Алекс Надир - Значение имени Страница 4

Ту земную, ни с чем не сравнимую,

Чтоб сказать и на старости лет:

«Мой любимый!», «Моя – любимая!»

Мчится время… Какой пустяк!

Перетряхивать незачем прошлое.

Умоляю – оставим всё так:

«Ты – хороший!», «Ты – хорошая!»

«Над пропастью…»

Над пропастью… Пускай.

Но не во ржи.

И прошлым. Никогда не дорожи…

Живи минутой.

Но лишь той,

что, как полночная звезда,

светя на бледном небосклоне,

в ночи тебе укажет путь.

А впрочем…

Звезды тоже врут.

Посмотри…

Мир, смотри: такой огромный.

Да, случаются потери…

Помнишь. Просто будешь помнить.

Веришь. Просто будешь верить.

Что ж, бегут галопом годы.

Ожиданья, да, печальны…

Но зато пьянит свободой

Омут жизни – социальной.

Крах. Иллюзии разбиты.

Пустота и безысходность…

Ничего, кто знает прикуп,

Тот везде живет доходно.

Плюнь: тебе ль об этом плакать?

Жизнь трепала по загривку.

От любви и прочих лакомств

Сами сделали прививку.

Глянь в окно: там дождь и ветер.

Побегут, проснутся мысли…

Тут уж так: в вечернем свете

Не уйти от горьких истин.

Мир, смотри: такой огромный.

«Ну почему вы замужем, мадам?..»

Ну почему вы замужем, мадам?

Мы были б славной парой.

У вас в глазах мелькнула грусть,

В моих – ее навалом.

Вы Байроном увлечены,

Мне нравится Есенин,

Ваш путь: надежды и мечты,

Мой путь – туман и тени.

И мысль, что это все: «судьба!»,

Не мысль – палящий пламень.

Эх, почему вы замужем, мадам?

Я был бы счастлив с вами!

Октябрь

Всё то же, лишь новый октябрь —

Опять двадцать пять – незаметно,

Как будто патрульный корабль,

Колышет туман предрассветный.

И в этом тумане – две тени,

Кружа, как слепые, по кругу,

Из плена вчерашних сомнений

Стремятся навстречу друг другу.

Ах, им бы… не луч – лучик света!

Чтоб стало хотя бы видно

Окраску и контур предметов,

Изящество ломаных линий,

Лазурность бескрайнего моря,

Безмолвие и неподвижность,

Когда утопает их горе

В глубинах бездонности жизни.

Возможно, что в этой глади

Сольются тогда воедино.

Но время – мелирует пряди,

Рисует всё глубже морщины.

«Помяты временем, любовью и в боях…»

Помяты временем, любовью и в боях

За что-то светлое, чего в упор не видно,

Не вспыхнула, лишь подымила на углях

Надежды ленточка, свернувшись змеевидно.

Не плакали – лишь в скуке мяли рты,

Для поцелуев апатично ставя губы,

И, стоя ветрено у роковой черты,

Шептали с охрипью:

«да будь оно что будет!»

Не дорожили тем, что стоило сберечь,

Смотря сквозь пальцы на возможные потери;

Как верили, что безрассудства меч

Есть истины единственный критерий!

И врали всем! На то ведь и слова:

Чтоб приманить доверчивые души.

Подумаешь, – всесветная беда!

Не нравится? Ну что ж, тогда не слушай.

«Вас небо наградило красотой…»

Вас небо наградило красотой,

И в этом все мои страданья.

Как черепаха в панцирь свой,

Надежно прячу притязанья:

На ожидающий меня влюбленный взгляд,

На нотки голоса, звучащие интимно,

На встречи рук, на поцелуи невпопад,

На нежность, понимание, взаимность.

Вы говорите: «милый мой чудак,

Бодрее, не отчаивайтесь, ну же!

Вам дружбу предлагаю, что не так?»

А если не хочу я просто дружбы?

«Ваши полосы кос…»

Ваши полосы кос…

Не сбылось, не сошлось…

 Растворилось,

Как утро в тумане.

Едкий дым папирос…

Тишина да разброс…

Никнут чувства.

Больнее не станет…

«Прошли года, исчезла вера, сгинул страх….»

Прошли года, исчезла вера, сгинул страх.

Душа горела на больших любви кострах.

Но не сгорела. С неба хлынули дожди,

Дождливый край – вот эти Ваши «подожди»!

Потом зима, а с ней мороз, и снег в лицо;

Но мысли снова выплетают кружевцо.

Наверно, спутал все же что-то режиссер:

Способен дождь ли затушить большой костер?

– Как дела?

Если честно, то не знаю.

Умирать – не умираю,

Но и жить… никак не скажешь, что живу.

Тут случайно, там вслепую,

Да, – наверно, существую:

Сберегаю свой кораблик на плаву.

Телевизор, сон, газета,

Из весны – тихонько в лето,

И соседи (вот кто истинно достал!)

Достоевский весь прочитан,

В райсобесе был отчитан.

Огрызнуться б… только, знаешь, промолчал.

Всё как ты велела: тихо,

Без волнений, нервов, «психов».

Доктор был. Хороший, добрый человек.

А как дождь, так поясница,

Ты мне чаще стала сниться.

Что-то, изверг, разворохался мой век.

Да не бойся: жив, курилка!

Сил найду да на могилку

Соберусь – ворча, кряхтя, скрипя.

Шутка это, всё отлично!

Прямо как у звезд столичных…

Одиноко просто… очень… без тебя.

Кто не любил…

Кто не любил, тот так и не поймет,

Как мир живет.

Как дождь, стеной надвинувшись с утра,

обильно поит землю.

Как внемлют небу облака.

И как река

в ночи играет переплеском.

Как озаряет алым блеском

Твой дом мечтательный закат.

Как звезды говорят

Между собой – полночные подруги,

И питерских мостов смурные дуги

Вдруг изменяют строгий вид…

Как сердце – стонет и дрожит,

Выстраивая вереницы планов,

Как воздух – ароматом пряным —

Надеждой теплой напоен.

И кажется: весь мир влюблен

В того, кто здесь, сейчас, пока еще живет…

Кто не любил, тот так и не поймет.

«Снова влюблен и робею…»

Снова влюблен и робею,

Ни шатко ни валко дела,

В потемках брожу по аллеям

Красного моего Села.

Петляю по переулкам,

По улицам спящим кружу,

Под шаг, отдающийся гулко,

Фривей долгожданный ищу…

И мысли яснеют с годами,

Вот, кажется, – найден простор!

Но только сложней и богаче

Здесь мой красносельский узор.

Настя-Настя…

Опять грустна? Ах, Настя-Настя!

Нам звездный дождь пророчит счастье.

Смотри – как необъятна даль!

Сотри с души скорей печаль

И улыбнись! Одна улыбка

Способна много изменить.

Нам некого, дружок, винить.

Да… прошлое насело липко.

Да и сейчас – туман кругом,

Но ведь живем. Живем! Живем!

А значит… значит, продолжаем,

По темным улицам блуждая,

Искать в окошке тихий свет.

Как много бесполезных лет!

И как порой – теперь их жалко:

Ушли ленивой перевалкой

Туда, за вечный горизонт,

Таис, элоиз и джоконд

Размыв игривые улыбки…

Да – прошлое насело липко.

И будущего страшновата дрожь.

Ведь что-то нам готовит дождь?

«Я боюсь этих дней, огней…»

Я боюсь этих дней, огней

Самолетов, летящих вдаль,

Упадет, заживет, пройдет

Пропустившая сталь печаль.

Я боюсь ваших глаз, алмаз

Не вернет мне мою любовь,

Восхитит, удивит, сверкнет,

И погаснет второй звездой.

Я не знаю, как быть, любить,

Отдалять или просто ждать,

Жить, надежду в себе таить,

Или правду как есть сказать?

«Господь меня храни!..»

Господь меня храни! Да вы ли это, вы?!

Уж думал, что опять – «похожа».

Как память не белил, а надо ж, не забыл!

«Не стоит усложнять?»… Быть может.

Согласен. Ни к чему. Померкло все давно.

Сошли любовь и страсть с подмосток.

Забытый близкий друг – иного не дано.

При встрече поболтать. Ну просто…

А муж, он… Нет, не так! Прости, я не хотел

Об этом обо всем, сердечном.

Мирская суета – теперь не наш удел.

Позволь мне о другом? О вечном.

Смотри, а город жив! Сверкает и цветет,

Ему до наших драм – нет грусти!

Колени оголив, идут парады мод,

Крик чаек над Невой, зовущий.

Огни, дворцы, мосты… Молчат о чем-то львы.

Незыблемость, вневременность, винтажность.

И спор на все лады о прочности любви.

Здесь всё без перемен, всё так же…

И так же вхож рассвет в уют чужих квартир,

С печалью пополам – закаты…

Те наши Десять Лет не изменили мир.

Мы разошлись, мадам… во взглядах.

Те наши Десять Лет не изменили мир…

Мы разошлись, мадам. Во взглядах.

Париж

Один из нас двоих

Продолжит жить. А я…

Мой статус на нуле (и даже ниже),

Мадам, вы не были в Париже?

Болтают, он чудной.

Совсем не твой, не мой,

И главное – не наш.

Хотите… будет ваш?

Ну а хотите – звезды,

Я вам дарю!

Последний мой презент,

Что делать, раз настал момент,

Когда нам следует расстаться;

Не будем же мы, право, драться

Из-за каких-то пустяков?

Была же ведь она… любовь!

Ну да – ушла; дела былые,

Друг другу стали как чужие,

Шмотье вот делим пополам:

Часть мне достанется, часть вам;

Ножи, посуда, банки, склянки,

Из-за квартиры перебранки,

Какой у вас колючий взгляд!

А помнится, лет пять назад

Я умирал под этим взглядом,