Константин Бальмонт - Тишина. Лирические поэмы Страница 4

     Свет угаснувших огней,

С вами говорю в тени воспоминаний,

С вами я дышу и глубже, и полней!

Вижу я цветы заброшенного сада,

Липы вековые, сосны, тополя.

     Здесь навек остаться надо,

     Здесь приветливы поля.

С сердцем говорит церковная ограда,

Кладбища родного мирная земля.

О, не отдавайся мыслям недовольным!

Спи, волненье лживо, и туманна даль,—

     Все любил ты сердцем вольным,

     Полюби свою печаль,—

Отзвучат надежды звоном колокольным,

И тебе не будет отжитого жаль.

ПАУТИНКИ

Если вечер настанет и длинные, длинные

Паутинки, летая, блистают по воздуху,

Вдруг запросятся слезы из глаз беспричинные,

И стремишься из комнаты к воле и к отдыху.

И, мгновенью отдавшись, как тень, преклоняешься,

Удивляешься Солнцу, за лесом уснувшему,

И с безмолвием странного мира сливаешься,

Уходя к незабвенному, к счастью минувшему.

И проходишь мечтою аллеи старинные,

Где в вечернем сиянии ждал неизвестного

И ребенком следил, как проносятся длинные

Паутинки воздушные, тени Чудесного.

ТИШИНА

Чуть бледнеют янтари

Нежно-палевой зари.

Всюду ласковая тишь,

Спят купавы, спит камыш.

Задремавшая река

Отражает облака,

Тихий, бледный свет небес,

Тихий, темный, сонный лес.

В этом царстве тишины

Веют сладостные сны,

Дышит ночь, сменяя день,

Медлит гаснущая тень.

В эти воды с вышины

Смотрит бледный серп Луны,

Звезды тихий свет струят,

Очи ангелов глядят.

ЛУННАЯ НОЧЬ  

СОНЕТ

Когда я посмотрел на бледную Луну,

Она шепнула мне: «Сегодня спать не надо».

И я ушел вкушать ночную тишину,

Меня лелеяла воздушная прохлада.

Деревья старые заброшенного сада,

Казалось, видели во сне свою весну,

Была полна мечты их смутная громада,

Застыл недвижный дуб, ласкающий сосну.

И точно таинство безмолвное свершалось:

В высотах облачных печалилась Луна,

Улыбкой грустною на что-то улыбалась.

И вдруг открылось мне, что жизнь моя темна,

Что юность быстрая, как легкий сон, умчалась,—

И плакала со мной ночная тишина.

ЗИМНИЙ ДЫМ

Дым встает, и к белой крыше

Под упорством ветра льнет.

Встало Солнце. Ветер тише.

Дым воздушный отдохнет.

Будет ровной полосою

Восходить, как фимиам.

Вечнотающей красою

К вечно синим Небесам!

В ЧАЩЕ ЛЕСА

Дальнее, синее,

Небо светлеется,

В сетке из инея

Ясно виднеется,

Синее, синее.

Тихое счастие

В синей Безбрежности,

Проблеск участия,

Чаянье нежности,

Кроткое счастие.

Счастье забвения —

Там в беспредельности,

Свет откровения,

В бездне бесцельности —

Цельность забвения.

ГАВАНЬ СПОКОЙНАЯ

Гавань спокойная. Гул умирающий.

Звон колокольный, с небес долетающий.

Ангелов мирных невнятное пение.

Радость прозрачная. Сладость забвения.

Гор отдаленных вершины узорные,

Алые, белые, темные, черные.

Созданный духами ярко певучими,

Радуги свод над огромными тучами.

Сладко-печальная, мгла полусонная,

Тихой вечерней звездой озаренная.

Богом открытая правда мгновения.

Буря умершая. Свет и забвение.

В ПРОСТРАНСТВАХ ЭФИРА

В прозрачных пространствах Эфира,

Над сумраком дольнего мира,

Над шумом забытой метели,

Два светлые духа летели.

Они от земли удалялись,

И звездам чуть слышно смеялись,

И с Неба они увидали

За далями новые дали.

И стихли они понемногу,

Стремясь к неизменному Богу,

И слышали новое эхо

Иного чуть слышного смеха.

С Земли их никто не приметил,

Но сумрак вечерний был светел,

В тот час как они над Землею

Летели, покрытые мглою.

С Земли их никто не увидел,

Но доброго злой не обидел,

В тот час как они увидали

За далями новые дали.

ПРАВДА

А правда пошла по поднебесью. 

Кривда с Правдою сходилась,

Кривда в споре верх взяла.

Правда в Солнце превратилась,

В мире чистый свет зажгла.

Удалилась к поднебесью,

Бросив Кривду на земле,

Светит лугу, перелесью,

Жизнь рождает в мертвой мгле.

С той поры до дней текущих

Только Правдой и жива

Меж цветов и трав цветущих

Жизни грусть, плакун-трава.

С той поры на синем Море,

Там, где вал непобедим,

Правды ждет с огнем во взоре

Птица мощная Стратим.

И когда она протянет

Два могучие крыла,—

Солнце встанет, Море грянет:

«Правда, Правда в мир пришла!»

СОН

Внемлите, смертные Земли,

Я Тот, Кто был, Кто есть, Кто будет,

Чьи мысли бездну звезд зажгли,

Кто бледной травки не забудет.

Любите, смертные, Меня,

Свою мечту боготворите,

Молитесь Митре в блеске дня,

И ночью пойте гимн Таните.

Зовите тысячью имен

Того, Кто сердце вам пробудит,

Боготворите светлый Сон,

Который был, и есть, и будет.

НЕЯСНАЯ РАДУГА

Неясная радуга Звезда отдаленная.

Долина и облако. И грусть неизбежная.

Легенда о счастии, борьбой возмущенная.

Лазурь непонятная, немая, безбрежная.

Зарница неверная Печаль многострунная.

Цветы нерасцветшие. Волненье бесцельное.

Мечта заповедная, туманная, лунная.

И Море бессонное, как сон  беспредельное.

Виденья прозрачные и призрачно-нежные.

Стыдливого ангела признанья несмелые.

Стремление к дальнему Поля многоснежные,

Застывшие, мертвые, и белые, белые.

«ПРОСТИ!»

Кто услышал тайный ропот Вечности,

Для того беззвучен мир земной,

Чья душа коснулась бесконечности,

Тот навек проникся тишиной.

Перед ним виденья сокровенные,

Вкруг него безбрежность светлых снов,

Легче тучек, тихие, мгновенные,

Легче грезы, музыка без слов.

Он не будет жаждать избавления,

Он его нашел на дне души,

Это в Море час успокоения,

Это парус, дремлющий в тиши.

Белый парус, в синих далях тающий,

Как «Прости» всего, что Рок унес,

Как привет, в последний раз блистающий,

Чтоб угаснуть, там — вдали — без слез.

У развалин Помпеи

Осень, 1897

АККОРДЫ

Единство в разногласии. 

АККОРДЫ

Мне снился мучительный Гойя, художник чудовищных

                                                                              грез,—

Больная насмешка над жизнью,— над царством могилы

                                                                              вопрос.

Мне снился бессмертный Веласкес, Коэльо, Мурильо

                                                                              святой,

Создавший воздушность и холод и пламень мечты

                                                                            золотой.

И Винчи, спокойный, как Гете, и светлый, как сон,

                                                                            Рафаэль,

И нежный как вздох, Боттичелли, нежней, чем весною

                                                                            свирель.

Мне снились волхвы откровений, любимцы грядущих

                                                                             времен,

Воззванья влекущих на битву, властительно-ярких

                                                                             знамен.

Намеки на сверхчеловека, обломки нездешних миров,

Аккорды бездонных значеньем, еще не разгаданных

                                                                                 снов.