Николай Векшин - Полёт шмеля (сборник) Страница 4

Тут в глазах всё помутилось, закружилось и исчезло.

Очнулся на полу. Башка трещала, как после изрядного похмелья. Борясь с вращающимся в мозгу туманом, я неуверенно сел и осмотрелся. Аэлиты не было. Но сильно ароматизировало бомжом. Оглянувшись, я узрел его в кресле, за моей спиной. Он дружелюбно улыбался, щурил близорукие глаза, курил сигарету и равномерно покачивал ногой, закинув её на колено.

– Вы кто? – спросил я первое, что пришло в голову.

– Доктор Ватсон, – заговорщески ухмыльнулся он.

– Послушайте, кончайте этот цирк. Что всё это значит?

– Это значит, что мы должны кое о чём договориться.

– О чём?

– О покупке Вашего изобретения.

– Какого еще изобретения?

– Полёт шмеля.

– Ошибаетесь. Нет никакого изобретения. Я не знаю, как шмель летает.

– А вот обманывать меня не советую.

– Обманывать? Но я правда не знаю. Эта тема пока не раскрыта. Я провел только предварительные опыты и сделал лишь самые общие аэродинамические расчеты.

– Ну, не надо так прибедняться, – многозначительно изрек бомж и вытащил из-за пазухи ворох бумаг. Мои чертежи и формулы. Я был неприятно удивлен.

– Зачем Вам шмель? У Вас есть Аэлита. Человек – летает! Изучайте. Исследуйте. Насколько я понимаю, Аэлита ведь у Вас в руках. Или она на Вас работает по своей воле?

– А вот это никого не касается. Хотя, ладно, удовлетворю Ваш любознательный ум. Я вытащил Аэлиту из одной неприятной истории. Она мне по гроб жизни обязана. Будет делать, что прикажу. И Вы тоже будете делать, что прикажу.

– А идите Вы знаете куда?!

– Будете хамить, позову Лёву.

– Какого еще Лёву? – равнодушным тоном спросил я, явственно осознавая, о ком речь.

– Так что – позвать?

– Н-нет, пожалуй, не надо. Я согласен продать изобретение.

– Так-то лучше. Вами сделано открытие, переворот. Но, по-видимому, Вы не успели записать все выкладки до конца. Уверен, что в Вашей голове уже созрели конечные формулы. Они мне нужны. Но, к сожалению, я не могу их извлечь механически, инструментами. А то бы снял с Вас скальп и достал мозг. Поэтому я их покупаю. За миллион.

Он вынул из кармана кошелек и пакет с купюрами. Мой миллион. Вот гад. За мои же деньги покупает моё изобретение. И еще ехидно скалится. Юмор изображает.

– Не согласен.

– Мало?

– Аэлиту.

– Что!?

– Вы мне – её, я Вам – формулы.

– Хорошо. Вот бумага. Вот ручка. Пишите!

– Нет. Сначала пусть придёт она. Я хочу с ней поговорить.

– Да на здоровье.

Он позвонил по мобильнику. Пришла Аэлита, смущенно отводя глаза. Ей явно было не комфортно. Я в упор стал её разглядывать. Мне нужно было кое-что понять.

– Аэлита! Вы служите у этого мерзавца?

– Э! Поосторожней в выражениях. Я ведь и рассердиться могу, – вскочил с кресла мнимый бомж.

Аэлита молчала. Она машинально водила ногой в красной туфельке по блестящему паркету. Плечи опустились. Голова немного склонилась, и волосы рассыпались, закрывая лицо.

– Он Вас заставил? Или Вы сами?

Она не отвечала. «Бомж» погрузился обратно в кресло. Я ждал. Аэлита как в рот воды набрала.

«Ну, всё, вот и поговорили», – удовлетворённо хмыкнул мнимый бомж. И добавил, кивнув пленнице: «Умница, девочка». Она вдруг решительно вскинула голову, и я на миг увидел её испуганные глаза, полные смеси отчаянья и надежды.

Я деловито взял хозяйскую ручку «паркер», записал на листке несколько формул, шагнул к креслу и левой рукой протянул эту бумагу «бомжу». Он, вальяжно развалившись, лениво принял листок и стал вникать в написанное. И тогда я с размаху правой рукой вонзил «паркер» ему в глаз.

Глава 6

Но зловещий глаз, странное дело, не оказал «паркеру» никакого сопротивления. Ручка пронзила его насквозь, как пустое место, и воткнулась в спинку кресла, пропоров кожаную обшивку. И я по инерции, проделав энергичный пируэт вслед за «паркером», свалился на бомжа. Но бомж исчез. Подо мной было только кресло.

«Какой Вы, однако, злой», – иронично молвил бомж, выходя из-за портьеры. Изумлению моему не было предела. Поэтому я не нашелся, что ответить, и по-детски буркнул обиженно: «А Вы вонючка!». «Ничего, я пойду помоюсь и стану чистым…», – веско с намеком изрек бомж, по-хозяйски взял Аэлиту под локоть и удалился с ней в следующую комнату, плотно прикрыв дверь. Щелкнул замок. Понятно, в ловушке.

Я плюхнулся в кресло, еще хранившее след мерзкого запаха, и постарался задуматься. Мысли скакали в разные стороны, как блохи. Зачем меня сюда заманили? Аэлита с этим «бомжом» заодно или нет? Но бомж вовсе не бомж, это раз. С Аэлитой у него, как видно, сговор, это два. Она с самого начала действовала по его указивкам, это три. Все мои «случайные встречи» с ними обоими были подстроены, это три. Черт! Не три, а четыре. В коньяк они добавили что-то, препятствующее способности анализировать, это пять. Нечто вроде мозгового релаксанта? Чтобы я бездумно выдал все секреты? Не на такого напали. Так, так… Что еще? По-видимому, в моих прикидочных формулах уже содержится решение. Решение, которое я проглядел. Что именно проглядел?

Я встряхнул головой и мучительно попытался сконцентрироваться. В антигравитационных формулах фигурируют: площадь, вес, гравитационная постоянная, расстояние, коэффициент аэродинамичности, подъемная сила… Стоп. Зачем охотнику за изобретением нужны абстрактные формулы, когда у него в руках есть конкретное летающее чудо – Аэлита? Да и сам охотник, по-видимому, умеет делать нечто подобное. Он ведь в момент нанесения удара «паркером» исчез из кресла. Как он смог вдруг оказаться за портьерой? Полтергейст? Но нет: лететь он вроде бы не летел. Просто мгновенно оказался в другом месте. Но это невозможно. Мистика. Что-то тут не так.

А хорошо бы отсюда удрать. Я встал, подошел к окну. Металлическая решетка. Значит, окно отпадает. По двум сторонам комнаты две двери. Одна закрыта на ключ. А другая-то нет! Но ведь там лев. Через него мне не прорваться. А если он, на мое счастье, спит? Тогда можно попробовать потихонечку. А если проснется?

В мучительных сомнениях я на цыпочках подошел к двери и прислушался. Тихо. Тут пришла мысль, что вдруг лев подойдет к двери и откроет, толкнув лапой. Волна холодного ужаса окатила меня от затылка до пяток. Я инстинктивно вцепился в дверную ручку. Но тут же сообразил, что открыть такую дверь – на себя – животное не может.

Я осмелел и заглянул в замочную скважину. Лев был на месте. Он лежал в центре и, похоже, спал или дремал. Опасаясь, что зверь услышит, я задержал дыхание. Абсолютная тишина. Приложив к скважине ухо, я попытался уловить хоть какой-нибудь звук. Ничего. Ни сопенья, ни шороха, ни даже вздоха. Странно. Огромный зверь дышал совершенно бесшумно.

Движимый исследовательским инстинктом, я приложил к скважине нос и втянул воздух. Никакого запаха. Никакого! Этого не может быть. В зоопарке от клетки со львом всегда несёт изрядно. Не пахнущий зверь? Стерильный? Очень странно…

И тут я вмиг прозрел. Лев не настоящий! Он механический. Ну, конечно! Огромная механическая игрушка, идеально воспроизводящая вид и повадку царя зверей. Но все же – игрушка, не более. Вдохновленный этим открытием, я приоткрыл дверь и слегка просунулся туда.

Лев находился на месте. Но уже не неподвижный. Он приподнял свою величественную голову и повернул морду в мою сторону. Но ведь, прежде чем прыгнуть, ему придётся встать. А я успею спрятаться и захлопнуть дверь. Интересно, лев-игрушка меня видит или это только кажется, что он пристально смотрит? Несомненно, он на меня реагирует. Значит, механический зверь оборудован сенсорами. Но почему от него не исходит никаких звуков? Мелькнула смутная мысль. Надо проверить…

Я решился. Приоткрыл дверь пошире и просунулся по пояс. Лев встал. Совершенно бесшумно! Такая махина и – ни звука. Я прицелился и швырнул в него «паркер». Ручка пролетела насквозь.

Это не игрушка! Это – изображение. Просто объемное кино. Голография. И как я сразу не догадался!? Теперь понятно, как «летала» Аэлита и каким образом её хозяин, исчезнув из кресла, вмиг очутился за портьерой. Для светового луча переместиться с одного места на другое не проблема. Только не ясно, где находится источник луча и кто им управляет.

Как известно, в голографии источником света обычно служит лазер. Кстати, поясню для несведущих, голография не от слова «голый», а от греческого holos – весь, целый. Принцип получения трехмерных изображений в голографии хорошо известен. Сначала объект освещают двумя когерентным лучами – опорным и пробным. Эти два луча можно получить от одного когерентного источника вроде лазера с помощью специальной фазовой пластинки, узкой щели или зеркальной дифракционной решетки. При прохождении этих двух лучей, отраженных объектом, на белом экране возникает интерференционная картина: чередование темных и светлых колец, напоминающих мишень в тире. Если вместо экрана поместить фотопластинку, то на ней отпечатаются все кольца. Если потом фотопластинку с кольцами снова осветить опорным лучом, то происходит так называемое восстановление волнового фронта и, в частности, появляется мнимое объемное изображение, видимое глазом под определенными углами. Если вместо фотопластинки использовать особую фотопленку и сделать много кадров, то потом, прокручивая ее через «опорный» кинопроектор, можно смотреть объемное кино.