Эдуард Лимонов - К Фифи Страница 4

* * *

Угрюмых правил у грамматикВ ту пору я еще не зналЯ не спускался в математикЗубов размеренный оскалЯ был ребенок узколицыйЯ офицерский был сынок…Домов задрипанные лицаЖил в Харькове, как в театре «Док».

* * *

Зима изнурительна. Строг и суровГорода облик, Москвы,Это собрание грязных домовКрепко не любите выЭто скопление, этот продол,Праздник для ШахерезадЯ не люблю тебя, Moscow, подолТвой для меня грязноватГлупой Волхонкой в Охотный рядАвтопоток, впадай!Очи ментов с операми горятЗдесь их находится рай!Кремль итальянский с цыганской косойНа косогоре – татарский соборБазиль блаженный, Борис смурнойМрачных царей наборСталинских семь крепостей видны,Храмы Змеи стоятДумаю, что уничтожили мы,Этот поганый град!

Убираю постель

Фифи ушла. Немного грустноЗачем ты скрылась в двери щель?И мне вдруг кисло и капустноУбрать смятенную постель…Где попа девушки лежалаПостель там больше пострадалаПодковырнута простыняТам, где терпела от меня…Фифи, Фифи, во мгле зеленойТебя везет теперь таксиА я, любовник потрясенный,С гримасой может некраси-(Вой, Эдвард! Ляжки у девчонкиНе прикасаются к тебеИ нет вулкана, нет воронки,В которую проник в борьбе!)Снимаю медленно покровыПодушек, пледа, простыней.Четырехрукий, двухголовыйЗдесь охорашивался змей?Кладу на полку наши страстиЧешуйки кожи, волоски,Слюну из моей волчьей пастиЗасохшей спермы пузырьки…До пятницы пускай томятся,Лежат, вздыхают, вспоминаютЧерез неделю вскобелятся,Запенятся, возобладают…

Дворцовая площадь

На площади Дворцовой – дождьИ если ты в сопровожденьиПяти охранников идешьВ раздумьи, да еще в волненьи…То против Зимнего, до пятШтаб Генеральный замер строгоТам кони (Клодтовы?) висятКолонна встала как беф-строганЛишь там державность горяча,Там слезы застят мое зрение,Единственная, как свечаКолонна для успокоения…А больше нет в России местНу разве Кремль с Петром сравнится?Россия кто? Большая птицаВпотьмах присевшая на крест.

Законы Хаммурапи

Учу законы Хаммурапи,Чтоб терракотовых вождейДиктаторов чужих сатрапийЯ понимал бы как людей…В горячей мгле МессопотамийТам где поэт Саддам ХусейнСоздал режим гиппопотамийА янки прыгали в бассейнПотомки бродят ХаммурапиСтенают и стреляют вдальА с терракотовых сатрапийСобрали финик и миндальЭдем меж Тигром и Евфратом!…Затем повесили его,Кадык его объяв канатом,И снявши смерть на видео.

* * *

Ф.

И в тело ваше узкое, глубокое.Мое заходит тело одинокоеИ тело ваше, влажное, кривляется,Сжимается, дрожит и разжимается…В окно заглядывает небо любопытноеЧто в комнате возня парнокопытнаяЧто фырканья, что стоны, сквернословияИ грива ваша виснет с изголовия…

* * *

Ф.

Бедрышки хрупкие вашиВсех и овальней и краше…Груша! Какие лекала!Помню, собакой стояла,Попкой красивой играя,Сука моя молодая!Девка моя! Потрох сучий!Мучай меня дальше, мучай!Сдавливай задним проходом,Путайся, хочешь, со сбродом!Но приходи, улыбаясь!Вечером, переминаясь,Стаскивай куртку в прихожейНе добираясь до ложа,Стань моя девочка, doggy,Шире раздвинь твои ноги…Старый развратный козел, —Ввел я себя в тебя, ввел!«Сука, кобыла, собака…Вот тебе, вот тебе!» всяко…

Ведь все ушли в конце концов

По-деловому ездят «кары»Туда-сюда, сюда-тудаСквозь затрудненные бульварыСквозь пережитые годаЕще «полуторки» я помнюОни в резине молодойА в них стояли, словно кони,Солдаты потною толпой,Голов ежи, на них пилоткиПослевоенные улыбкиТех женщин ботики и «лодки»Да, были среди них красотки,Хотя вокруг не пели скрипки…Рычали краны и прицепыСобою стройки бороздилиЭфир? «Хованщины», «Мазепы»…А вдалеке кирпич носили…Отец мой, в гимнастерке новойЖурнал он «Радио» читаетА мать стоит на все готовой,Но для чего, сама не знает…По-деловому ездят «кары»По набережной, где рекаЛежит пустая… За бульвары.А ну-ка выпьем коньяка!За тех, кто жил, их больше нетуЗа женщин в ботиках, отцов,Тех, чей сапог топтал планетуЗа этих русских храбрецовВедь все ушли в конце концов…

Фифи (вид из спальни)

Она на чертика похожа!Промежность кремом натираетВидна мне, как, согнув в прихожейКолени, в туалет шагает…Она – моя большая драмаОна – последняя быть можетМоя возлюбленная дама.Ведь жизни путь-то мною прожит?!А я в постели пребываю,Я жду ее, сейчас вернетсяИз темноты я наблюдаю,Как на свету ей все неймется.В век маньеризма эту девуЖивописали бы охотно.Тонка, изящна, бедра, чрево, —Все хорошо бесповоротно.На грациозных и высокихНогах несется груша-попаТам, в недрах жарких и глубокихДля каждого быка – ЕвропаЧерноволосое отродье!Еврейка Древнего ЕгиптаТобой любим я даже вроде,О, дочка Сциллы и Харибта!

Из окна

Заходит солнце. Дом восточныйДом генеральский, сильный, прочныйНа набережной освещенСтал бледно-желтым, сильный он.А я, которого квартираВ юго-восток обращенаСлежу с вниманьем командираНа небеса, на временаТам неба синяя туникаТам пара пятен облаковТам происходит зло и дикоОбщенье бесов и боговВниз падает незримый демонПрирода в рев! Природа в вой!И мы не знаем точно, где онНо был визгливый и живой…Там лапок точки и тиреТам бог клюющий падишахаИ обнаженная, как МахаУ Гойи, стрижена кареПлывет Фифи на небосклонеЛежит, обрублен ее хвост,Бледны ее глаза, ладониИссечены кнутом корост…Заходит солнце. Дом восточныйДом, помещенный над рекой —Москвой и желтый и порочный,Покрытый солнечной корой.Послужит местом, где девицаФифи опустится, вздохнетЧерноволоса, бледнолицаЧерез чердак ко мне войдет…

* * *

От императорского РимаВ Москве нет ничего, пойми!Здесь женственность неоспоримаЛишь громко хлопают дверьми,Но мужественности ноль здесь, Дима!В Москве как будто бы в улусеПриземистых сараев рядВ метро Коляны и Маруси,Сомкнувшись бедрами, стоят.Тот, кто не самка, тот кастрат.Бездарный город! МонументыЗдесь редкость, если б не СталинТо изучали бы студентыСплошную степь, а Кремль – один.От императорского РимаВ Москве ну разве что есть МИДКак храм Змеи, смотри-ка, Дима,Он над Смоленкою висит.Степей московских мерзлый глянецМороза неживая гладьВ Москву приедет иностранецНу разве только умиратьА не средства свои влагать…Прекрасны наших женщин глубиА вот земля у нас плохаШесть месяцев мы ходим в шубеИ нету лоз для коньяка…Красотки наши безотказны,Однако, как они глупы!Мужчины русские бессвязны.За Геркулесовы столпы,Глянь внутрь свободных ПортугалийДругая жизнь, цветет лимонА здесь ни пляжа, ни сандалийИ не танцуют вальс-бостон.

Фифи в Хельсинки

Фифи лежит, во сне я вижу,С мужчиною большим и рыжимПод потным этим простакомИ стонет от него тайком…Фифи раскрыта как тетрадка,Она забыла обо мнеТам в Хельсинки, под финном сладкоЯзык плывет в его слюне…Его бесстыдный член в ней шарит!Ее в волнение привел!Сейчас еще разок ударит,Фифи слаба, ведь женский полНастроен на экстаз насилий,Вот финн ушел, она одна,Стук в дверь. Открыла без усилий,Шеф входит. К шефу, как жена…Она, нагая, приникает,А он ее меж ног ласкаетИ как собачку ставит в позу…И членом мнет, мерзавец, розу.Идет качание, долбеж…Фифи, ты и ему даешь?

Фифи с итальянцами

Вижу я международно(в злые губки не целуй!)Что в тебя вошел свободноИтальянский красный уй.Что, его не вынимая,В задик вдруг вошел другой,Что пипи твоя ночнаяВдруг подернулась слезойЧто и в ротик твой шершавыйЗасадили третий, злой.Издевались всей оравойИтальянцы над тобойЧтоб, униженная, тихоТы сидела бы потомС писькой красной, как гвоздика,Пахнув спермой и котом.И тебя по бледной кожеПо шарам тяжелых векОблизал бы вдруг похожийНа меня вдруг человек…

* * *