Владимир Высоцкий - Сочинения Страница 40

x x x

Сколько великих выбыло!Их выбивали нож и отрава.Что же, на право выбораКаждый имеет право.

О фатальных датах и цифрах

Моим друзьям — поэтам

Кто кончил жизнь трагически, тот — истинный поэт,А если в точный срок, так — в полной мере:На цифре 26 один шагнул под пистолет,Другой же — в петлю слазил в «Англетере».

А 33 Христу — он был поэт, он говорил:«Да не убий!» Убьешь — везде найду, мол.Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,Чтоб не писал и чтобы меньше думал.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, —Вот и сейчас — как холодом подуло:Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэльИ Маяковский лег виском на дуло.

Задержимся на цифре 37! Коварен бог —Ребром вопрос поставил: или — или!На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, —А нынешние — как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или — перенесена,А в 33 распяли, но — не сильно,А в 37 — не кровь, да что там кровь! — и сединаИспачкала виски не так обильно.

«Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!»Терпенье, психопаты и кликуши!Поэты ходят пятками по лезвию ножа —И режут в кровь свои босые души!

На слово «длинношеее» в конце пришлось три "е", —Укоротить поэта! — вывод ясен, —И нож в него! — но счастлив он висеть на острие,Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —Томитесь, как наложницы в гареме!Срок жизни увеличился — и, может быть, концыПоэтов отодвинулись на время!

x x x

Общеприемлимые перлы!В восторге я! Душа поет!Противоборцы перемерлиИ подсознанье выдает.

А наша первая пластинка —Неужто ты заезжена?Ну что мы делаем, Маринка!Ведь жизнь — одна, одна, одна…

Мне тридцать три — висят на шее,Пластинка Дэвиса снята.Хочу в тебе, в бою, в траншееПогибнуть в возрасте Христа.

А ты — одна ты виноватаВ рожденьи собственных детей…Люблю тебя любовью брата,А может быть, еще сильней.

x x x

Видно, острая занозаВ душу врезалась ему, —Только зря ушел с колхоза —Хуже будет одному.

Ведь его не селоДо такого довело.

Воронку бы власть — любогоОн бы прятал в «воронки»,А особенно — Живого, —Только руки коротки!

Черный Ворон, что ты вьешьсяНад Живою головой?Пашка-Ворон, зря смеешься:Лисапед еще не твой!

Как бы через селоПашку вспять не понесло!

*Мотяков, твой громкий голосНе на век, не на года, —Этот голос — тонкий волос, —Лопнет раз и навсегда!

Уж как наше селоИ не то еще снесло!*Петя Долгий в сельсовете —Как Господь на небеси, —Хорошо бы эти ПетиДолго жили на Руси!

Ну а в наше селоГузенкова занесло.*Больно Федька загордился,Больно требовательным стал:Ангел с неба появился —Он и ангела прогнал!

Ходит в наше селоАнгел редко, как назло!*Эй, кому бока намяли?Кто там ходит без рогов?Мотякова обломали, —Стал комолый Мотяков!

Так бежал через село —Потерял аж два кило!*Без людей да без получкиДо чего, Фомич, дойдешь?!Так и знай — дойдешь до ручки,С горя горькую запьешь!

Знает наше село,Что с такими-то было!*Настрадался в одиночку,Закрутился блудный сын, —То ль судьбе он влепит точкуТо ль судьба — в лопатки клин.

Что ни делал — как назло,Завертело, замело.*Колос вырос из побегаВсем невзгодам супротив.Он промыкался, побегал —И вернулся в коллектив.

Уж как наше селоСнова члена обрело!*Хватит роги ломать, как коровам,Перевинчивать, перегибать, —А не то, Гузенков с Мотяковым,Мы покажем вам кузькину мать!

Банька по-черному

Копи!Ладно, мысли свои вздорныекопи!Топи!Ладно, баню мне по-черномутопи!Вопи!Все равно меня утопишь,но — вопи!..Топи!Только баню мне как хочешьнатопи.

Ох, сегодня я отмоюсь,эх, освоюсь!Но сомневаюсь,что отмоюсь!

Не спи!Где рубаху мне по поясдобыла?!Топи!Ох, сегодня я отмоюсьдобела!Кропи!В бане стены закопченныекропи!Топи!Слышишь, баню мне по-черномутопи!

Ох, сегодня я отмоюсь,эх, освоюсь!Но сомневаюсь,что отмоюсь!

Кричи!Загнан в угол зельем, словногончей — лось.Молчи!У меня уже похмельекончилось.Терпи!Ты ж сама по дурипродала меня!Топи!Чтоб я чист был, как щенок,к исходу дня!

Ох, сегодня я отмоюсь,эх, освоюсь!Но сомневаюсь,что отмоюсь!

Купи!Хоть кого-то из охранниковкупи!Топи!Слышишь, баню ты мне раненькотопи!Вопи!Все равно меня утопишь,но — вопи!..Топи!Эту баню мне как хочешь,но — топи!

Ох, сегодня я отмоюсь,эх, освоюсь!Но сомневаюсь,что отмоюсь!

x x x

Отпишите мне в Сибирь, я — в Сибири!Лоб стеною прошиби в этом мире!Отпишите мне письмо до зарплаты,Чтоб прочесть его я смог до питья-то.

У меня теперь режим номер первый —Хоть убей, хоть завяжи! — очень скверный.У меня теперь дела ох в упадке, —То ли пепел, то ль зола, все в порядке.

Не ходите вы ко мне, это мало,Мне достаточно вполне персонала.Напишите мне письмо по-правдивей,Чтоб я снова стал с умом, нерадивей.

Мне дадут с утра яйцо, даже всмятку,Не поят меня винцом за десятку,Есть дают одно дерьмо — для диеты…Напишите ж мне письмо не про это.

x x x

Ядовит и зол, ну, словно кобра, я, —У меня больничный режим.Сделай-ка такое дело доброе, —Нервы мне мои перевяжи.

У меня ужасная компания —Кресло, телефон и туалет…Это же такое испытание,Мука… и другого слова нет.

Загнан я, как кабаны, как гончей лось,И терплю, и мучаюсь во сне.У меня похмелие не кончилось, —У меня похмелие вдвойне.

У меня похмелье от сознания,Будто я так много пропустил…Это же моральное страдание!Вынести его не хватит сил.

Так что ты уж сделай дело доброе,Так что ты уж сделай что-нибудь.А не то — воткну себе под ребра яНож — и все, и будет кончен путь!

x x x

Отпустите мне грехимои тяжкие,Хоть родился у рекии в рубашке я!Отпустите мою глотку,друзья мои, —Ей еще и выпить водку,песни спеть свои.

Други, — во тебе на! —что вы знаете,Вы, как псы кабана,загоняете…

Только на рассвете кабаныОчень шибко лютые —Хуже привокзальной шпаныИ сродни с Малютою.

Отпустите ж мне вихрымои прелые,Не ломайте руки вымои белые,Не хлещите вы по горлу,друзья мои, —Вам потом тащить покорноиз ямы их!

Други, — вот тебе на!Руки белые,Снова словно у пацана,загорелые…

Вот тебе и ночи, и вихрыВашего напарника, —Не имел смолы и махры,Даже накомарника.

Вот поэтому и сдох,весь изжаленный,Вот поэтому и вздохбыл печальный…Не давите вы мне горло,мои голеньки,Горло смерзло, горло сперло.Мы — покойники.

Други, — вот тебе на!То вы знаете —Мародерами меняраскопаете.

Знаю я ту вьюгу зимыОчень шибко лютую!Жалко, что промерзнете вы, —В саван вас укутаю.

x x x

В голове моей тучи безумных идей —Нет на свете преград для талантов! —Я под брюхом привыкших теснить лошадейМиновал верховых лейтенантов.

Разъярилась толпа, напрягалась толпа,Нарывалась толпа на заслоны, —И тогда становилась толпа «на попа»,Извергая проклятья и стоны.

Столько было в тот миг в моем взгляде на мирБезотчетной, отчаянной прыти,Что, гарцуя на сером коне, командирУдивленно сказал: «Пропустите!»

Дома я раздражителен, резок и груб.Домочадцы б мои поразились,Увидав, как я плакал, взобравшись на круп…Контролеры — и те прослезились.

…Он, растрогавшись, поднял коня на дыбы,Волево упираясь на стремя,Я пожал ему ногу, как руку судьбы…Ах, живем мы в прекрасное время!

Серый конь мне прощально хвостом помахал,Я пошел — предо мной расступились,Ну а мой командир на концерт поскакалМузыканта с фамилией Гилельс.

Я свободное место легко отыскалПосле вялой незлой перебранки:Все! Не сгонят! Не то что, когда посещалПресловутый театр на Таганке.

Вот сплоченность то где, вот уж где коллектив,Вот отдача где и напряженье!..Все болеют за нас — никого супротив:Монолит без симптомов броженья!

…Меня можно спокойно от дел отстранить,Робок я перед сильными, каюсь, —Но нельзя меня силою остановить,Когда я на футбол прорываюсь!

x x x