Николай Майоров - МЫ Страница 4

1939

Мой отъезд

Мы рано вышли на вокзал. Хотелось плакать.Я уезжал всего с единым сверткомВ вагоне, от которого несло кочевьем,Чужою жизнью, спальней и ещеТаким, чего не мог бы я понять,Когда б не заспанные лица пассажиров,Которые глядели из окна.Шел снег. Он был так ласков и пушист.Так мягко падал к девушке на веки,Что даже слезы были ни к чему.Я посмотрел в глаза ее. Ну что же,Еще остались письма, от которыхМог покраснеть бы даже почтальон,Привыкший, заслепя глаза, на памятьИмпровизировать несложный лепет писем,В которых мы (нам это показалось)О счастье некрасиво говорили.Вот и звонок. Веселый проводникВздохнет — ему ведь так хотелосьХотя бы раз сойти за пассажира.

Ну вот и все. Ее глаза просилиОстаться и уйти с вокзала в вечер,В те дальние немые переулки,Где люди не могли заметить слез,Дрожанья рук и сбивчивых ответов,Которыми я выразил любовь.И что сказать? Я вспомнил жизнь, в которойТак мало было настоящих дней.Пойми меня, — с тобой я понял счастье,Не то, что в книгах вычитали мыИ о котором в детстве нам твердили.Я понял жизнь.   Она всегда жестока,Как пытка непомерная, страшна,Но это — жизнь. Войду в вагон и людямО счастье быть влюбленным расскажу.

1939

Тут Горький жил

Тот дом, что смотрит исподлобьяВ сплетенье желтых косяков,Где люди верят лишь в снадобья,В костлявых ведьм да колдунов,Где, уставая от наитий,Когда дом в дрему погружен,День начинают с чаепитий,Кончают дракой и ножом;Где дети старятся до срока,Где только ноют да скорбят,Где старики сидят у оконИ долго смотрят на закат,Где все вне времени и места,Где лишь кулак имеет вес,Где перезревшие невестыДавно уж вышли из невест.Где все на правду не похожеИ что ни делают — все злость!Где с первобытным рвеньем гложутНужды заплеванную кость,Где ближний ближнего обмерит,Где счастлив тот лишь, кто в гробу,И где уже никто не веритНи в ложь,   ни в правду,    ни в судьбу,Где возведен в закон обычайНичтожной горсточкой задир,Где каждый прав и пальцем тычет,Что он плюет на здешний мир,Где нищету сдавили стены,Где люди треплют языком,Что им и море по колено,Когда карман набит битком,И где лабазник пьет, не тужит,Вещает миру он всему,Что он дотоле с богом дружит,Пока тот милостив к нему,Где, как в игрушку, в жизнь играют,Обставив скаредный уют,Где детям петь не позволяютИ небо видеть не дают,Где людям не во что одеться,Где за душой — одни портки,Где старики впадают в детство,А дети метят в старики, —Пусть я хотел, хотел до болиПересказать все чередом,Я не сказал и сотой долиТого, чем славен этот дом.Его я видел на экране,Он в сквозняке, он весь продрог.Тот дом один стоит на грани,На перекрестке двух эпох.

1938

«Моя земля — одна моя планета…»

Моя земля — одна моя планета,Она живет среди ночей и звезд.Мне говорят, что путь бойца-поэтаВ ее ночах не очень будет прост.Но я иду.

1938

Обрыв

Страсти крут обрыв,

Отойдите, — будьте добры.

Чрез заросли полыни и крапивыМы шли вдвоем.Дыханье пало с губ.Шуршал песок, и где-то под обрывомКончалась ночь, которая в мозгуЕще живет, еще пестрит и рушитТе доводы и ссылки на ничто,Которых нет понятнее и суше…

Я рядом шел. Она в моем пальтоКазалась лучше. Ей оно пришлось,Как сну — фантазия и как слепому — посох.А ветер в ночь, разбросанно и косо,Сносил зеленый дым ее волос.

Мы шли вдвоем.Шуршал и падал гравий.А где-то там, за мельницей, внизуПал водопад, и в пенистой оправеОбрушил в ночь блестящую слезу.

А мы все шли. И нам казалось мало.Обрыв был близок.Вот он.И в пролетГлядит скула старинного обвала.И что-то тянет вниз.Аукает.Зовет.И грусть была, какой я сроду не пил.Немело горло в спазмах немоты.А сердце горько таяло, как пепелНахлынувшей внезапно темноты.

…Бывает так: стоишь, себя не помня,Забыв годам и письмам женским счет,Когда все краше, ярче и огромнейМир прожитого в памяти встает.

1940

«В тот день, когда я был еще не твой…»

В тот день, когда я был еще не твой,В содружестве с кочевьем и вокзаломЯ думал жизнь прожить, а под Москвой

Еще был лед и пахло снегом талым.

Еще с утра по дачным этажамЛетел галдеж, детей душила зависть,И гребни льдин, подобные ножам,Еще в речные отмели вонзались.

Еще художник, холст в окне развесив,Соразмерял свой вид на карандаш,Чтоб догадаться, был ли интересенПлашмя на землю брошенный пейзаж.

И, может быть, того весна хотела,Что в этот день, без повода, без делаБродя по комнатам, не видя зла ни в чем,Стекло в окне, в которое глядела,Ты продавила розовым плечом.

1940

Что значит любить

Идти сквозь вьюгу напролом.Ползти ползком. Бежать вслепую.Идти и падать. Бить челом.И все, ж любить ее — такую!Забыть про дом и сон,Про то, чтоТвоим обидам нет числа,Что мимо утренняя почтаЧужое счастье пронесла.Забыть последние потери,Вокзальный свет,Ее «прости»И кое-как до старой двери,Почти не помня, добрести,Войти, как новых драм зачатье.Нащупать стены, холод плит…Швырнуть пальто на выключатель,Забыв, где вешалка висит.И свет включить. И сдвинуть пологКрамольной тьмы. Потом опятьДостать конверты с дальних полок,По строчкам письма разбирать.Искать слова, сверяя числа.Не помнить снов. Хотя б крича,Любой ценой дойти до смысла.Понять и сызнова начать.Не спать ночей, гнать тишину из комнат,Сдвигать столы, последний взять редут,И женщин тех, которые не помнят,Обратно звать и знать, что не придут.Не спать ночей, недосчитаться писем,Не чтить посулов, доводов, похвалИ видеть те неснившиеся выси,Которых прежде глаз не достигал, —Найти вещей извечные основы,Вдруг вспомнить жизнь.В лицо узнать ее.Прийти к тебе и, не сказав ни слова,Уйти, забыть и возвратиться снова.Моя любовь — могущество мое!

1939

Август

Я полюбил весомые слова,Просторный август, бабочку на рамеИ сон в саду, где падает траваК моим ногам неровными рядами.

Лежать в траве, желтеющей у вишен,У низких яблонь, — где-то у воды,Смотреть в листву прозрачнуюИ слышать,Как рядом глухо падают плоды.

Не потому ль, что тени не хватало,Казалось мне, вселенная мала?Движения замедленны и вялы,Во рту иссохло. Губы как зола.

Куда девать сгорающее тело?Ближайший омут светел и глубок —Пока трава на солнце не сгорела,Войти в него всем телом до пределаИ ощутить подошвами песок!

И в первый раз почувствовать так близкоПрохладное спасительное дно —Вот так, храня стремление одно,Вползают в землю щупальцами корни,Питая щедро алчные плоды(А жизнь идет!), — все глубже и упорнейСтремление пробиться до воды,До тех границ соседнего оврага,Где в изобилье, с запахами вин,Как древний сок, живительная влагаКлючами бьет из почвенных глубин.

Полдневный зной под яблонями таетНа сизых листьях теплой лебеды.И слышу я, как мир произрастаетИз первозданной матери — воды.

1939