Александр Пушкин - Евгенiй Онѣгинъ Страница 4

LI.

Онѣгинъ былъ готовъ со мноюУвидѣть чуждыя страны;Но скоро были мы судьбоюНа долгій срокъ разведены.Отецъ его тогда скончался.Передъ Онѣгинымъ собралсяЗаимодавцевъ жадный полкъ.У каждаго свой умъ и толкъ:Евгеній, тяжбы ненавидя,Довольный жребіемъ своимъ,Наслѣдство предоставилъ имъ,Большой потери въ томъ не видя,Иль предузнавъ изъ далекаКончину дяди старика.

LII.

Вдругъ получилъ онъ въ самомъ дѣлѣОтъ управителя докладъ,Что дядя при смерти въ постелѣИ съ нимъ проститься былъ бы радъ.Прочтя печальное посланье,Евгеній тотчасъ на свиданьеСтремглавъ по почтѣ поскакалъИ ужъ заранѣе зѣвалъ,Приготовляясь, денегъ ради,На вздохи, скуку и обманъ(И тѣмъ я началъ мой романъ);Но, прилетѣвъ въ деревню дяди,Его нашелъ ужъ на столѣ,Какъ дань, готовую землѣ.

LIII.

Нашелъ онъ полонъ дворъ услуги;Къ покойному со всѣхъ сторонъСъѣзжались недруги и други,Охотники до похоронъ.Покойника похоронили.Попы и гости ѣли, пили,И послѣ важно разошлись,Какъ будто дѣломъ занялись.Вотъ нашъ Онѣгинъ сельскій житель,Заводовъ, водъ, лѣсовъ, земельХозяинъ полный, а досельПорядка врагъ и расточитель,И очень радъ, что прежній путьПеремѣнилъ на что нибудь.

LIV.

Два дня ему казались новыУединенныя поля,Прохлада сумрачной дубровы,Журчанье тихаго ручья;На третій, роща, холмъ и полеЕго не занимали болѣ,Потомъ ужъ наводили сонъ;Потомъ увидѣлъ ясно онъ,Что и въ деревнѣ скука та же,Хоть нѣтъ ни улицъ, ни дворцовъ,Ни картъ, ни баловъ, ни стиховъ.Хандра ждала его на стражѣИ бѣгала за нимъ она,Какъ тѣнь, иль вѣрная жена.

LV.

Я былъ рожденъ для жизни мирной,Для деревенской тишины:Въ глуши звучнѣе голосъ лирной,Живѣе творческіе сны.Досугамъ посвятясь невиннымъ,Брожу надъ озеромъ пустыннымъ,И far nіente мой законъ.Я каждымъ утромъ пробуждёнъДля сладкой нѣги и свободы:Читаю мало, много сплю,Летучей славы не ловлю.Не такъ ли я въ былые годыПровелъ въ бездѣйствіи, въ тишиМои счастливѣйшіе дни?

LVI.

Цвѣты, любовь, деревня, праздность,Поля! я преданъ вамъ душой.Всегда я радъ замѣтить разностьМежду Онѣгинымъ и мной,Чтобы насмѣшливый читатель,Или какой нибудь издательЗамысловатой клеветы,Сличая здѣсь мои черты,Не повторялъ потомъ безбожно,Что намаралъ я свой портретъ,Какъ Байронъ, гордости поэтъ, —Какъ будто намъ ужъ невозможноПисать поэмы о другомъ,Какъ только о себѣ самомъ?

LVII.

Замѣчу кстати: всѣ поэты —Любви мечтательной друзья.Бывало, милые предметыМнѣ снились, и душа мояИхъ образъ тайный сохранила;Ихъ послѣ Муза оживила:Такъ я, безпеченъ, воспѣвалъИ дѣву горъ, мой идеалъ,И плѣнницъ береговъ Салгира.Теперь отъ васъ, мои друзья,Вопросъ не рѣдко слышу я:«О комъ твоя вздыхаетъ лира?«Кому, въ толпѣ ревнивыхъ дѣвъ,«Ты посвятилъ ея напѣвъ?

LVIII.

«Чей взоръ, волнуя вдохновенье,«Умильной лаской наградилъ«Твое задумчивое пѣнье?«Кого твой стихъ боготворилъ?» —И, други, никого, ей Богу!Любви безумную тревогуЯ безотрадно испыталъ.Блаженъ, кто съ нею сочеталъГорячку рифмъ: онъ тѣмъ удвоилъПоэзіи священный бредъ,Петраркѣ шествуя во слѣдъ,А муки сердца успокоилъ,Поймалъ и славу между тѣмъ;Но я, любя, былъ глупъ и нѣмъ.

LIX.

Прошла любовь, явилась Муза,И прояснился темный умъ.Свободенъ, вновь ищу союзаВолшебныхъ звуковъ, чувствъ и думъ;Пишу, и сердце не тоскуетъ;Перо, забывшись, не рисуетъ,Близъ неоконченныхъ стиховъ,Ни женскихъ ножекъ, ни головъ;Погасшій пепелъ ужъ не вспыхнетъ,Я все грущу; но слезъ ужъ нѣтъ,И скоро, скоро бури слѣдъВъ душѣ моей совсѣмъ утихнетъ:Тогда-то я начну писатьПоэму, пѣсенъ въ двадцать пять.

LX.

Я думалъ ужъ о формѣ плана,И какъ героя назову.Покамѣсть моего романаЯ кончилъ первую главу;Пересмотрѣлъ все это строго:Противорѣчій очень много,Но ихъ исправить не хочу.Ценсурѣ долгъ свой заплачу,И журналистамъ на съѣденьеПлоды трудовъ моихъ отдамъ:Иди же къ Невскимъ берегамъ,Новорожденное творенье!И заслужи мнѣ славы дань —Кривые толки, шумъ и брань.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

O rus!

Hor.

  О Русь!

I.

Деревня, гдѣ скучалъ Евгеній,Была прелестный уголокъ;Тамъ другъ невинныхъ наслажденійБлагословить бы Небо могъ.Господскій домъ, уединенный,Горой отъ вѣтровъ огражденный,Стоялъ надъ рѣчкою; вдалиПредъ нимъ пестрѣли и цвѣлиЛуга и нивы золотыя.Мелькали села здѣсь и тамъ,Стада бродили по лугамъИ сѣни расширялъ густыяОгромный, запущенный садъ,Пріютъ задумчивыхъ Дріадъ.

II.

Почтенный за́мокъ былъ построенъ,Какъ за́мки строиться должны:Отмѣнно проченъ и спокоенъ,Во вкусѣ умной старины.Вездѣ высокіе покои,Въ гостиной штофные обои,Портреты дѣдовъ на стѣнахъ,И печи въ пестрыхъ израсцахъ.Все это нынѣ обветшало,Не знаю, право, почему:Да впрочемъ другу моемуВъ томъ нужды было очень мало,Затѣмъ, что онъ равно зѣвалъСредь модныхъ и старинныхъ залъ.

III.

Онъ въ томъ покоѣ поселился,Гдѣ деревенскій старожилъЛѣтъ сорокъ съ ключницей бранился,Въ окно смотрѣлъ и мухъ давилъ.Все было просто: полъ дубовый,Два шкафа, столъ, диванъ пуховый,Нигдѣ ни пятнышка чернилъ.Онѣгинъ шкафы отворилъ:Въ одномъ нашелъ тетрадь расхода,Въ другомъ наливокъ цѣлый строй,Кувшины съ яблочной водой,И календарь осьмаго года;Старикъ, имѣя много дѣлъ,Въ иныя книги не глядѣлъ.

IV.

Одинъ среди своихъ владѣній,Чтобъ только время проводитьСперва задумалъ нашъ ЕвгенійПорядокъ новый учредить.Въ своей глуши мудрецъ пустынный,Яремъ онъ барщины стариннойОброкомъ легкимъ замѣнилъ;Мужикъ судьбу благословилъ.За то въ углу своемъ надулся,Увидя въ этомъ страшный вредъ,Его расчетливый сосѣдъ.Другой лукаво улыбнулся,И въ голосъ всѣ рѣшили такъ:Что онъ опаснѣйшій чудакъ.

V.

Сначала всѣ къ нему ѣзжали,Но такъ какъ съ задняго крыльцаОбыкновенно подавалиЕму Донскаго жеребца,Лишь только вдоль большой дорогиЗаслышатъ ихъ домашни дроги: —Поступкомъ оскорбясь такимъ,Всѣ дружбу прекратили съ нимъ.«Сосѣдъ нашъ неучъ, сумасбродитъ,«Онъ фармасонъ; онъ пьетъ одно«Стаканомъ красное вино;«Онъ дамамъ къ ручкѣ не подходитъ;«Все да, да нѣтъ, не скажетъ да-съ«Иль нѣтъ-съ.» Таковъ былъ общій гласъ.

VI.

Въ свою деревню въ ту же поруПомѣщикъ новый прискакалъ,И столь же строгому разборуВъ сосѣдствѣ поводъ подавалъ.По имени Владиміръ Ленскій,Съ душою прямо Геттингенской,Красавецъ, въ полномъ цвѣтѣ лѣтъ,Поклонникъ Канта и поэтъ.Онъ изъ Германіи туманнойПривезъ учености плоды:Вольнолюбивыя мечты,Духъ пылкій и довольно странный,Всегда восторженную рѣчьИ кудри черныя до плечъ.

VII.