Андрей Дементьев - Я продолжаю влюбляться в тебя… Страница 4

Покаянье

В то прохладное утро расстался я с ТверьюИ помчался в Москву по пустому шоссе.И неслись вслед за мной золотые деревьяВ первозданной своей невозможной красе.

Вдруг увидел я лик Николая Второго.Он печально смотрел в свою горькую даль.И успел я прочесть три взволнованных слова:«Прости нас, Государь!»

Я не знаю, кто этот портрет там поставил.И кто так постарался, чтоб розы цвели…Может быть, это сделал какой-нибудь старецИли жрец старины из любимой Твери.

И на миг опрокинулось в прошлое сердце.И предстала воочию страшная ночь:Государь Император, упавший в бессмертье…И семья, не успевшая страх превозмочь.

Но меня поразила та встреча с Россией,Позабытой, ушедшей в забвенье свое.И слова, что прочел я, как будто просилиСнять вину с невиновных потомков ее.

Я летел по знакомой московской дороге.Осень тихо стелила осеннюю хмарь.И шептал я простые и горькие строки:«Простите нас, Государь…»

И душа опустилась печально в былое.И вошла в мое сердце чужая вина.Император, убитый своею страною…И пришедшая к покаянью страна.

«К знаменитому доктору…»

К знаменитому докторуДлинная очередь.И сидели в конце ееЖенщина с дочерью.

Были очень похожи ониИ красивы.Я подумал:«Наверно, они из России…»

По Твери мне знакомЭтот горестный образСинеоких красавиц —И скромных, и добрых.

Мама с дочерьюДолго и грустно молчали.Словно связаны былиОдною печалью.

Я намеренно встретилсяС ними глазами.И спросил: «Вы откуда?»«Да мы из Рязани…»

Это мама ответила мнеПо-родному.Будто были причастны мыК общему дому.

Она гладила дочериНежные руки.И шепнула в слезах мнеО страшном недугеСвоей девочки двадцатилетней.Когда сердце не знает,Что жизнь не бессмертна.

Я пытался разрушитьОтчаянье Лены,Хоть на миг ее вырватьИз страшного плена.

И с собою унесЕе светлое имя.Веря в чудо Иерусалима.

И поставил за ЛенуСвечу в Божьем Храме.

И продолжил молитвуСвоими словами…

«Не читают поэтов…»

Не читают поэтов…Хороших и разных.Наше смутное времяСводит книги на нет.А когда вдруг взойдетЧье-то имя, как праздник,То спихнут равнодушно егоВ Интернет.

И оно затеряется тамОдинокоСреди сайтов и блоговВ пустой болтовне.И лишится поэзияЮного БлокаИли скромного ФетаВ ленивой стране.

Памяти Андрея Вознесенского

России так тебя не хватает,Как морю замерзшему —Кораблей…На какой ты звезде коротаешьБессмертье души своей?

А я теперь общаюсь с тобоюЛишь через стихи твои.И встречи этиЛожатся больюНа сердце,Отданное любви.

Как жаль,Что при искренней дружбе нашейЛегко принимал я дни,Когда не звонил, не скучалИ дажеЖил без света друга —В тени.

А, впрочем, и ты пропадал пороюНадолго из жизни моей,Когда увлечен был пустой игроюСоблазнов, встреч и страстей.

И только Муза была превыше,Превыше разлук и обид.Стоят твои книгиВ печальной нише.И каждая славу твоюХранит…

«Рухнула великая Держава…»

Рухнула великая Держава,Пала в бездну пошлости страна.Нашу славу власть не удержала.Видимо, она ей не нужна.

И глядят печальноС книжных полокКлассики, учившие нас жить.Путь теперь к нимТягостен и дологСквозь попсу,Бесстыдство,Лесть и прыть.

Наше поэтическое времяНе вписалось в этот пошлый ритм.Я же навсегда останусь с теми,Кто талантом красоту творит.

«Мы жили рядом…»

Мы жили рядом,Но не в смысле дома.Мы жили рядомСердцем и душой.Наверно, я соседомБыл недобрым,Когда была тыСтолько лет чужой.

Не то, чтобы чужой,Скорей одной из многих:И почему я был настолько туп,Что не сумел увидетьВ наших встречах строгихПечальную влюбленностьГлаз и губ…

И только случай,А скорей судьба мнеВдруг обнажила таинство любви …

И до сих пор не затихает пламя,В котором сжег я те года свои.

Чужая осень

В Франкурте холодно розы цветут.В Москве зацветают узоры на стеклах.Наш «Бьюик» несется в багряных потемках —Сквозь сумерки строгих немецких минут.

Сквозь зарево кленов и музыку сосен,Сквозь тонкое кружево белых берез.Я в эти красоты нена́долго сослан,Как спутник в печальные залежи звезд.

Со мной переводчица – строгая женщина.Мы с нею летим сквозь молчанье и грусть.И осень ее так прекрасна и женственна,Что я своим словом нарушить боюсь.

Нас «Бьюик» из старого леса выносит.Дорога втекает в оранжевый круг.Как все здесь похоже на русскую осень!

Как Русь не похожа на все,Что вокруг!

«Синонимом счастья для многих…»

Синонимом счастья для многих —Жена.Когда она рядом всю жизнь…И одна.Кому-то везет…Но бывает иначе.Мой друг от единственнойСуженой плачет.Наверно, он смог бы оставить ее,Когда б одиночествоСверг без нее.

Семейная жизнь —Как нежданный мотив.Я трижды пропел…И, как видите, жив.Устав от иллюзий,По чуду скорбя,Я верил,Что все-таки встречу тебя.Что жизнь не должнаРазминуться с мечтой,Какой бы далекойОна ни была.И словно услышав,Ты тихо вошлаИ поразила своей красотой.

…Потом нас венчалаЗаря в небесах.Оставив свой отблескВ любимых глазах.

«Мы вновь расстаемся с тобой до утра…»

Мы вновь расстаемся с тобой до утра,Хотя ты и рядом, но сон разлучает.Я бережно слышу дыханье твое.Но эта разлука меня не печалит.

Ты смотришь свои мимолетные сныОдна, без меня… Я боюсь их нарушить.И вслед за тобой в царство грез ухожу,Чтоб встретились снова в ночи наши души.

А утром ты мне улыбнешься в ответ,Когда я прильну к красоте твоей взглядом.И все в нас продолжится – радость и грусть,И это бессмертное чудо – быть рядом.

«Пока мои дочери молоды…»

Пока мои дочери молоды,Я буду держаться в седле.А все там досужие доводыО годах… – оставьте себе.

Пока мои внуки готовятсяПодняться на собственный старт,Я мудр буду, словно пословица.И весел, как детский азарт.

И пусть им потом передастсяИ опыт мой, и ремесло…А мне за терпенье воздастся,Когда они вскочат в седло.

«Прошу прощенья у красавиц…»

Прошу прощенья у красавицЗа то, что в юности был глуп,Что жил, на прелести не зарясь,Тверских Венер, кому был люб.

Что не тонул в озерах карих,Не плавал в синих омутах…Хотя я был нормальный пареньПри силе в радостных годах.

И не приняв обид и гнева,Влюбился я еще до нихВ одну загадочную Деву,Что родила мне первый стих.

«Я грущу по тебе…»

Я грущу по тебе,Словно зимний лесГрустит по весенним краскам,Когда солнцем он будет обласкан.И ворвется в негоПервой зелени плеск.

Я грущу по тебе,Как дорога в горах,Если люди о ней позабудут.И словно болезнь,Вдруг навалится страх,Что не сбудется заново чудо:И ты не придешьИ не скажешь:«Прости.Я опять чуть-чуть опоздала…»

Я грущу по тебеИ вблизи, и в пути…

Наших встречМне всегда будет мало.

Живые цветы

«А вот тебе тюльпаны из Эдема…»«Что за Эдем?» —Спросила тихо ты.Но я смолчал.Эдем – другая тема.И положил у ног твоих цветы.

И расплескался аромат с букета.И в этом буйстве некий был секрет,Поскольку кроме красоты и света,Другого ничего в тюльпанах нет.

Но что-то все ж происходило с нами.Я понял это по твоим глазам…Как будто бы сиреневое пламяНезримо опалило души нам.

Но я-то знал, в чем кроется загадка.Приняв их за живые существа,Тюльпаны я поглаживал украдкойИ говорил им нежные слова.

И продолжая старую легенду,Что все цветы похожи на людей,Я, как наручник, снял с букета ленту,Как будто снял печаль с души своей.

«Я говорю тебе…»