Николай Тарасов - И вновь о женщине пою Страница 4

Но люди шли, всё убыстряя

Свой суматошный, вечный бег,

Усилий тех не замечая —

Уж так устроен человек.

И город принял их такими,

Как и столетия назад,

Он жил для них, считал родными

И видеть всякими был рад.

Прогулка

Меня ты вывела гулять,

Как пса выводят вечерами.

Я был готов хвостом вилять

И бегать радостно кругами.

Тебя хотелось мне куснуть,

Но ты-то этого не знала…

И продолжали мы свой путь

По кругу, всякий раз сначала.

Спасибо – отступила боль,

Ведь ты спасла меня от скуки.

В знак благодарности позволь

Лизнуть твою, хотя бы руку.

Время

Неумолимо время мчится!

Его нельзя остановить.

Раз угораздило родиться,

Так значит надо долго жить!

Мечтать, смеяться, огорчаться,

Детей и дерево растить.

С любимой по ночам встречаться

И до беспамятства любить!

Все твои радости, невзгоды,

Что предназначены судьбой,

Через отпущенные годы

Неси с поднятой головой!

Москва

Москва – российская столица!

Ты с каждым днём становишься всё краше,

Народ не зря тобой гордится,

Москва – частица жизни нашей!

Твои вокзалы, улицы и краски,

Твои фонтаны, скверы и дома,

Твои дворцы из доброй детской сказки

Не одного меня свели с ума.

В тебе есть то, что нужно нам всем сразу,

В тебе находит каждый что-то для себя.

Ты выполняешь все капризы и заказы

Любого жителя страны, любя.

Москва, Москва – ты сердце всей России!

Принадлежишь ты всем, живущим ныне в ней.

И нет для них дороже и красивей

Тебя, Москва – до их последних дней!

Утро

Качнуло ветку ветерком,

С листа росы капель упала,

Запела птица под мостом

И песню тут же оборвала.

Утру пичуга невпопад

Хвалу не вовремя пропела,

А петь, не зная, наугад,

Она, смутившись, не хотела.

С ней разделяя часть вины,

Замолк и город в ожиданьи,

Оглохший вмиг от тишины,

Что предвещает нам свиданье.

И только юный муравей,

С десяток месяцев от роду,

Полз безмятежно средь ветвей

И песню пел, хваля природу.

И только я не понимал,

Что утро всё же запоздало,

И тоже песней прославлял

Я дня начало!

Обида

Трамвай по рельсам бойко скачет.

Колёса весело стучат.

А у окна девчонка плачет,

Слезинки по щекам скользят.

Девчонка едет на свиданье,

А дома был большой скандал.

Мать не учла её желанья,

Отец на встречу не пускал.

Девчонка от обиды плачет…

Тут не поможет – состраданье.

Забыли папа с мамой, значит,

Про своё первое свиданье.

На Тверской

И вот опять мы на Тверской.

Москва шумит, не умолкая.

Ей дела нет до нас с тобой,

Она – Москва, всегда такая.

Она – Москва, слезам не верит.

И всё уж видела не раз.

Москва своим аршином мерит

И боль, и счастье, и всех нас.

Москве мы тем же отвечаем,

Нас не влекут её огни.

И мы по улицам гуляем,

Как будто здесь с тобой одни.

Поток машин нам не мешает,

Огни реклам не утомляют глаз.

Безмолвно мимо проплывает

Толпа людей, что огибает нас.

С тобой мы видим лишь друг друга

И говорим, боясь молчать,

Москва, как твоя лучшая подруга,

В сторонку отошла, чтоб не мешать.

Березки

Милые красавицы лесные,

Как несправедлива к вам судьба.

Все наряды ваши расписные

Закоптила чёрная труба.

Средь подружек вы росли счастливых

И купались в луговых цветах,

Все имели женихов красивых

И стояли крепко на ногах!

Но однажды – как это кошмарно! —

Человек с пилой и топором

Потрудился не с ленцой – ударно,

Превратив всю рощу в бурелом.

Овдовели многие подружки,

И серёжки больше не звенят…

Чёрные от пяток до макушки

Бедные березаньки в городе стоят!

Перед дождём

Метался ветер по проспекту,

С метлою шарил по дворам.

И для создания эффекта

Всё завывал, то тут – то там…

Пугал прохожих стуком ставен,

Резвился, крышей грохоча.

И барабанил в окна спален,

При этом плача и рыча.

Прошёлся смерчем в летнем парке,

Подняв весь мусор в облака,

И тут почувствовал, что жарко,

Что он уже устал слегка.

Умерив пыл и нрав свой прежний,

Уж ветерком к воде шагнул,

А пробежав по глади нежной,

Совсем затих, затем уснул.

И хлынул дождь, разверзлось небо,

Всё заливая, не щадя.

А ветер спал, как будто не был

Причиной этого дождя.

Мой город

Ты раскинулся в пойме Урала,

Город мой, где родился и рос,

Где все детство мое пробежало

Среди гор, тополей и берез.

Город мой, для меня ты всех ближе,

Хотя краше и есть города,

Я бывал и в Москве, и в Париже,

Но к тебе возвращался всегда.

Ты лежишь широко и привольно,

Город мой, где я встретил любовь,

Где в степи так мне дышится вольно,

И куда сердце тянется вновь.

Город мой, для меня ты всех ближе,

Хотя краше и есть города,

Я бывал и в Москве, и в Париже,

Но к тебе возвращался всегда.

Ты бурлишь половодьем Урала,

Город мой, где растут сыновья,

Где вся жизнь повторится сначала

Через них – и твоя, и моя.

Город Орск, для меня ты всех ближе,

Хотя краше и есть города,

Я бывал и в Москве, и в Париже,

Но к тебе возвращался всегда.

Невесты Мичуринского проспекта

Мичуринский проспект в наряде белом,

Все яблони, собравшись в этом месте,

И каждая в отдельности, и в целом,

Оделись, как на свадьбу, как невесты.

Стоят они, обнявшись, как подружки,

Все в бело-розовом кипении цветов,

Красивые от пяток до макушки,

Пришедшие сюда из наших снов.

Стоят они, изысканно прекрасны.

Проспект – один на всех жених.

Соперник-ветер, кажется, напрасно

Ласкает и обхаживает их.

Стоят невесты, чуточку смущаясь,

От платьев их вся улица бела.

И москвичи, проспектом восхищаясь,

Вдруг понимают, что весна пришла!

Скоро в школу

Внучка Лиза – пострелёнок,

Та, что знал ещё с пелёнок,

Повзрослела как-то вдруг,

Раньше всех своих подруг.

Всех серьёзней сразу стала,

Чего прежде не хватало.

Норовит всё почитать,

Чем тревожит очень мать.

Всем по дому помогает,

Чем уж бабушку пугает.

Не визжит и не кричит,

Ложкой, вилкой не стучит…

Просто паинька – девица,

Впору ей такой гордиться.

В чём секрет тут, не пойму?

Что случилось? Почему?

Ларчик вдруг открылся сам:

Слава, слава небесам!

Наша Лиза – озорница,

Скоро станет ученицей!

В автомобильной пробке

Уже ноябрь на исходе,

И снега кучи на плацу,

А осень не уходит вроде,

Дождём всё хлещет по лицу.

Спешу к тебе на день рожденья,

Москва сплошною пробкой стала,

Стою уж час я без движенья,

Молюсь, чтоб ты не убежала.

И ничего не изменить,

И ничего не остаётся,

Как тебе в офис позвонить,

И ждать, что кто-то отзовётся.

Колыбельная

Спи, мой сыночек Платон,

Я охраняю твой сон.

В доме с тобой мы одни,

Спи, моя радость, усни…

Баюшки, баюшки, бай,

Спи, мой сынок, засыпай.

Я тебя очень люблю,

Баюшки, баи, баю…

Спи, мой сыночек, усни

Я погашу все огни

И приготовлю кровать —

Сладко тебе будет спать…

Баюшки, баюшки, бай,

Спи, мой сынок, засыпай.

Я тебя очень люблю,

Баюшки, баи, баю…

Спи, мой Платоша, Платон,

Пусть будет крепок твой сон.

Спи, не верти головой,

Спи, ангелочек ты мой!..

Сестрёнка

Милая красавица, Наташа,

Озорная младшая сестра,

Хочет быть, пусть чуточку, но краше,

Видно, в восемь лет уже пора.

Я давно смотрю за ней украдкой —

Вертится пред зеркалом она…

То духами мажется с оглядкой,

То посмотрит как она стройна!

То присядет, то очки нацепит

И посмотрит, как она… в очках?

А то брошку к волосам прилепит,

Приколов над ухом впопыхах.

Женщины, наверное, с рожденья

Знают о косметике подчас…

В этом убедишься без сомненья,

На Наташу, посмотрев сейчас!

Голубкову В.А

Голубков – нарасхват,

Нужен всюду и всем.

Голубков – он солдат,

Двух «союзных» систем. [1]

Голубков – не слуга,

Голубков – не лакей.

В бой пойдет на врага

Ради чести своей.

Изворотлив, умён,

Не предаст никогда,

Голубков тем силён,

Что надёжен всегда.

Голубков – не герой,

На рожон не попрёт,

Но породы он той,

Что всегда за народ,

Голубков – он солдат,

Рыцарь – мира сего,

Потому и наград

Уж не счесть у него.

Разный он – Голубков,

Но не трус, не свинья,

Не из тех дураков,

Что кричат только «Я».

Цельный он – Голубков,

Как сибирский гранит.

Пусть во веки веков

Его имя звучит.

Что его тридцать шесть?

Лишь начало пути.

Это имя и честь

Ещё долго нести.

Я желаю ему

В день рожденья его.