Алексей Годин - Секретная музыка Страница 4

Возможно ли в парадной целоваться

Когда тебе уже не восемнадцать.

Оно понятно я всегда готов но

Я наступил ногой на лужу лимонада.

Всё заново: мосты, прогулки, встречи,

Бах, Монтеверди, книжки,

Плюс-минус новое, прогулки,

Вино, цветы и на залив поездки,

ЗАГС на Английской, свадебное платье,

А там, глядишь, свой бизнес я открою

И счастье детям обеспечу.

Я бедный клерк, моя зарплата

Не позволяет мне. К тому же, алименты

И съемная квартира. Боже, как я устал.

Но рассмотрев проблему глубже... нет преграды

Для подлинного чувства. Кому легко усилие,

Тому проблемы сладостны. Всё дело в постановке

Вопроса. Итак: чтобы стирать пеленки,

Нужна хорошая стиральная машина.

Бош или Аристон? Вот в чем вопрос.

Сейчас сияя плешью о челе

Я с лестницы скачусь с тобою на руке

И наступлю опять

Я типа Лазарь я восстал из гроба

Я за тобой пришел моя Лаодамия

Дерьмо дерьмо дерьмо

+ + +

Скажу ли я я шел один по мраку

И наблюдал как одинокие мужчины

Торчат из форточек своих автомобилей

Морские надо мной сомкнулись воды

И звонко пела девочка-душа

+ + +

Я подарю тебе бэушный Вольво.

Какой? Четыреста восьмидесятый.

Он мне всегда казался этаким.

Нам, мужикам, машина

Нужна по сути больше для престижа

И чтоб убить избыток времени.

Другое дело бабам. Как ты будешь

Из офиса ночами возвращаться

Усталая, замученная, с овервока?

Сослуживцы похотливы, а частники маньяки.

В общественном косые морды.

Везде Россия, грубость, нищета.

Нет, все-таки, машина

Пожалуй, первое, что надо.

Когда такой у всех нас недопейд,

Вполне сойдет бэушная.

Лиха беда начало.

+ + +

Кохаются в ночи сухие травы.

Луну навеки над Евразией замкнуло.

Все спят попарно птички и зверушки.

И отпуск мы возьмем синхронно.

Немного есть в загашнике, знакомый оператор

Устроит нам на выгодных началах

Медовую луну далече. Экскурсии и шопинг.

Шопинг шмоток лучше бы аброад.

В отчизне тем, кто в среднем классе,

Довольно тяжело затариться:

Всё дорого, безвкусно. Рекомендуют в этом плане

Прибалтику, но холода и скука,

И все свиней российских ненавидят.

Нет, знаешь, на Словению нам хватит.

Я, все-таки, не менеджер продаж,

А старший перец BTL-отдела.

+ + +

Нет, я не Гамлет, я иной.

Я заполярную вкушал иную сладость,

От пьесы Лукина не в силах оторваться.

Потом пришла, конечно, разнарядка.

Но за копеечку души не заложить!..

Она еще жива, она еще трепещет.

Короче, завтра, это решено,

Я приглашу тебя в кино,

А лучше в клуб, где потанцуем,

Там бла-бла-бла и поцелуи,

Возможно, пауза день-два (обдумать надо

Серьезный шаг) - и,

Как пишет Чэмберс, CEO Cisco Systems,

Е-бизнес неизбежен!

И годы

Пройдут. Родятся дети, после внуки,

Мы в три шеренги их построив скажем:

Придет пора издохнут бабка с дедкой

Так значт дети ёлы-палы наша воля

Чтоб пепел бабки с дедкой вы перемешали

И в легкой урне в ледовитом затопили

А еще лучше в космос зафигачить на ракете

Мы будем вместе навсегда - -

Сердце перебирает камушки

Но бьется бьется короче утром склифосовский

Я на стене увидел огненные буквы

Невидимые руки начертали

i-ху-ху-ху и трали-вали

Я не пророк - идите к черту

Но две конечности слагают бесконечность

Мы породим великие народы

Как звезды неба волны моря и песок на пляже

Они заполонят равнины реки горы

Колонизируют далекие планеты

Их обозреть не хватит телескопа.

Се будут миру новые евреи

Лебяжкиных счастливые потомки.

Ты классная. Я парень

Не промах. Ты хороша собою,

Я умен, а бабки будут.

Это оптимальное решенье.

Зане я Лазарь. Я восстал из гроба.

И ты придешь на огонек, Лаодамия.

+ + +

Храпит гамадриада, хороша. Глоток вина

Остался, сигареты в брюках. Мобила

Включена. Еще одна

Захлопнутая дверь. Аминь.

Проблема в том,

Что нет проблемы. Что

Слегка тошнит от выпитого.

Линия 13. Трачийские поля.

И нету смысла Вольво ей дарить.

Все дриады ссуки. Гамадриады идиотки.

Циничны и бесчувственны наяды.

Нереиды подрастут чуток

И ну давай кидать. А что до мельсиад,

То мельсиады, как и альсеиды,

Дешевки. Все до единой! Точка.

Это полночь, это утро, они спят вечным сном.

Избыток реальности человеку не хиросима.

Но слова блядей отдают дерьмом,

И молитвы мертвых людей

Не имеют силы.

+ + +

Прояснилась твоя лазурь.

Так что брови свои не хмурь:

Не грусти, чувак, так нельзя мужчине,

Жизнь бессмысленна без причины.

*

* Re: Re: [no subёect]

Любезная ***,

Мне захотелось рассказать тебе об этом стихотворении в тот момент, когда замысел еще не до конца отделился от исполнения, - ведь говорить о первом всегда интереснее, да и невозможно пока иначе, - поскольку "жанр" допускает подобные расширения, а ты как всегда всё понимаешь неправильно. Я заранее прошу простить меня за то, что многое объяснять тебе, девице глубокомысленной, излишне, потому как ясно само, - но я же не знаю, что именно, а кроме того имею некоторые виды.

Итак, это стишок из "Последних кругов", начатый в 2000-м, законченный сейчас. Цикл построен на имитациях; эта вещь перепевает "Любовную песню Дж. Альфреда Пруфрока", заглавное стихотворение первой книжки Элиота. Лаодами_я - героиня трагедии И. Ф. Анненского, девушка, которая имеет свидание с мертвым мужем (ушедшим на войну со свадебного пира и погибшим на анатолийском побережье). Альсеиды, гамадриады и пр. - животные класса нимф. Эпиграф - из оперы Монтеверди La favola d'Orfeo (либретто Алессандро Стригго); это слова Орфея, второй раз потерявшего Эвридику. Трачийские поля - i campi di Tracia - оттуда же. Вольво 480 - старый автомобиль. BTL какое-то понятие из рекламы. Овервок и недопейд - тоже термины из бизнеса. Евгений Лебяжкин - питерский манагер среднего звена. Образец 2000-го г.: голодный, уродливый, похотливый. Стишок, от и до, состоит из его прямой речи.

"Большое чувство" для Лебяжкина есть единственная возможность изменить свою жизнь - "восстать из мертвых"; его герои: мертвая Эвридика, мертвый Протесилай, мертвый Лазарь, живые Орфей и Лаодамия. Но он Орфей такого рода, что для него Эвридика, скорее, является средством передвижения, единственным шансом если не выйти из ада, то на некоторое время о нем забыть. Мертвый человек в пустоте, он действует по заранее установленной схеме, в данном случае - как покупатель, которому что-то предстоит: он оплатит ЗАГС на Английской набережной и свадебное платье ($ 500) - без разговоров; опыт подсказывает, что без стиральной машины ($ 400) тоже не обойтись, - и это без вопросов; а еще бонус - автомобиль Вольво 480 с пробегом ($ 4500) и туристическая поездка в Словению ($ 2500). Мене, текел, упарсин: $ 7900. Потом, он, конечно, бизнес свой откроет, купит уже нормальную машину и квартиру, а сейчас, все-таки, бедноват: Питер, миллениум. Живи он в Москве, и в наше время, выложил бы больше.

Этим же, наверное (и помимо бедности, - которая, кстати говоря, по питерским меркам трехлетней давности бедностью отнюдь не является, - узостью кругозора и ограниченностью опыта), объясняются его довольно специфические представления о внешнем мире, его страх и бессилие: он боится сослуживцев, общественного транспорта, эстонцев-русофобов, блядей, в целом, наверное, мира: даже похоронить его следует вместе с будущей женой, которая, в свою очередь, будет хорошего поведения. Он учился непонятно на кого (заполярная сладость - Блок, проясняется лазурь - Кюхельбекер), а потом - нужда, работа, досуг "среднего класса": жизнь из отступлений и гриппозного бреда. Первый брак не сложился...

Она: первый муж остался под Мелитополем "со своими проблемами". И т. д. Обрати внимание: машины у нее нет ("и это Питер").

Что, собственно, произошло, не совсем понятно: либо девочка выкинула "что-то не то", либо манагер "совсем уже псих конкретный". "Воскресения" не случилось, и Лебяжкин, икая, возвращается в свой кабак. У него пьяная истерика и рвотные спазмы.

Выпущенные строфы. До "прояснилась твоя лазурь":

Я не менеджер, я ничто.

Но пока на плечах у меня пальто,

Все идите нах, оттянусь немножко;

Повернись ко мне задом, крошка.

После:

Ты уже не мальчик, и никогда

Не построить город, не лечь на плаху,

И тебе не светит сума и тюрьма.

И, похоже, шагаешь тоже, когда

Старый мир уходит на хуй,

Оставляя небольшие кучки дерьма.

Но я подумал, что ругаться матом не хорошо, а кроме того - что эти строфы добавляют какую-то постороннюю точку зрения, "осуждение персонажа", и потому выкинул их нафик. Пускай лучше просто блюет.

Что касается замысла (пока он не растворился в однозначном исполнении), то, как я уже говорил тебе, стихотворение представлялось мне многоголосной фугой. Лебяжкин поет один, но разными голосами. У него "внутренняя полифония". С возрастом полифония интересует людей больше, и это, может быть, объясняется тем, что контрапункт, как пишет Заннович, "увы, есть единственно возможный ответ искусства на действительность, в которой более одного плана". Искусство примитивное игнорирует дополнительные раздражители; собственно, оно может состояться лишь при условии, что художнику удалось сконцентрировать внимание на отдельном плане или явлении. Уже это требует особого "пиитического безумия", достигаемого с помощью вдохновения и опьяняющих веществ. Полифония - это, образно говоря, искусство после искусства, ведь надлежит сочетать различные планы органически: при простом перечислении или упоминании вещь не будет восприниматься. Заннович пишет о Гульде: "Баха исполняют тысячи музыкантов, но в большинстве случаев, увы, многослойный текст лишь вбивается в клавиатуру, как ранее в нотные листы автора, и неподготовленный слушатель даже не может услышать отдельные голоса. Наверное, исполнителей можно разделить на две категории: тех, кто "выходит и поет", - в разной степени удачно, поскольку пиитическое безумие никогда не позволит учесть сразу все планы, и даже попытаться это сделать (ведь, в конечном счете, дойти здесь до конца едва ли возможно), - и тех, кто пытается осмыслить каждый такт, проводя многочисленные часы в студии, прибегая к таким ухищрениям, как монтаж и своевольное изменение заданного темпа. Это, образно говоря, различие между риторикой искусства и его телеологией. Способностью говорить и целью высказывания. Гленн "делал музыку", которая была заведомо современнее любого Штокхаузена, имея предельно ограниченный набор исходных: собственно, едва ли кто из Великих Мастеров в столь малой степени может "подлежать ревизии", как Бах. Тем не менее, опыт Вариаций 81-го года показал нам такого Баха, который знал Бетховена, любил Веберна, жил в 20-м веке и остался самим собой". Заннович не случайно повторяет здесь свою известную фразу: "попытка осмыслить каждый такт", - она в приведенном фрагменте ключевая. Собственно, это правило модернистского искусства, которое гарантирует ему вечную жизнь на фоне отмирания всех возможных измов. Ведь, образно говоря, Бах - это то, что "as is" поставляет вдохновение, Гульд - это то, что мы в силах из этого материала создать. И именно так работал модернист Данте, преодолевший постмодерн сицилийцев и Кавальканти.