Александр Петрушкин - Смотритель. Стихотворения 2010—2016 гг. Страница 4

[Собачья голова]

волен Гулливер в собакечто собака в Гулливерев суете и вере едутв некоем прощальном сквере

а обратно едут людикак растения обвитымрамором и снежной крошкойпоигрушечно убиты

сшиты Гулливер с собакойи собака с головоютень проходит между ножницсизым веком на куски

камень ножницы водицешьют и гроб и рукавицынабирают в тень собакигулливеровой тоски(2013)

«На птичьем рынке – торфяной язык …»

Евгении Извариной

На птичьем рынке – торфяной язык —читавший арамейски – разумеет:поди налево, если не убит,поди направо – видишь: там светлеет.

На каждый полумёртвый светофор,на всякий крестоцветный – без базара,как птица в клетке, по карманам вор:он кормится – прости – ему так надо.

Исполнив эту глиняную печьи перечни свои опустошивши —поищешь свет, а он – ни там, ни здесь,как зёма, из-под почвы тихо свищет.(23/03/2013)

«Сминая бумажную воду…»

Сминая бумажную водуНе дышит свинцовый карасьИдёт с той [почти по богу]по воздуху вверх накренясь

он жабры свои не шнурует,шифрует под речь чёрный или если дорвётся до сушито верно поймёт, что он был,

сминая, царапая оду,глазея в чудовищный страх,что с точностью неба не спорятв бумажных и рваных потьмах.(23/03/2013)

«Не раньше, чем начнётся смерть…»

Не раньше, чем начнётся смерть,жующая свой хлеб беззубый,

не раньше, чем меня и впредьне встретит мент, и не разбудит,не вложит камень мне в глаза,а в губы – гул пчелиный долгий,я буду слышать голосатех, отъезжающих на лодке,тех, уезжающих вперед,сбросавших вещи в саквояжипоспешно в свалку, как щенков,так словно не успеть им страшнона этот длинный пароходи не имеющий причала,где б чайка, проверяя ротб/у-шный, отвердев кричаланевнятно требуя избы,сирени, от мороза ломкой,и замороженных глубин,или хотя бы потной шконки,

всплывут горящие гробы,и станет мне тепло на лодкеперегибающей в обрыв,где от встречающих так громко.(24/03/2013)

[Колчак]

У юной Росы Камборьо

Клинком отрублены груди,

Они на отчем пороге

Стоят на бронзовом блюде.

Ф. Г. Лорка

Соски срезая ржавою метлой,стоит у входа с неба часовой —он машет медленной [как будто бы кино]рукой кленовой этим за спиной.

Приветствует [не то чтоб вялый Омск]входящих и ведущих в эту осьполуслепых [двудённых, как котят}и в свой живот кладёт их, в ровный ряд

на блюдо под палёною корой.Ещё [как будто даже молодой]один из мертвецов, как водомеркасуёт наружу руки – типа, мелко.

Метла проходит [вся в бушлате чорном]и слышит сиплый говор в коридорномнаречии фанерной коммуналки,и покрывается испариной [здесь жалко

становится по-лагерному]. Чёткийповеточный досмотр ведёт дозорныйи каркает из тёмного бушлата,и публика [немного виновато]

расходится к кругах сосков молочныхмоей жены – кровавой и непрочной,и плёнка рвётся [как в кино – два раза],зрачки срезая с глаз [как бы проказа].(10/07/13)

[Ода на третий июльский ливень]

Холодная вода, что вертикальна,стоит – шевелится – который день летально —садам – по горло – конопле, канаве[как бы избавишись от ангелов и правил,

где я углом живу сентиментальным,себя не стою – от того и плачу,что нас не выдаст Бог, торчащий с боку,торчу с водой, которой одиноко].

Мои друзья с другого края/светаЗа мной следят [с отчизной неодетой] —со сволочью торчу, не накурившись,харчком сплавляясь с родиной и тризной.

Прекрасна панихида будет этим,пернатым, голосящим, как петеликонюшни, обернувшейся в сараи[здесь понимаешь, что не надо рая —

пока вода стоит над огородоми разбухает голосом чебачьимдревесный уголь – так,а не иначе(14/07/13)

[La Mariposa De Arena]

То, что чудеснее речи любой,помнит, как бабочка [о] камень билась[вместе – с хранимой под сором – водой] —так и скажи, что она сохраниласьв тёплой смоле, как селенье в глуши,будто летая, латает подбрюшьебожьему небу – в котором дрожитбелым хитином хранимо снаружи.

Но ничего не случается, чтоможет озвученным стать – переноснымсмыслом. За контур – усни, инженер,слесарь-сантехник бабочкам водным.Чувствуешь [?] – что эта бабочка внутрьсмотрит, себя разбирая до страха —словно из камня сбежала уснутьв тминых пустотах своих – там, где влага

небо построила – не по себебогу, что бабочке может присниться,то, что чудеснее речи, и снегв камне за ней продолжает кружиться.(15/07/13)

«Передавая хлеб по кругу…»

Передавая хлеб по кругу,Как чайки гальку клювом в клюв —Мы говорили с жидким богомСвоих друзей, чужих подруг —

Определёно и неточно.Из ямы в детстве и земле —Казался хлеб и мне порочным —Сгорая спиртом на столе.

Передавал нас хлеб овальный,Прозрачный на зрачок слепца,Как гальку, как глоток печалиИ срез на пальце у жнеца,

Он говорил за нас не дольше,Чем воздух бился у виска —В мякину обращая слово,Скрипела чайками доска,

Скрипела этим жидким хлебомСвязав на мёртвые узлы,Как жидкий бог чужое телос таким моим.(16/07/2013)

[Бессоница]

Вывернув себя до днаэтой родины пустынной,возвращаешь благодать,благодарность и другие

нищих сумерек детали,и бессонницу – с водою —выжимая свет на тени,где вернулся за собою,

выжимая льда сухого —углекислый выдох в бледный,пролетарский, бля, посёлок.Слушаешь: [из шахты] медный

колокол – перевернувшись,ищет звук в своём обломкегорлышком безъязыковымон плывёт здесь с музой тонкой

возвратившийся, как блудныйсын в отцовскую могилу,с тощей бабою бесплодной,он плывет в пивную жилу,

в купоросные разводысмотрит, в родины пустотывозвращает, к потной жажде,чтоб задать вопрос мне: кто ты [?]

сын в отцовской яме роетязыком немного света,чтоб оставить всякой тварисвоё место без ответа.(17/07/2013)

«но будто вся вода не здесь…»

но будто вся вода не здесьно будто уточка взлетелапалаты все превозмоглаи села рядышком у тела

как пела здесь вода когдапернатый выходил народециз камыша едва дышаи глядя в небо как в колодец

лежал и я меж сосен трёхи наблюдал как эти детигорят передо мной и тамиз вёдер говорят нет смерти

и жук июльский говоритперегорает в водомеркуи смотрит этот боже внизгде ртом ловлю его монетку(22/07/13)

«Что близко мне? – скажи. Лежит…»

Что близко мне? – скажи. Лежитрека под спешкою забора —и тёлок местные коржи,и кулинарный запах бора.

Такая тёплая земля,что тает, в СО2 сбегая,туда, где нет ни островкаи где обширны грани рая,

и лает близкий, словно дождь —даждь нам насущное на днеси —на дне живущий ангел мойон отражение завесил,

он светом свет на тон закрыл,и лепетал творимый воздух,лепил, что я в ларьке убити понимая, что не поздно —

я говорил ему в ответ,что рай начнётся будто волос,у сына моего в вискеостанется понятный голос,

понятный мне или ему —и в этом видится причина,что ветер режет мандарин,когда его еще не видно,

что человеческий языкмной отдан на границе рая —и я живу ему в ответи [как всегда] не понимаю.(26/07/13)

«знаешь [?] косяки у неба голубиными глазами…»

знаешь [?] косяки у неба голубиными глазамисмотрят как светляк тревожитдревеса и спит меж нами

как лежит в песок уткнушись между галькой и травоюкак живёт в моей подошвеи клюёт её с двойною

моей пайкою ужившись в косяке уткнутом в небов уточке ковчега делит он со мноюпар от хлеба

и светляк дым расчекрыжит чтобы голубь вышел тёмными читал себя в газете справа снизувдоль колонки

там где небо от оливы вовсе и неотделимознаешь [?] косяки у небавёслами скрипят отлива(27/07/13)

[Hijo Pródigo]