Райнер Мария Рильке - Новые стихотворения Страница 4

I

Гуманность — имя шатким представленьями к счастию неподтвержденный путь:бесчеловечно разве, что плетеньем,что кружевом оборотилась сутьдвух женских глаз? Ты хочешь их вернуть?

6 Усопшая, слепая кружевница!Твое блаженство в эту вещь вошло,к которой чувство, сжатое в крупицу,как меж корою и стволом влекло.

10 Ты душу потеряла в узкой щелисудьбы, со временем утратив связь.Но теплится она в твоем изделье,улыбкой на моем лице светясь.

II

И если нам однажды этот трудпокажется каким-то неказистым,не стоящим того, чтобы тернистымради него путем от детских пут5 мы избавлялись — :ты скажи — оно,вот это кружево, не удержало бот этих мук нас и от этих жалобраз навсегда? Оно сотворено.

9 Здесь жизнью, может быть, пренебрегли,здесь счастье было попрано судьбою.Но где-то уж маячила вдалита вещь, что совершенной красотоюне уступает всем цветам земли…Седьмое небо, небо кружевное!

Судьба женщины

Как на охоте, свесившись с коня,король стакан хватает, чтоб напиться,и как владельцем с памятного дняон под стеклом реликвией хранится,

5 вот так судьба, возжаждавши, подчасподносит Некую к губам и пьет,и, осушив по каплям, отдаеттому, кто в жалком рвении, боясь

9 ее разбить, хранит всю жизнь в витрине,где ценности хранятся под стеклом(иль то, что он считает таковыми).

12 И там она с тех пор стоит доныне,и слепнет, и дряхлеет с каждым днем —вещь, безделушка — наравне с другими.

Выздоравливающая

Как парящая по переулкупесня льется из конца в конец,исчезая вдруг, то снова гулкохлопая крылами у крылец,

5 так очнувшуюся от недугадразнит жизнь, заигрывая с ней —неокрепшей, что в ответ с натугойдарит первый жест за много дней.

9 Но, захваченная упоеньем,непослушная ее рукастала вдруг подвижна и гибкаи уже спешит с прикосновеньемк подбородку с ласкою цветка.

Взрослая

Она несла все это — мир забот,мир милости и страха, и все это,как дерева в лесу, тянулось к свету,вне образности, как ковчег завета,как образ славы, вышедшей в поход.

8 И вынесла все это до вершин —летящее, огромное, чужое,угадываемое лишь порою —спокойно, как несущая кувшин,налитый до краев. Но в некий миг,ее обрекший на преображенье,впервые белый плат нависшей теньюспустился на открытый светлый лик

14 почти непроницаемым покровом.И вот на все вопросы о судьбедает один ответ туманным словом:«В тебе, о бывшее дитя, в тебе».

Танагра

Всего-то: солнца гореньеи жженой глины куски.Как будто бы движеньедевичьей рукивнезапно остановилось,и не влеклось, не стремилоськ вещам, но исподтишкалишь чувству она подчиняласьи к себе самой прикасалась,как к подбородку рука.

11 Мы вертим по порядкуфигурки одну за другой,мы в миг постигли краткийих вечности загадку —всего-то и надо поройстоять у веков порога,в древность вперяя взгляд,и улыбаться немногосветлее, чем год назад.

Слепнущая

Она, как все, сидела за столом.Но чашку — показалось мне сначала —она чуть-чуть не так, как все, держала.Потом вдруг улыбнулась. Только ртом.

5 Когда же встали все из-за столаи разбрелись кто с кем и как попалопо комнатам (толпа, смеясь, болтала),я видел, как она за всеми шла,

9 но напряженно — будто бы сейчаси перед всеми предстояло петь ей,и, как от глади водной на рассвете,наружный свет отсвечивал от глаз.

13 Шла медленно, как бы боясь преград,и все ж в сомнении: не перейти ль их?Как будто бы, преодолев их ряд,она вздохнет и полетит на крыльях.

В чужом парке

Боргебю-горд

Здесь два пути, ведущих в никуда.Но вот в мечтах блуждая, как по лесу,идешь одним из них. И пред тобойцветник знакомый с каменной плитойи надписью знакомой: «БаронессаБрите Софи» — и снова, как всегда,ощупываешь стершиеся датырождения и смерти на плите.Как непомерна этих встреч оплата!

10 Что медлишь ты под вязом в темноте,чего ты ждешь, как будто в первый разступаешь, на сырую эту землю?

13 Чем именно тебя привлек сейчасцветник соседний — солнечный, — не тем ли,что там не холод плит, а пламя роз?

16 Сюда наведываясь то и дело,ты почему стоишь оторопелои перед флоксом словно в землю врос?

Прощание

О как я в суть прощания проник!Я помню, как в клубке неразрешеннойжестокой тьмы на миг союз исконныйвнезапной вспышкой предо мной возник.

5 И далью расстояния уменьшен,неясный образ за моим окномто окликал меня, как сонмы женщин,то, провожая, помавал платком.

9 Но, может быть, весь этот трепет белый,необъяснимый на мою беду,был яблоновым деревом в цвету,с которого кукушка вдруг слетела.

Познание смерти

Мы ничего не знаем про уходраз навсегда ушедших. И не намсудить о смерти, забежав вперед,приглядываясь к сдвинутым чертам

5 на маске трагедийного конца.Пока мы здесь разыгрываем ролив надежде славной лицедейской доли, —играет смерть от своего лица.

9 Но ты ушла, и к нам одновременнопроник луч подлинности в ту же щель,в которой ты исчезла с нашей сцены:луч яви, нам неведомый досель.

13 А мы за славой гонимся упрямо,мы упиваемся своей игрой…Но вырвавшееся из нашей драмытвое существование порой

17 нас будто тянет за собой из плена,чтоб вдохновить нас подлинностью яви.И в те минуты мы самозабвенноиграем жизнь, не думая о славе.

Голубая гортензия

Как слой сухой зеленой краски в тигле,шершава и суха ее листваза зонтиком цветов, чья синеваих не проникла — только к ним приникла,

5 как отражение, как пеленарассеивающейся слезной влаги,и, как в старинной голубой бумаге,в них есть лиловость, серость, желтизна.

9 Как детский фартук сношенный, любимый, —застирана и выцвела она: —Как этой жизни краткость ощутима!

12 Но вот голубизною обновленнойсоцветий жизнь опять воскрешена,и синь сияет пред листвой зеленой.

Перед дождем

Внезапно зелень парка, каждый лист,утратив что-то, разом потускнели.А он бесшумно подступает к цели,он — у окна. В кустах раздался свист

5 зуйка, настойчивый и исступленный.(Нам сразу вспомнился Иероним.)Так одиночество и страсть с разгонувзмывают ввысь к потокам дождевым.

9 Старинные портреты на стенахпред нами расступаются, как тени,как будто мы мешаем болтовней им.

12 Свет сумерек в нечетком отраженьискользит по бледным, выцветшим обоям,на нас, как в детстве, навевая страх.

В зале

Вдруг выступили к нам из темнотывсе эти камергеры в орденах,как, ночь вкруг орденской своей звезды,едва заметно блещущей впотьмах,и эти дамы хрупкие в сетяхсвоих нарядов, в пышных кружевах,с руками крошечными, как ошейникболонки, возлежащей на коленях,от нас не отступая ни на шаг,теснятся возле каждого из нас.

11 А мы, их всех нисколько не боясь,жизнь нашу строим так, как разумеем —по-своему. Их цель была цвести,иначе — хорошеть. Мы — только зреем,зреть это значит исподволь расти.

Последний вечер