Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века Страница 41

АНДРЕАС ЧЕРНИНГ

Да ты свихнулась, что ли?..При облике твоемСамой, по доброй воле,Сойтись со стариком?!

Ужель его сединыТвоих волос светлей,А ветхие руины,Чем новый дом, целей?

О, сколь сей брак неравен!..Стареющий баранВедь только шубой славен,Хоть он и ветеран.

Гляди: в костре пылаетПень, что давно иссох,И понапрасну лаетБеззубый кабысдох.

Коробится с годамиИ ржавеет металл.Так ржавеем мы сами,Когда наш срок настал.

Напрасно ищет свахуПроворный старичок:Смерть явится — и с махуПодловит на крючок!

О, старость столь степенна,Столь мудрости полна!..Но истинно священнаЛишь молодость одна!

Ни пастбищем, ни пашней,Ни мраморною башней,Ни роскошью дворцаСвой взор я не унижу,Покуда не увижуЛюбимого лица.

Мне самый воздух душен:Нет никаких отдушин,Когда тебя здесь нет!Мое ты сердце съела,В мозгу моем засела,Очей затмила свет.

Я до того скучаю,Что смерть не исключаю:Я близок к ней весьма!..Сие предупрежденьеШлю как бы в подтвержденьеВчерашнего письма.

ЮСТУС ГЕОРГ ШОТТЕЛЬ

Сера, пламень, дым, вода —Началась меж них вражда.В драку влезть туман решил,Свет и воздух удушил.

Буйный ветер начал дуть,Бить, швырять, ломать и гнуть.Воет, ноет, стонет шквал.Рек смятенье. Гор обвал.

С треском молния взвилась.Страшно стало: мгла зажглась.Серный ливень… Мир в чаду.Чадно, дымно, как в аду.

Ухнул, бухнул, грохнул гром,Бахнул, жахнул — все вверх дном.Снова стукнул сгорячаИ утих, ворча, урча.

В черноте опять сверкнет,Где-то глухо рокотнет…Новый ветер-ветрогонУчинил грозе разгон.

Хлещут волны, море стонет —Бурю ветер урезонит,Сгонит тучи с небосвода —И уймется непогода.

Но навечно жить в заботеДуху нашему и плоти.Лишь одно избудешь горе,Набежит другое вскоре.

Солнце сядет — солнце встанет,За зимой весна нагрянет,После ночи день начнется,Дождь пойдет — земля напьется.

Нет скончанья нашим бедам.За бедой — другая следом,За невзгодою — другая,Нас в отчаянье ввергая.

Вечно страждем, вечно злимся,Жить стремимся, суетимся,Вечно просим, сердце мучим,То, что просим, не получим.

Наши скорби, наши муки,Наши встречи и разлуки,Взлеты, подвиги, соблазны —Ах! — ни с чем не сообразны.

Наша жизнь вотще влачится.Радость горем омрачится.И на краткий миг услады —Годы тягостной досады.

ИОГАНН КЛАЙ

Огнями золотымиСияя в вышине,Где рожками своимиКивает месяц мне,Вы, звездочки, скажите,Зачем ушел от насТот, к чьей святой защитеПрибегну в смертный час?

Слабеючи на граниГлухой поры ночнойИ предрассветной рани,О, сжальтесь надо мнойИ посему скажите,Когда ушел от насТот, к чьей святой защитеПрибегну в смертный час?

О вы, поля и чащи,Вы, нивы и сады,Что столь плодоносящи,Вы, тучные плоды,Узнайте, поищите,Куда ушел от насТот, к чьей святой защитеПрибегну в смертный час?

Вы, горы, вы, пустыни,Весь мир я обойду,Но верю и поныне,Что я его найду!Леса мои и реки,Встречаючи зарю,С ним буду я навеки,С тем, коим я горю!

Под грохот, под хохот, под клики, под крикиЛетают, витают, пылают гвоздики.И воздух весь в звездах, и в облаке дымаКометы, ракеты проносятся мимо.

Та-ра-ра, тра-ра-ра! Кларнеты и трубыИграют, скликают вас в круг, жизнелюбы!И ноги с дороги так в пляске топочут,Как бой, как прибой, как грома не грохочут.

От градин-громадин, от ливневой бучиСмят лад. Ах! В лесах переломаны сучья.Но град — не снаряд! Вот загрохают пушки,И ахнут, и лопнут, и хлопнут хлопушки!

Взвились, понеслись за ракетой ракеты,Горят и парят огневые букеты.Народ так и прет, разодетый красиво:«Вот чудо так чудо! Вот диво так диво!..»

Неситесь! Светитесь! Чтоб тьма расступалась!Земля чтоб, людей веселя, сотрясалась!Война, чья вина не имеет предела,Чадя и смердя, наконец околела!

АНДРЕАС ГРИФИУС

Мы все еще в беде, нам горше, чем доселе.Бесчинства пришлых орд, взъяренная картечь,Ревущая труба, от крови жирный мечПохитили наш труд, вконец нас одолели.

В руинах города, соборы опустели.В горящих деревнях звучит чужая речь.Как пересилить зло? Как женщин оберечь?Огонь, чума и смерть… И сердце стынет в теле.

О, скорбный край, где кровь потоками течет!Мы восемнадцать лет ведем сей страшный счет,Забиты трупами отравленные реки.

Но что позор и смерть, что голод и беда,Пожары, грабежи и недород, когдаСокровища души разграблены навеки?!

Венец творения, владыка из владык,Ответствуй, в чем твое всевластье человечье?Зверь ловок и силен, но, не владея речью,Он пред тобой — ничто. А людям дан язык.Груз башен каменных и тяжесть тучных нив,Корабль, что входит в порт, моря избороздив,Свечение звезды, Течение воды,Все, чем в своих садах наш взор ласкает Флора,Закон содружества, которым мир богат,Неумолимый смысл господня приговора,Цветенье юности и старческий закат —Все — только в языке! — находит выраженье.В нем жизни торжество, в нем — смерти поражепье,Над дикостью племен власть разума святого…Ты вечен, человек, коль существует слово!Но что на свете есть острее языка?Что в бездну нас влечет с нещадной быстротою?О, если б небеса сковали немотоюТого, чья злая речь развязна и мерзка!Поля — в холмах могил, смятенье городов,Пожар на корабле у мертвых берегов,Вероучений чад,Что разум наш мрачат,Слепая ненависть, которая нас душит,Вражда церквей и школ, обман и колдовство,Война, растлившая сердца, умы и души,Смерть добродетели, порока торжество,Любви и верности ужасная кончина —Всему виной язык, он здесь — первопричина,И коли речь твоя — рабыня смысла злого,Ты гибнешь, человек, убитый ядом слова!

Не мне принадлежат мной прожитые годы,А те, что впереди, — есть собственность природы,Что ж мне принадлежит? Мгновение одно,В котором годы, век — все, все заключено!

Что такое быть любимым?..Пусть разверзнется земляИль огнем и черным дымомСмерть окутает поля,—Лютый страх неимоверныйСникнет пред любовью верной.

Смерть стрелою в сердце метит,Факел траурный чадит,А любовь и не заметит,Как злодейку победит.Да останется нетленнойЛишь любовь во всей вселенной!

Не страшны ей муки ада,Пыток дьявольский набор,Раззадорясь, только радаЖить, беде наперекор!Как господь, что правит нами,Вся она и свет и пламя.

Пусть прибой о скалы бьется,Пусть беснуется метель,Пусть свирепый норд ворветсяВ океанскую купель,—Все равно любовь живучей,Чем вода, чем ветр могучий,

Не найти на свете гири,Что так весит тяжело.Даром, что ль, все злато в миреС ней тягаться не смогло?Подчинись ее условью:За любовь плати любовью!

Постой, прохожий! Не спеши!Здесь, под плитой надгробной,В немой кладбищенской глушиЛежит тебе подобный.Остановись! Со мной побудь!И правды ты постигнешь суть.

Ты жив. Я мертв. Но ты и я —Почти одно и то же.Я — твой двойник. Я — тень твоя.Во всем с тобой мы схожи.Мне гнить в могильной глубине,Но ты себя узри во мне.

Гость на земле, из всех гостейТы, человек, всех тленней.Твой дух? — Игра слепых страстей.Мысль? — Смена заблуждений.Деянье? — Воздуха глоток.Жизнь? — Безрассудных дней поток.

Ах, эта скорбная плита —Как пограничный камень.

За ним угаснут красота,Ума и сердца пламень.Не протащить за этот кругМеч, книгу, посох или плуг.

Нет! О пощаде не моли:Не будет по-другому!Как от подошвы до земли,До мертвого — живому.Так предназначено судьбой.Твоя могила — под тобой.

О вы, творцы мудрейших книг,Науки исполины,Чей разум дерзостно проникВ познания глубины!Я вас читал и почитал,Но все равно сюда попал.

Будь именит и знаменит,Стремись к высокой цели, —Но слышишь? Колокол звонит!По ком? Не по тебе ли?Он вопрошает неспроста:А совесть у тебя чиста?..

Твои угодья возросли,Ты счастлив бесконечно,Но много ль надобно земли,Чтоб лечь в нее навечно.И нужен смертнику навряд,Помимо савана, наряд.

Ты брал, шагая напролом,Услады жизни с бою,Но титул, славу, двор и домТы не возьмешь с собою.И все, кто нынче слезы льет,Тебя забудут через год.

Так думай о своей судьбе,Поскольку жизнь — одна ведь!Спеши хоть память о себеХорошую оставить…Как ни молись, как ни постисьНельзя от смерти упастись!

Но там, в заоблачном краю,Есть для души спасенье,Кто честно прожил жизнь свою,Дождется воскресенья!От зла свой дух освободи!Ты понял?.. А теперь — иди!

О трижды мудрый дух! Муж, больше, чем великий!Ни злая ночь времен, ни страх тысячеликий,Ни зависть, ни обман осилить не смоглиТвой разум, что постиг движение земли.Отбросив темный вздор бессчетных лжедогадок,Там, среди хаоса, ты распознал порядокИ, высшее познав, не скрыл нас от того,Что мы вращаемся вкруг солнца своего!..Все кончится, пройдет, миры промчатся мимо,Твое ж величие, как солнце, негасимо!

Что мне узреть дано среди руин и праха?Глазницы голода, седые космы страхаИ мертвый лик чумы… Грохочет пушек гром.Вот солдатня прошла с награбленным добром,Затем кромешный мрак заполонил всю сцену:То ночь, нет, ночь ночей явилась дню на смену,И Фрейштадт рухнул ниц. Так, вырванный из недр,На землю валится, сраженный бурей, кедр.И не поднять его… За лесом солнце скрылось,Зажглись лампады звезд, и небо осветилось;Морфей вступал в дома; тревоги враг — покойСмежал глаза людей заботливой рукой,Как вдруг раздался вопль!.. О, громовым раскатомЗвучал тот смертный крик в безумием объятомГорящем городе!.. Огнем опалена,Казалось, лопнула над Фрейштадтом луна.И в посвисте ветров, казнен рукой железной,Был город поглощен бушующею бездной.Пожар не утихал… Пронзая ночи тьму,Метались стаи искр в пороховом дыму,Колонны и столбы лежали буреломом.Вот обвалился дом, подмят соседним домом,Все — пепел, прах и пыль. Белоколонный залНе выстоял в огне и грудой щебня стал.Где ратуша? Где храм? Зубцы дворцовых башенПожаром сметены. Сондаенный город страшен,О бедный Фрейштадт мой! О край бездонных бед!Неужто на тебе живого места нет?Ужель тебя насквозь война изрешетила?Ужель ничья рука тебя не защитилаИ сам ты обречен исчезнуть без следа,Как если б пробил час последнего суда?Иль приближаемся мы к тем печальным срокам,Когда сметет весь мир пылающим потоком?!Вот толпы горожан сквозь ядовитый дымС дрожащими детьми бредут по мостовым.Вам, детям родины, вам, не видавшим детства,Развалины и смерть достанутся в наследство!

Нет больше города… Все превратилось в тлен.Из пепла и золы торчат обломки стен.Но что дома?! Едва ль здесь люди уцелели!Иных огонь застиг во время сна, в постели.Быть может, кто-нибудь спустя десятки летНайдет здесь средь камней обугленный скелет…Мы сострадаем, но — беспомощны при этом;Погибшим не помочь ни делом, ни советом.Ах, музы! Все, что вы послали людям в дар,Безжалостно унес разнузданный пожар.Над мраком пустырей, как огненные птицы,Кружатся в воздухе горящие страницы.Все то, чем человек бессмертия достиг,Плод мудрости земной здесь погибает вмиг,Сокровища искусств, хранимые веками,Как уличную грязь, мы топчем каблуками!О, знай, Германия! Из твоего кремняСтихии высекли зловещий сноп огня.И лишь когда в тебе погаснет эта злоба,Несчастный Фрейштадт наш поднимется из гробаПодставив голову живительным ветрам.Мы снова щебет птиц услышим по утрам,И солнце в вышине засветится над нами,Которое сейчас сокрыли дым и пламя.

Свершатся все мечты. Труды прилежных рукДовольство создадут, украсят жизнь вокругИ в город превратят немое пепелище,Где будет свет светлей и воздух станет чище,Чем был он до сих пор… В отстроенных домахНе воцарятся вновь отчаянье и страх.И горе и война вовеки их не тронут.Где в муках и в крови сегодня люди стонут,Ликующую песнь зачнет веселый хор.Меч переплавят в плуг, перекуют в топор.И, заново родясь, вернутся в нашу местностьУтраченный покой, согласье, честь и честность!..

Огонь и колесо, смола, щипцы и дыба,Веревка, петля, крюк, топор и эшафот,В кипящем олове обуглившийся рот,—С тем, что ты выдержал, сравниться не могли бы.

И все ж под тяжестью неимоверной глыбыТвой гордый дух достиг сияющих высот.О, сбудется! Молва тебя превознесет,И лавровый венец смягчит твои ушибы!

За дело правое свою ты пролил кровь,И, павши, ты воспрял, умерши, ожил вновь.Ни в чем твоя душа святая не повинна!

Но разве наш господь не так же шел на казнь?Свершив великое, преодолеть боязньПеред распятием — вот долг христианина!

Вы бродите впотьмах, во власти заблужденья.Неверен каждый шаг, цель также неверна.Во всем бессмыслица, а смысла — ни зерна.Несбыточны мечты, нелепы убежденья.

И отрицания смешны и утвержденья,И даль, что светлою вам кажется, — черна.И кровь, и пот, и труд, вина и не вина —Все ни к чему для тех, кто слеп со дня рожденья.

Вы заблуждаетесь во сне и наяву,Отчаявшись иль вдруг предавшись торжеству,Как друга за врага, приняв врага за друга,

Скорбя и радуясь, в ночной и в ранний час…Ужели только смерть прозреть заставит васИ силой вытащит из дьявольского круга?!

В дни ранней юности, в дни первого цветеньяЯ встретиться с чумой успел лицом к лицу.Едва начавши жить, я быстро шел к концу,Исполнен ужаса, отчаянья, смятенья.

Болезни, бедствия, безмерность угнетеньяПорой не выдержать и стойкому бойцу,А я бессилием был равен мертвецу…Мне ль было превозмочь судьбы хитросплетенья?

Не видя выхода, я только смерти ждал…И тут… бог спас меня. Господь мне сострадал!С тех пор, обретши жизнь, усвоил я науку:

На грани гибели, в проигранной борьбе —Невидимо господь печется о тебеИ в нужный миг подаст спасительную руку.

Куда ни кинешь взор — все, все на свете бренно.Ты нынче ставишь дом? Мне жаль твоих трудов.Поля раскинутся на месте городов,Где будут пастухи пасти стада смиренно.

Ах, самый пышный цвет завянет непременно.Шум жизни сменится молчанием гробов,И мрамор и металл сметет поток годов.Счастливых ждет беда… Все так обыкновенно!

Пройдут, что сон пустой, победа, торжество;Ведь слабый человек не может ничегоСлепой игре времен сам противопоставить.

Мир — это пыль и прах, мир — пепел на ветру.Все бренпо на земле. Я знаю, что умру.Но как же к вечности примкнуть себя заставить?!

Я в одиночестве безмолвном пребываю.Среди болот брожу, блуждаю средь лесов.То слышу пенье птах, то внемлю крику сов,Вершины голых скал вдали обозреваю,

Вельмож не признаю, о черни забываю,Стараюсь разгадать прощальный бой часов,Понять несбыточность надежд, мечтаний, снов,Но их осуществить судьбу не призываю.

Холодный, темный лес, пещера, череп, кость —Все говорит о том, что я на свете гость,Что не избегну я ни немощи, ни тлена.

Заброшенный пустырь, замшелая стена,Признаюсь, любы мне… Что ж, плоть обречена.Но все равно душа бессмертна и нетленна!..

Вот — довершение к проклятью:Мир в лютой жажде изнемог.Колодцы скованы печатью,И ливень заперт на замок.Земли распластанное телоИссохло и окаменело.

Багровым жаром пышут тучи,Шальное солнце жжет луга.И медленно и неминучеСжимают реку берега.По этим выгоревшим склонамОна ручьем сочится сонным.

Дымится лес от перегрева,Кряхтят деревья, облысев.Во глубине земного чреваЗачах и сморщился посев.В полях колосья никнут вяло.Черны цветы. Трава увяла.

Не выдавить, не выжать сока!В какой из страшных небылицЗной столь бессмысленно жестокоДушил людей, зверей и птиц?Голодное мычанье стада…Пустые села… Запах чада…

О нет, не в силах человекаБеду такую побороть —Ей равной не было от века…Но ты, всевидящий господь,Предавший нас постыдной доле,Казни — и не пытай нас доле!

Ты посмотри, как люди-тени,Распухшим, изможденным ртомШепча молитвы в исступленье,Лежат в пыли перед крестом,Как тянут высохшие рукиК тебе, господь, в предсмертной муке!

Ужель не увлажнится взор твойПри этом зрелище?.. Гляди:Оцепенел младенец мертвый,Прильнув к безжизненной грудиУмершей матери!.. Немею…О многом и сказать не смею,

Ах, господи, как бессердечно,Как больно ты караешь нас!Не может быть, чтоб вдруг навечноСвет доброты твоей угас,Чтоб ты возненавидел лютоСвои созданья почему-то.

Пора! Печальным стонам внемля,Раскрой хранилища свои,Утешь истерзанную землю,Ее колосья напои,Взбодри заждавшиеся недра,Вознагради страдальцев щедро.

Кто, как не ты, в стремленье к благуПоможешь ввергнутым в беду?Услышь нас! Жаждущим дай влагу,Дай голодающим еду!Ты даровал нам жизнь — спасибо!Так сделай, чтоб мы жить могли бы!

Воздвигнутую в знак посмертного почета,На деньги бедняков, ценою слез и пота,Гробницу кесаря солдаты разнесли.Полуистлевший труп валяется в пыли,А мрамор и кирпич прославленной гробницыПорастаскал народ: в хозяйстве пригодится!Ограбили того, кто всех ограбил сам…Клеврет властителя взывает к небесам,«Посмертно он казнен!» — вопит он в укоризне.Я тоже сетую: «Да… Жаль, что не при жизни!»

Ну, что в вас истинного, детище обмана:Вставные челюсти или беззубый рот?!О ваших локонах златых парик ваш врет,А о румянце щек — дешевые румяна.

Набор густых белил — надежная охрана.Но если невзначай их кто-нибудь сотрет,Тотчас откроется — скажу вам наперед —Густая сеть морщин!.. А это — в сердце рана!

Наружностью всегда приученная лгать,Вы лживы и внутри, так надо полагать,Фальшивая душой, притворщица и льстица!

О сердцем лживая! О лживая умом!С великим ужасом я думаю о том,Кто вашей красотой фальшивою прельстится!

В долинах и в горах еще белым-бело.Теченья быстрых рек еще зажаты льдами.Измучена земля стальными холодами.Деревья замерли, и ветки их свело.

Еще седой буран разнузданно и злоБесчинствует, кружась над нашими садами,И все ж огонь любви, сейчас зажженный вами,Смог чудо совершить, что солнце не смогло!

Так розы расцвели, наперекор метели,Воскресшею листвой леса зашелестели,Воспрянули ручьи, отбросив тяжесть льдов…

О, больше чем хвала счастливым новобрачным!Цветы для них цветут под зимним небом мрачным!..Каких же осенью им сладких ждать плодов?!

Я в одиночестве. Я страшно одинок.Порой мне кажется, что бедствую в пустыне,Которой края нет, как и моей кручине.И одиночеством меня пытает рок.

А между тем настал давно желанный срок:Народы дождались великой благостыни,Окончилась война, и все ликует ныне:Но без твоей любви мне даже мир не впрок.

Потерян, удручен, печален, как могила,Отторгнут от тебя, той, без которой мнеВсе тошно и ничто на всей земле не мило!

И проклинать судьбу, и злобствовать я вправе!Но одинок ли я? Ты здесь — в мечте, во сне.И пропадает боль… Так что ж ты значишь въяве?!

Уйди, злосчастный год — исчадье худших лет!Страдания мои возьми с собой в дорогу!Возьми болезнь мою, сверхлютую тревогу.Сгинь наконец! Уйди за мертвыми вослед!

Как быстро тают дни… Ужель спасенья нет?К неумолимому приблизившись итогу,В зените дней моих, я обращаюсь к 6ory:Повремени гасить моей лампады свет!

О, сколь тяжек был избытокМук, смертей, терзаний, пыток!Дай, всевышний, хоть ненадолго дух перевести,

Чтоб в оставшиеся годыНе пытали нас невзгоды.Хоть немного радости дай сердцу обрести!

Остались позади пожары, голод, мор.Вложивши в ножны меч, свой путь закончив ратный,Вкушает родина мир трижды благодатный.И вместо хриплых труб мы слышим стройный хор.

Теперь нам щеки жжет любовь, а не позор…Спадает с сердца гнет беды невероятный…Все вынесло оно: разгул войны развратный,И бешенство огня, и смертный приговор.

Боже, все мы испытали, все, что ты послал, снесли!Кто знавал такие муки с сотворения земли,Как народ наш обнищавший?

Мы мертвы, но мир способен снова к жизни нас вернуть.Дай нам силу встать из праха, воздух мира дай вдохнуть,Ты, спасенье обещавший!

Познал огонь и меч, прошел сквозь страх и муку,В отчаянье стенал над сотнями могил.Утратил всех родных. Друзей похоронил.Мне каждый час сулил с любимыми разлуку.

Я до конца постиг страдания науку:Оболган, оскорблен и оклеветан был.Так жгучий гнев мои стихи воспламенил.Мне режущая боль перо вложила в руку!

— Что ж, лайте! — я кричу обидчикам моим.—Над пламенем свечей всегда витает дым,И роза злобными окружена шипами,

И дуб был семенем, придавленным землей…Однажды умерев, вы станете золой.Но вас переживет все попранное вами!

ХРИСТИАН ГОФМАНСВАЛЬДАУ