другу

Я понимаю что мои словамурлыкающие котята смыслато втягивая коготки друг в другато бережно царапая сердца

Еще я понимаю что сердца —мурлычущие в космосе котятакоторых приласкали Божества

Марина Бевза

По свежему снегу гуляет в лесочкеВеселая Кошка в пушистых носочках.

Один — снежно-белый, второй полосатый,Мелькают на мягоньких кошкиных лапках,Еще один — иссиня — чёрный,И самый нарядный — морковный.

Мышкует красотка:Шагнет полосатым,Потом — снежно-белым,Собралась — и ловкоЛетят вверх чернила с морковкой.

…Ушла.Протянулись цепочкойБесцветных следочковБесцветные строчки…

Игорь Шевченко

Новый годна подушке холостякакошка свернулась кольцом.

Начало марта замаятником ходиковголова кота.

Максим Швец

Фантастика, фантазия, фантомы.Герои сказок: кошки и котызаполонили все пространство комнат,и счастлив я от этой тесноты.Довольный Бегемот, живот погладиви хрупнув малосольным огурцом,перелистал стихов моих тетрадии сочно «обозвался» — молодцом.Кот в сапогах, вельможный и красивый,учился шаркать ножкой на ковре,и величал маркизом Де Максимом,и приглашал в заморское турне.Кот Мурр, благовоспитанно жеманясь,манерничая, словно камергер,просил автограф у меня на память,не замечая скромный интерьер.Чеширский кот роскошно улыбался,Матроскин бутерброды уминал,одни неправильные, как я ни старался,других не получилось у меня.Базилио ругался и канючил,что он несвоевременно облез,стянул и спрятал в шляпе авторучку,а Митрофан от пива был нетрезв.Кот Леопольд увещевал собранье.Никто его не слушал в суете.А я, с ногами сидя на диване,над рифмами глагольными потел.А кошка, что гуляла где хотела,пройдясь по отопительной трубе,так огненно глазами заблестела,что стало мне слегка не по себе.

Павел Коробков