Давид Самойлов - Избранное Страница 4

Сквозь память

1От Москвы до Берлина не близко.Сколько лет, сколько жизней — не счесть.А обратно, считаю без риска,Суток восемь, а может, и шесть.Аккуратно упрятав гостинцы,Словно плотники с летних работ,Уезжают домой пехотинцы,Всю войну отмахавший народ.Наши проводы были недолги.Протрубил «По вагонам!» горнист,Марш ударили медные трубы,А прощаться никто не пришел.Прибежала одна собачонкаНепутевая, ростом с котенка.

Что ей в голову только взбрело:Приблудилась, юлит под ногами.Отгоняли ее и ругали.А она хоть бы хны. НаконецИз шестого вагона боецПроизнес:— Залезай, кабыздошка!

Сразу видно — любовь не картошка.—Так и взяли собачку с собой.Барахло рассовали под нары,И вагоны, войдя в колею,Повели — растата-растабары —Надоедную повесть свою.Мимо шли черепичные крыши,Чистоплотных деревьев строи,И казалось, что гуще и вышеТравы там, где гремели бои.Поезд начал мостами чеканить,Придорожное эхо будить,Потянулись вагоны сквозь память —Раны старые вновь бередить,Говорить про беду и про счастье,Рваться в дебри забытых вестей…Бранденбургские рощи, прощайте,Провожайте российских гостей!..

2…Привыкаешь к колесному грому.Просыпаемся от тишины.Где стоим? Далеко ли до дому?Город чей? И которой страны?Здесь теперь ошибиться нетрудно…Тишина. На вокзале безлюдно.Рассвело. Выхожу из вагона.Ах, мне станция эта знакома!Небольшой городишко на Варте,Я здесь был в феврале или в марте.Помню — ночью ввалились два взвода.Непогода. Плутаем во мраке.(Ночью так вас и пустят поляки!)Вдруг — бараки. Пустые баракиЗа стеной небольшого завода.Лезь под крышу! В тепле веселее!— Эй, ребята, а здесь — населенье!— Потеснитесь-ка, местные жители!Нас в компанию взять не хотите ли?!

Струйка света скользнула по стенам,По углам, по фигурам согбеннымСтариков. Да, их было здесь двое,Неподвижных, угрюмых и странных.Я искал выраженье живоеХоть одно в их чертах деревянных —Горя, ужаса, злобы, печали…— Кто такие? — спросил я. И глухоИз угла отвечала старуха:— Он больной. Нас оттуда прогнали.Все ушли. Мы дорогой отстали.

Это немцы! Мы видели многих:Офицеров, солдат, генералов,Смелых, вшивых, убитых, убогих,Наглых, жалких, хвастливых, усталых,А таких не видали ни разу.Что ж! Германия рядом, ребята,И, выходит, настала расплата!Кто ж заплатит? Неужто вот эти?Эти — или немецкие дети?Неужели же — око за око?О, не слишком ли это жестоко?Мы молчали, стояли без слова.Чуть дрожал огонек желтоватый.И старуха глядела сурово,И сурово глядели солдаты.Разошлись, запахнулись в шинели,И усталость сомкнула ресницы.А старуха с незрячим сиделиРядом с нами, как дряхлые птицы…

3...Поезд мчится дорогою дальней,Словно память летит сквозь года.Рядом струйкою горизонтальнойВдоль дороги текут провода.Как тетрадь, разлинованы дали,И записано в эту тетрадьТо, что некогда мы повидали,Что пришлось обретать и терять.

Эх, и молодо-зелено было!Сколько радости, ярости, пыла!И не то, что в году сорок первомВ ледяном подмосковном окопе.Мы войну повернули к победе,Мы со славой идем по Европе.И всего-то нам двадцать с немногим —На два, на три годочка побольше.Наша молодость мчится по Польше.И в ушах, как воды воркованье,Женский лепет, слова и названья —То ли Луков поет, то ли Любень,То ли Демблин звенит, словно бубен,То Ленчица мелькнет, раззвенитсяВозле Седлеца Конколевница.

Есть у Вислы село Змиювиско.Там есть кузница пана Антона.А жена у Антона — Марыска,Молодая, а пан уже старый.Он хоть старый, Антон, да не хворый,Ходит, бродит, шныряет глазами,На дверях проверяет запоры —Как бы люди чего не украли.Ой, не пробуй ты, пане, запоры,Мы — солдаты, а вовсе не воры.Ничего твоего нам не надо,Уж сиди и глазами не рыскай!Дай словцом молодому солдатуПерекинуться с пани Марыской!А Марыска поет на крылечке,Словно звонкие нижет колечки,И грустит голосок ее свежий:«Ой, уйдут через Вислу жолнежи!»А ночами гремят переправыИ войска ожидают приказа.На плацдарме, левее Пулавы,Танков, пушек и войск до отказа.И январь неуютный, бесснежный…«Ой, уйдут через Вислу жолнежи!»

4На рассвете ударили пушки,И, ломая узлы обороны,Наши танки рванули с опушки,И за ними пошли батальоны.А рассвет был багров и огроменИ тяжелою тучей завален.Он пылал, словно тысяча домен,И гремел, как мильон наковален.И под ним, как под сводами цеха,Грохотала машина сраженья…После долгих часов напряженьяВдруг — свободное чувство успеха.И уже боевые порядкиШли, не кланяясь перед снарядом.И противник пошел без оглядки,И войска покатились на Радом,Растекаясь, как жидкая лава,Не давая противнику драпать,Шли на запад, на северо-западИ на север, туда, где Варшава.

К ночи, где-то в районе Опочно,Нарвались головные заставыНа засаду, засевшую прочноВозле мостика у переправы.Бой был краткий. Почти что мгновенный.Нам достался один только пленный.Что возьмете с солдата пехотного?Номер части, фамилию ротного.У него ведь совета не спрашивали,Когда планы кампаний вынашивали.Что он знает? Ни много, ни мало.Что война его жизнь поломала,Что схватила его, окрутила,Обещала, но не заплатила.Что он хочет? Он хочет покоя.Да, покоя от жизни такой.Он не верует в счастье людское.Пусть хоть смерть — но покой и покой!Что он понял? Во всем виноватыТе, что головы им задурманили.А еще виноваты солдаты —Он и прочие люди Германии.

Он не ждет для себя снисхождения,Пусть поступят, как нужным найдут.Он готов за свои заблужденияБыть расстрелянным (аллес капут!).

Он сидел, опустив свою голову,Ждал решенья (гезагт унд гетан!).И тогда я сказал Богомолову:— Что с ним делать, решай, капитан.Нет людей — конвоировать пленного,Да и много ли скажет он ценного?Жизнь солдатская стоит немного.Молвят слово — пойдешь под прицел.В роли грозного господа богаПеред пленным стоял офицер.И сказал капитан Богомолов:— Дьявол с ним. Пусть живет этот олух!Хоть вопрос для него и не ясен,Кто мы есть и на чем мы стоим,Но для нас он уже не опасен.Пусть идет восвояси, к своим!

Утро. Пленный идет через поле,Рад, а может, не рад своей воле?..

Капитан Богомолов! НедаромТы почти что полгода комбат.Ты имеешь четыре раненья,Три контузии, пару наград.И такое особое правоЖизнь дарить и на смерть посылать,Что сумел бы по этому делуДаже бога порой замещать.Не такая уж сложная должностьСреди наших земных должностей.Ты бы, может быть, лучше устроилЭтот мир из простейших частей.Ты бы, может, судил справедливей,Насадил благодать и покой.Может, люди бы жили счастливейПод твоею господней рукой…

Где ты нынче, комбат Богомолов?Я один возвращаюсь домой…

5Мимо сел, деревенек, костеловМчится поезд дорогой прямой.Мчится поезд дорогою дальней,Словно память летит сквозь года.Рядом струйкою горизонтальнойВдоль дороги текут провода —Мимо клочьев осеннего дыма,Мимо давних скорбей и тревог,И того, что мной было любимо,И того, что забыть я не мог.Все хорошее или дурное,Все добытое тяжкой ценойНавсегда остается со мною,Постепенно становится мной:Все вобрал я — и пулю, и поле,Песню, брань, воркованье ручья…

Человек — это память и воля.Дальше тронемся, память моя!

На том берегу