Алексей Черных - Божественная интермедия Страница 4

К сожаленью, он ужасно

Огорчил нас эпилогом.

Что поделать? Жизнь — драма

С трагедийным обрамленьем.

Возвращаясь вместе с мамой,

Я высказывал сомненья:

«Согласись, в сказанье этом,

Настоящей правды мало.

Больше выдумку поэта

Песня мне напоминала.

Но на камне правдолюбном

Никому не удавалось

Даже в шутку в плясках с бубном

Привирать хотя бы малость.

Камень наш не дружит с ложью

В разной форме и личине.

Значит что? Старик нам всё же

Правду преподнёс в былине?»

Мама мне кивнула: «Если

Истиной гусляр считает

Им исполненные песни,

Камень это принимает.

С камнем тем не слицемеришь,

Он почувствует сомненья.

Правда — то, во что ты веришь,

То, что держишь за воззренья.

Ложь — что ты считаешь ложью,

В чём уверен, в том и прав ты.

Но твоя-то правда может

От чужой разниться правды.

Это не противоречье:

Истины и лжи сплетенье –

Только разность точек зренья.

В этом сущность человечья.

Люди мир воспринимают

Как-то слишком субъективно,

Разум будто отключают,

Действуют интуитивно,

Нелогично, импульсивно».

Мы, уже дойдя до дома,

Во дворе остановились,

Но, объятые истомой,

В дом входить не торопились.

«Почему, — уже зевая,

Я спросил, — порой в былинах

Боги часто представляют

Неприглядную картину?»

На вопрос мой не имела

Мама краткого ответа.

Но потом, помедлив, смело

Мне ответила на это:

«От засилья теологий,

Вычурных апологетик

Люди видят в каждом боге

Им присущее на свете:

Все людские настроенья,

Все характеры и свойства,

Логику, дела, стремленья,

Их людское же мышленье,

Бытие, мироустройство.

Если нечто существует,

Люди этому припишут

Только то, что в них бытует,

Чем они, бедняги, дышат.

По людским понятьям волки,

Муравьи, слоны, коровы –

Жизнью вертят с тем же толком,

Что и люди, право слово!

Боги — так считают люди –

Лишь людское отраженье

И во всяких проявленьях

Боги им подобны будут.

Если человеку часто

Быть приходится жестоким,

То их боги — большей частью –

Тоже злы, жестокооки;

Если люди лгут без меры,

То их боги так же лживы;

Люди храбры, боги смелы,

Трусы — боги их трусливы».

19

Мама снова улыбнулась,

Обняла меня за плечи,

Но во мне вдруг всколыхнулась

Толчея противоречий:

«Разве мы не можем, мама,

Мы, влиятельные боги,

Мир людей, таких упрямых,

Сделать менее убогим.

Сделать их, несчастных, чище,

Благороднее, честнее,

Сердцем — лучше, духом — выше!

А душою посильнее!..»

«Можем, да — на то мы боги!

Есть у нас такая сила,

Можем властвовать мы строго

Над стихиею служилой.

Можем мы людей направить

На угодное нам дело.

Можем их от бед избавить,

Рушить страны и пределы.

Можем все. Но если будем

Мы всем этим заниматься,

Уподобимся мы людям,

Наши сущности сравнятся.

А ведь есть еще иное

Населенье Ойкумены,

У которого другое

Представленье о вселенной.

Так давай и их изменим!

Побелее и пушистей

Сделаем без лишней лени

Птиц, зверей и рыб ершистых:

Чтоб не бегал волк за зайцем;

Птицы не хватали мошек;

Чтоб питался лев эрзацем

Из травы и хлебных крошек;

Чтоб не пили крови сладкой

Комары, клопы, пиявки;

Чтобы жизнь сложилась гладко

Даже маленькой козявки…

Мир таков, каким был создан,

Даже мы его не вправе

Изменять, хоть это просто –

Переделать и исправить.

Мирозданье — не потеха,

Где Создателя не ценят.

Ты исправишь человека,

Это жизнь зверей изменит.

Ты зверей исправишь, тут же

Расплодятся вольно змеи.

Змей исправишь — мигом лужи

Жабьим игом зажиреют.

Жаб направишь на благое,

Сразу мухи с комарами

Испоганят все живое

Так, что мы завоем сами.

Были ведь у нас Титаны,

Протестанты Прометеи,

Отвергавшие спонтанно

Невмешательства идеи.

Им казалось, непременно

Нужно бряцать нашей силой,

Жечь жестоких и надменных

И лелеять добрых, милых.

Равно всем делить излишки,

Одарять монетой звонкой

И для всех устроить стрижку

Под единую гребёнку.

Но на место самых жёстких,

Выжженных огнём Титанов,

Громоздились на подмостки

Сотни новых властных кланов,

Претерпевших ущемленье

В предыдущую эпоху.

И от этого правленье

Их вдвойне вершилось плохо.

Людям хуже становилось,

Даже чем в былое время.

Прометеям приходилось

Вновь крушить людское племя.

Снова рушились поместья,

Города и их предместья –

Всё громилось безвозвратно.

Этот цикл греха-возмездья

Повторялся многократно.

20

От вмешательства в людское

Бытие ставало хуже,

Мир почти не знал покоя,

Был разграблен и разрушен.

Сбились все взаимосвязи,

Обесценилась культура,

От разрухи и от грязи

Умерла литература,

Умерло искусство, знанья

Потерялись и забылись.

Это всё и стало гранью,

За которой мы решились

По велению старейшин

Прочь изгнать навек Титанов,

Чтоб они уже в дальнейшем

Соль не сыпали на раны.

И с тех пор всё наше племя,

Наша, собственно, деревня,

Для себя избрало бремя

Управлять стихией древней.

Мы заведуем ветрами,

Звёзд мерцаньем, лунным светом,

Морем, небом, облаками

И природы ярким цветом.

Мы себе не позволяем

Никаких — почти! — вмешательств

В человеческие судьбы –

Даже в силу обстоятельств».

Мамин голос, чуткий, нежный,

Успокаивал сомненья,

Что в душе моей мятежной

Завели коловращенье.

«И тебе пора, мой милый,

Выбрать то, чем ты отныне

Будешь ведать с нашей силой

Без излишеств и гордыни.

Повзрослел уже ты. Скоро

Твой трехсотый день рожденья.

Детство кончилось, и впору

Выбирать предназначенье».

Я недолго над ответом

Размышлял — всё было кстати:

«Мне б хотелось небом ведать

С облаками на закате.

Красота зари вечерней

Мне милей всего на свете,

Чётче мир и достоверней

В сочном предзакатном цвете».

«Будь по-твоему», — и тут же

Я почувствовал, что сила

Нечто лучшего из лучших

Вдруг меня преобразила.

Всё вокруг переменилось,

Мир стал более объёмным.

Сердце радостней забилось

В восхищенье неуёмном.

А потом уже, немного

Отдышавшись от прилива

Чувств, проникнувших глубоко

Внутрь души моей счастливой,

Мы вошли в наш дом, что создан

Нарочито человечьим

Из лучистых рун, что звёзды

Дарят с неба каждый вечер.

21

Снова день сползал к закату,

Снова тучи суетливо

Озарялись розовато

Солнца отблеском игривым.

И небесною палитрой,

Облаков шатром провислым

Управлять я мог нехитро –

Просто лишь движеньем мысли.

Это соприкосновенье

С красотой живой вселенной

Прирастало вдохновеньем

И желаньем непременным

Делать мир еще прекрасней,

Чем он был и есть по сути —

Ярче и разнообразней,

Шире, глубже, амплитудней.

Если что-то на закате

Вас заставит восхититься

Небом красочным в окладе

Туч, играющих, как птицы,

Представленьем цвета пышным,

Коим правит розоватость,

Знайте, это не Всевышний,

Это я дарю вам радость.

Сентябрь 2011