Евгений Блажеевский - Письмо Страница 4

«На горестном ветру в начальных числах марта…»

На горестном ветруВ начальных числах мартаБессилие душиНе описать пером.Проносится такси,И хриплый голос бардаВ приёмнике поётПро Волгу и паром

Предчувствие бедыПугает в русских вёснах,И беззащитен мир,Что окружает насНа этих виражах,В потоках перекрёстных,Где, забывая жизнь,Ногою жмут газ.

Проносится таксиПо слякотной Волхонке,Рекламы мельтешат,Шофёр к рулю припал.Хохочет за стекломКрасавица в дублёнке,Но смеха не слыхать —Проносится оскал…

А ледяная ночьУже летит на зданья,И хрупкий мир виситНа скрюченном гвозде,И возникает домНа площади Восстанья,Как будто крокодил,Застывший на хвосте…

«Даётся с опозданьем часто…»

Даётся с опозданьем часто,С непоправимым иногда,Кому — взлохмаченная астра,Кому — вечерняя звезда.

Воздастся с опозданьем вечнымХудожнику за то, что онОдин в потоке бесконечномБыл для потомков почтальон.

Даётся с опозданьем горькимСознанье, что сказать не смогО тех, что горевали в Горьком,В Мордовии мотали срок.

Воздастся с опозданьем страшнымЗа то, что бросил отчий домИ, пусть небрежным, карандашнымРодных не радовал письмом

Даётся, душу поражая,Как ослепительная новь,По-настоящему большая,Но запоздалая любовь…

ОТРЫВОК

И. Меламеду

…Упала тьма и подступил озноб,И жар вконец защекотал и донял,Когда он тронул свой горящий лобЛегко и быстро, словно печь — ладонью,И разглядел светильники в ночи,И пристальней вгляделся в звёздный хаос:Их было семь… и острие свечиЗловещее              над каждым колыхалось…И ветер дул, неся в ноздрях песок,И голый путь был холоден, как полоз,И — от безумия на волосок —Он услыхал идущий с неба голосИ оглянулся, и повёл плечом, —Была темна безлюдная дорога,Но голос шёл невидимым лучом,И плавились слова в душе пророка.И в ухо, как в помятую трубу,Текло дыханье воздухом горячим,Подсказывая верному рабуПосланье в назидание незрячим,Посланье в назидание глухим,Как приговор и страшное возмездье…И замер Иоанн, когда над нимЗастыло роковое семизвездье,Когда запели трубы и когдаПод всадниками захрапели кониИ вспыхнула зловещая звезда —Полынь-звезда на мутном небосклоне…

«Я ждал его, как воскресенья…»

Я ждал его, как воскресенья,Я думал: арбузы… ранет…Но вот — пролетели мгновеньяИ летнего времени нет.

Моё человечье, земноеВдоль каменного парапетаУшло в измеренье иное,Уплыло короткое лето.

Хоть я до веселия падкий,Закрыли моё шапито.Страницей из школьной тетрадкиСудьба от рожденья и до…

У памяти в душном карманеСлова из больного напева.Прочтение, словно в Коране,Обратное: справа — налево.

Обратно листаются годы,И вдруг понимаются какРоссийская сущность свободы —Распад, растворение, мрак…

ПОКОЛЕНИЕ

Уже не надо вразнобой                                  таранить                                               стену.В проломе видим мы с тобой                                           немую                                                    сцену:Башкой пробившие дыру                                    и зло,                                            и слепоБодают лбами на юру                               родное                                         небо…Мечтанья обратились в дым,                                          в морскую                                                         пену.Как пусто в этой жизни им —                                           пробившим                                                           стену!Они на фоне синевы                              почти                                      уродыНе осознавшие, увы,                              своей                                      свободы.А где-то звякают ключи,                                   проводят                                                сверку.И ожидают палачи                           отмашки                                       сверху.

«Лагерей и питомников дети…»

Лагерей и питомников дети,В обворованной сбродом странеМы должны на голодной диетеПребывать и ходить по струне.

Это нам, появившимся сдуру,Говорят: «Поднатужься, стерпи…»,Чтоб квадратную номенклатуруВ паланкине носить по степи.

А за это в окрестностях раяОбещают богатую рожь…Я с котомкой стою у сараяИ словами меня не проймёшь!

«Больная смерть выходит на дорогу…»

Больная смерть выходит на дорогу,Тяжёлый воздух лапами когтя.Мы пожили своё, и слава Богу,Но каково тебе, рождённое дитя?..

Но каково нечаянно зелёнымПобегам вдоль вокзалов и дорог?..Давай подышим воздухом казённым,Поскольку платим за него налог!

Чего стесняться, мы же не в сорочкеЯвились в мир кирзового труда,Где очень поздно набухали почкиИ рано подступали холода.

Где долго принимали за святыниУсатый бюст и бронзовый парад,Где молодость, как плёнку, засветилиИ поломали фотоаппарат.

Такие времена…Но мы пока что дышимИ пусть в ночи поют не соловьи,Ты слышишь: кошки пронесли по крышамСухое электричество любви?..

«От мировой до мировой…»

От мировой до мировой,Ломая судьбы и широты,Несло героев — головойВперёд — на бункеры и дзоты.

И вот совсем немного летОсталось до скончанья века,В котором был один сюжет:Самоубийство Человека.

Его могил, его руин,Смертей от пули и от петлиНи поп, ни пастор, ни раввинВ заупокойной не отпели.

И если образ корабляУместен в строчке бесполезной,То век — корабль, но без руляИ без царя в башке железной.

В кровавой пене пряча киль,Эсминцем уходя на Запад,Оставит он на много мильВ пустом пространстве трупный запах.

Но я, смотря ему вослед,Пойму, как велика утрата.И дорог страшный силуэтСтервятника                  в дыму заката!..

2

Из

«АРМЕЙСКОЙ ТЕТРАДИ»[1]

«Когда забирали меня…»

Когда забирали меняИ к Марсу везли на арбе,Когда я свободу менялНа блёклую шкуру х/б,Когда превращали в раба,Совали в лицо автоматИ делала власть из ребраНародного               серых солдат,Когда моё время текло,Судьбу половиня, инача,И маму метелью секлоВсю в хохоте жалкого плача,Тогда у истока разлук,Явившись на сборное место,Ударил, как репчатый лук,По зренью армейский оркестр.И бритый солдатский наборКачнулся, разбитый на роты,И Марс превратил в коридорДорогу и съел горизонты.И я, покачнувшись, побрёлТуда, где ручищами сжатаДуша и горит ореолВкруг матерной рожи сержанта,Туда, где становится мирТщетою солдатских усилий,Где спутник тебе — конвоир,И где проводник — не Вергилий —Проходит пространством пустым…Я многое дал бы, о Боже,Чтоб сделаться камнем простым,Лежащим на бездорожье.

«Я выпадаю из обоймы вновь…»