Валерий Белов - В добрый путь! Сборник стихов авторов литературного портала Изба-Читальня Страница 4

Размах крыльев или Гляди высоко…

Стаи птиц зимуют за границей, а моё окно, который годНавещает шустрая синица, погостит, а в руки не идет.Как приручишь вольную породу? Что ей крохи с моего стола.На роду написана свобода и, как символ – два ее крыла.

Пусть пичуга маленького роста, только так же, как и журавля,Удержать в руках ее не просто, даже прикормив, забавы для.Несвобода ей без небосвода, но прочна связующая нить,Повязав природою породу, уз которой не перерубить.

Щедро дав от самого начала, та же нить втащила в лабиринт.Держит птаху в рамках ареала на себя помноженный инстинкт.Но поправ условные границы, выходя за рамочный простор,Каждый год, отнюдь, не единицы нарушают рабский договор.

Отличая от других животных, управляло испокон и впредь,Собирая в стаи перелетных, дерзкое желание лететь.Это дети вольного простора. Им дано: особенным чутьёмСлыша зов невидимого створа, улетать заведомым путем.

Даже, если поле для полёта небо сдавит до размаха крыл,Птицы не посетуют, что кто-то к перелетам их приговорил.Станет грозно щериться стихия, учинив борьбу «без дураков»,Остужая головы лихие перистою пеной облаков.

Косяком продавливая толщу, раздвигая ощупью туман,Стаи плещут многокрылой мощью, черпая бездонный океан.Безупречен внутренний диспетчер. Вольным – воля, смелому везёт.Пусть ветра выкручивают плечи, жребий брошен, чья-то давозьмёт.

Карту неба взмахами листая, всем путям проторенным назло,Держит строй измученная стая, подставляя слабому крыло.На руке озябшая синичка…. Мы друг другу все-таки нужны.Отогрею птичку-невеличку под рубахой с левой стороны.

Ожила и упорхнула в вечер. Запретишь ли вольному летать?До того, как выломает плечи время, не умеющее ждать.Жаждущие зрелища и хлеба, на момент обыденность поправ,Приглядитесь – дети смотрят в небо, беззаботно головы задрав.

Им, во снах летающим, приснится стая непокорных журавлей.Вряд ли б люди выбрали границы, если б те не выбрали людей.

Что-то в глубине себя лелею,Хочется чего-то захотеть.Значит, чем-то все-таки болею.Как же это здорово «болеть».

06.08.2007 г.

Про любовь

Идут часы, проносятся минуты.Мотает нервы жизненный экстрим.Но, вот, однажды наступает утро,Когда ты любишь, и в ответ любим.И то, что быт заел – уже не важно.Вернее важно, но уже не так.Да ты и сам давно не эпатажный,Вполне преуспевающий дурак.Куда бежал, бездумно силы тратя?Где были Вы, и где шатался я?Как получилось, что еще на стартеВ себя впрягла чужая колея?Рванул по ней, да скоро надорвался,Все от того, что торопился жить.Катился вниз и снова поднимался,А надо было просто не спешить.Стоять под проливным и целоваться,Боясь спугнуть действительности сон.Услышав вдруг подушечками пальцев,Как Ваше сердце бьется в унисон.Смотреть в глаза и обходиться мыслью,Рожденной в замороченности фраз,Все остальное не имеет смысла,Хотя бы здесь, сегодня и сейчас…

Иордан…

За минуту – другую собрав чемодан,Отключу телефон на дорожку присев,И по небу к истокам реки Иордан,Разобраться в себе вдалеке ото всех…

Автоматчики с этой и с той стороны,Между ними каких-то 12 гребков,Но, как будто бы призрак Берлинской стены,От воды Иордана и до облаков…Зря грозишь мне стволом, погранец молодой…Не боюсь я тебя, окунусь и вернусь,Но сперва между этой и той стороной,Перед ликом святым о своей помолюсь…Ветхий, Новый Завет и Талмуд, и Коран —Все впитали границы твоих берегов.Я хочу попросить у тебя, Иордан,Не дели прихожан на своих и врагов…

Зазеркалье…

Воздушный замок в стиле рококо,Обитель муз, пристанище поэта,Коктейли чувств, куда как высокоИ все одно…Карету мне…Карету!Там жизнь, на свой, особенный манер,В таких местах динамика статичнаНо, даже если, с места да в карьер,Все толерантно и демократично.А этот, сплав условностей поправ,Пёр на рожон в открытую, без тыла.Что-был неправ? Наверное, неправ,Но в нем жил пыл и в этом что-то было…Свечою слова звёзды зажигал,Законы жанра, как оно, без свеч-то,Он током бил и перенапрягал,Но в этом беспорядке было нечто,Враз осадив Пегаса на скаку,Безжалостно высмеивал бездарность,Варящуюся в собственном соку,С претензией, пардон, на элитарность.Живописал, но не приукрашал,Пускал в распыл тупые навороты,Блистал умом… но как он дурковал!И в этой клоунаде было что-то.Он едко придирался к мелочам,Кому-то обещал заехать в рожу,Ату его! Пусть платит по счетам,Построже с этой публикой, построже!Скорей всего, себе же на беду,Он был собой, но был, а не казался,Гвоздят, обычно тех, кто на виду,Как правило, за тех, кто не попался.

О бессознании и подсознании

Всё ли в масть в заоблачных чертогах,Есть ли кто из нашего двора?Здесь ли, там, мы – прежние, Серёга,Ну, бывай, до связи, мне пора…

Что-то песен весёлых не хочется петь,Не берёт за живое фальшивый аккорд,Горизонты понятного стали темнеть,Осознание вывихнув наоборот.И не то, чтобы жизнь заломила вираж,Или тупо закончились булки с икрой,Просто вдруг запропал упоительный раж,Задувающий в струны мажорный настрой.Рваный ритм бытия в положении «ноль»,Пульс, подобно вороне, боится кустов,Пустота….но она не моя – эта роль,Я к таким режиссёрским ходам не готов.Робкий нерв беспокойства в подкожной бронеЗагоняет в тупик, оставаясь в тени.Пробивая на крепость, прижатый к стенеОбнажённый характер, лишённый брони.Уязвимо-ранимый в своей наготе,Вне конфликта в тугую пружину зажат,Нынче он не на той роковой высоте,От которой у труса колени дрожат.Там, где всё продаётся и всё на показ,Полноводные реки мелеют…увы…Беспредел и безвременье, вычислив нас,Если в чём-то непрАвы, то в целом правЫ.Золотое сечение эры барыг,Усадивших на привязь своих егерей.Все они, «се ля ви», не корсары из книг,Потрошащие трюмы чужих кораблей.Свой кусок пирога добывая в бою,Тех от этих всегда отличало одно —Флибустьерский трофей оставался в строю,Корабли мародёров ложатся на дно.Их останки, забитые в зыбкую твердь,Разъедает придонным планктоном и мхом.Те, кто рвал им борта, обрекая на смерть,Разве что вольнодумство сочли бы грехом.Но не те, так другие, сорвавшись с цепи,С той, которой остов пригвождён к якорям,«Тет-а-тет» со стихией– топи, не топи,В одиночку пойдут по житейским морям.Не для них это в затхлом болоте подстав —Стать разменной фигурою в чьей-то руке,Им бы свой, не чужой монолог проиграв,Оборваться, как рвётся струна на колке.В этом чокнутом мире и раньше и впредь,Только шаг от большого, до гнусных интриг.Разночтения взглядов легко лицезретьНа полях пожелтевших от времени книг,В коих правда и ложь, да ещё миражи —С детских лет зафрахтованный свой «закордон»,Где в тавернах звенят боевые ножи,Загоняя под лавки пугливых ворон.Где едва ли боятся открытых пространств,Где стрелять, так стрелять, а любить, так любить,Где умение выжить без средств и лекарствВесит больше, чем просто умение жить.Шар земной изуродован сетью границ,На поверхностях суши их черт не стереть…А ведь небо их трёт караванами птиц,Тех, что сами решают, куда им лететь.

Что-то песен весёлых не хочется петь,Может время врубило обратный отсчёт.Мнится мне, будто ясное стало мутнеть,А размытое, вроде как, наоборот…

2010

Дикая яблоня

В старом посёлке с названием «Новое»Раннее утро, умытое росами,Благоухают деревья садовыеРядом с давно отбелевшими флоксами.Ветра порыв в молодой угорелостиВыломав сучья, морозами битые,Сочную зелень антоновской спелостиБесцеремонно срываeт в открытую.Яблоки с яблони-ядрышко к ядрышкуВязнут в корнях, а одно, своевольное,Кожу сдирая об острые камушки,К долу скатилось в угодья раздольные.И на отшибе в кустах с голубикою,Пренебрегая садовостью розовой,Неприхотливая яблонька дикаяВетви раскинула в пене берёзовой.Как же ты, милая, выжила-сдюжила,Кроной укрывшись от зноя палящего,Чем одолела морозное кружево,Не подломив своего настоящего?Знала, поди, что мука перемелется,Слабая в корне, размахом широкая,Богом хранимое, тонкое деревцеНастежь открытое небу высокому.Все непогоды свои перенесшая,Каждому рада душа бескорыстная.В диких плодах её горечь созревшаяПеребродила в оскомину кислую.

2010

Виктор Никифоров (Сиринкс)