Илья Сельвинский - Улялаевщина Страница 4

У которой лошади шишка, подпежье,

Язва, лизуха, або так мокрец,

Хуторяны сменивали на сухих и свежих,

Купоросью пичкали, аж пока окреп.

Ехала банда по тому по березаю;

В бубен тарахтел передовой головорез.

А подле атамана, попригнувшись, как заяц,

Под галоп проходил подговор главарей.

Маруська тянула непременно на Царицын

(Там у ней любовник завалялся - ей бы с ним.)

Дылда был против: на город не зариться.

Князь Кутуз-Мамашев: обождать до весны.

Маруська тянула: "Да разве ж это жизнь?

Что мы тут такое? Воришки, тьфу!

А там - мы крестьянское движенье, анархизм,

Попадем в историю - это вам не фунт".

"Зуб" надвинул свой апашский берет- .

Он мечтал о городе, как о Джиоконде:

Слямзить - стырить - сдонжить - сбондить

Слящить-стибрить-спурить-спереть1.

Дылда, гениальный молодой галчонок?

Никак не старше 19 лет,

Имевший на поясе турецкий пистолет,

На совести десяток удавлых ополченцах,

Дылда, бесшабашный, забубенный, горький,

В наклеенных усах, по Улялаеву "тэмнiй",

Зимой и летом носящий на темени

С хвостиком донышко арбузной корки,

Дылда был против: "Тута ворон-знакомый,

До чорта маманек, тачанок, кобыл.

Чуть понапрут - мы айда и дома,

Пойди разбери-на, хто у банде-то, был".

Князь Кутуз-Мамашев, хищный и мудрый,

Ус по-китайски лысый кусал.

Тайною мыслью ощурилась мурда

И потно под ним прокипел кайсак.

- Джирайда. Сугласен. Набег на город,

Там укрепиться, а пустепенно

В кантарах2 грузить по аулам порох,

Стягивая в банду киргизлар из степей.

А пусле. Ночью. Выползть-и чжур!

(Загнать гиньджял Улялаеву в сердце.

У руских перерэзить, как бараний гурт,

И податься под знамя Турции и Персии.

____________________

1 Все 8 слов означают - украсть (воровск.).

2 Кантара - мешок для шерсти.

Уй-баяй. Сам он будет хан,

Сорвав мурун-дук1 российского ига.

И шлапачок наездника наизнанку прыгал,

По брюхо проваливаясь в бархан.

А сам гайдамак развалывся та таяв;

Трясця ii матери - дiвка права:

Вождь анархыстив Серга Улялаев

Идэ на войну за народни права.

Вин нэ допустыть ныяких безобразьев,

Три дни на грабеж, а тамо - цыц. Ны гу-гу!

И уже расплывались Пугачев и Разин

Под улялаевщины гул...

Капая солнцем, закартавила труба,

Заливая уши расплавленной медью,

И долго было звонить и греметь ей,

Пока собиралася рада рубак.

Тут были гунны - верблюжники из Азии,

Крестьяны с онучами и козьей шкурой.

Суровые Дюма-отцовцы южных гимназий,

Керенские прапоры и волки Шкуро.

Пока труба - тарирора - грасировала тра-тара"

И разбухался облаком под лошадьми снег,

Вылез пейзанин с жестами оратора

С затертыми подтеками от лапок пенснэ.

_______________

1 Мурун-дук - деревянный гвоздь, который продевается

верблюду в ноздри и служит для управления.

"Братва! Мы сейчас выступаем в поход.

В поход, если хотите - крестовых рыцарей.

Мы должны устроить бойню пехот

Красной республики - Царицына.

Какая вам разница, где вам слечь?

Днем поздней или ранее.

Вы умрете! Но помните: вашу честь

Почтят в Учредительном собрании".

Улю-лю! Го-го! Долой! Подавысь!

Геть к чертям! На чурбан его!

По стрибожьим низинам языческий свист

Мизинца и безымянного.

Растопырив ковбаски своей пятерни,

Батько, да гавкнув: "Цыц" он.

"Сынки. Як я бачу, нема вжэ дурных, .

Щоб за смэртью пойты на Царицын.

Ни. Я гадаю -не худо було б

По карбованци в ту полосу иты,

Только хто боится може пули у лоб

Хай сидэ пид юбкой. Голосуйтэ".

Папахи на пиках тысячами пугал

Замотались мохнатой горой.

И опять по отрядам во всю степугу

Выдробил банду барабанный горох.

И таборы двинулись.

На ветру выгоря,

В храпе задаваясь перед полком,

Под оуркой Дылды крылатый от вихря

Голубой в яблоках екал конь.

И вдруг лопнул. С визгом железо

Запело-и, ввинчиваясь в мороз,

Стеклянным звоном в рощицу врезалось,

Корчуя петушьи лапы берез.

Улялайцы сдрейфили. Отдали повод я.

Задние в шпоры - ау! Лататы.

Улялаев спокойно ухи поводит:

Смотрит-сакли аула та тын.

Смотрит: воинская кухня, телеги.

А на горизонте погромыхивает бой.

Вот звезданула буденновка. Егерь.

Ага: это красный обоз.

И вдруг рябью пулемет татакнул,

И под-гору всего в какой-нибудь версте,

Прямо на обоз в рассыпную атаку

Чьей-то конницей палит степь.

Белые с тыла зашли на займище.

Вот из револьвера рвется дымок;

Вот уже сабли хищно хлыщут.

Баста. Не воротятся домой.

Батько к своим совам приладил бинокль

И карликами в круглый аквариум вплыли

Силуэты всадников, заостренный оклик,

Спирали ветра и пыли.

Обозная прислуга под обстреленный воздух

Порубила посторомки и пошла тупотиться,

Но туша битюжьего тяжеловоза

Не легкий аллюр кавалерийской птицы.

Медные монументы крупами качая,

Только распахивали землю зря,

И подкидываемые кашевары в отчаяньи

Дули бестолково берданный заряд.

Черные юнкера летели на голь,

Словно гарцуя в Петербурге на манеже,

И в школе отпущенной, влюбленно занеженной

Саблей настреливали синий огонь.

Но кое-кто вырвался. В роспыхе шинели

На миг мелькнуло золотое жерсе.

Тата. Татуся. А в сугробах келья,

Где на кровати распоротый корсет.

Там еще на столике лебяжья пуховка,

Глазастая сумочка из кожи змеи,

Там еще в зеркале - раскосенькие бровки,

Радужные зубы, губыньки мои.

Да еще в ноздрях его, как молоко крепкая,

Женской испарины неистовая даль;

Да еще на пальцах ускользающая лепка,

Упругая, как ветер, нежная, как вода.

При ней батрак. Он лупит коня ей

И что-то кричит, да видно охрип.

И вдруг свалился коню под махры

А сзади в упор гусар нагоняет.

Долго ли с девкой? Берут наповал их.

Вот перелапил к себе... На седло...

К лесу пошел теперь заморенный валах...

Целует, шкетюга... Отгибает ей лоб...

Эх-ма!

Улялаев був: выверчено вiко,

Дiрка в пидбородце тай в ухi серга.

Зроду нэ бачено такого чоловiка,

Як той батько Улялаев Серга.

"Айда, нашша!!"... Вылетал батька

Над желтым клыком рыжебривый рот.

Дулю ж вам, шайтани, нехай вашу мать-ка

Скрозь брюхо в рот и навыворот.

Жах! Врубился! С чортовых ног

Вздыбил над прапором гриву в дым,

Брызнул в горло лунный клинок

По самые никуды... Мм!..

Гривы, гривы. Ордынская банда

Лезла как попало в свой орущий базар,

Пока запрыгал горох барабана

В пыльный пех резервных казарм.

Черной блещью, в облаке марев

В дзазанге скакал канонадный парк

Як выйшла над гаем сизая хмара.

Сизая хмара, багровый пар.

Аул Урда (Ханская Ставка).

III-1924

ГЛАВА IV

Буранск - город сытый. Хлебный вывоз

3000000 пудов в год,

Кожье, джебага1, пушнина, грива,

Мясной и молочный скот.

По жилам рек пивоваренный солод,

Выкунев, стал подюже расти!

Жирные залежи голубой соли

В 300 верст по окружности;

Кони табунами пасутся в дикости,

Зем по-над берегом - плюнешь - растет;

Сочные поймы некуда выкосить

Их обжигает степной костер...

А рыбы-то, рыбы... Судак, жерих,

800000 севрюжки одной,

Черной икрою хлещется в берег

Яикушко - золотое дно.

Парус у этих. Багор у иных.

Дует моряна 2. И по моряне

На мытых расшивах плывут поморяне

Овчинниковых да Махориных.

___________________________________

1 Джебага - ордовая овечья шерсть.

2 Моряна - ветер с моря,

А утром раненько, в синий ковыль

Капают дегтем гужи на Саратов,

А их доглядает брюхатый старатель

Махориных да Овчинниковых.

Яицкие земли. Казачий почин.

Крепко жили станишные братцы

Все кулугуры - старообрядцы,

Все шепелявые бородачи.

Триста лет как барщинный смерд,

Ролейный закупа, холуй, челядь

Утек на Яик воевать смерть,

Позабыв на Руси, как и жамкать челюсть;

Триста лет, как эти края

Окармливал кровью до дна, до Иргиза

Харалугом поскребанным башку кроя,

Выхлещиваясь в дыры от копья киргиза;

Триста лет своевольный цуг

Войсковых атаманов, старшин, хорунжих

Оберегал свою вольницу

От орды, Петербурга и всяческой Унжи.

Триста лет. А теперь-вольготня,

Что ни казак-50 десятин,

Что ни хутор-голов до сотни,

До тысячи и до десяти.

Вот в силу причин каковых

В соленом золоте на благолепьи

Боем стояла казацкая крепость

Махориных да Овчинниковых.

И когда казакам объявили, что нехристь

Мордует Расею на жидовский шкиль,

И когда на форпост кавалеры наехали,

Кое-как подобрав кишки;

И когда над павшими грызлись волки,