Петр Киле - Телестерион [Сборник сюит] Страница 42

Мы видим Уильяма Герберта в гостиной; он любит светские беседы, но при этом внимание дам не ускользает, и он всегда готов броситься вслед за одной из них. Мы слышим голос Шекспира, как поэт вопрошает с тоской и сожалением:

По совести скажи: кого ты любишь?Ты знаешь, любят многие тебя.Но так беспечно молодость ты губишь,Что ясно всем — живешь ты, не любя.

Свой лютый враг, не зная сожаленья,Ты разрушаешь тайно день за днемВеликолепный, ждущий обновленья,К тебе в наследство перешедший дом.

Переменись — и я прощу обиду,В душе любовь, а не вражду пригрей.Будь так же нежен, как прекрасен с виду,И стань к себе щедрее и добрей.

Пусть красота живет не только ныне,Но повторит себя в любимом сыне.{10}

Этот сонет в точности воссоздает ситуацию, в какой Уильям Герберт оказался и сам по себе, и в отношении поэта, и Мэри Фиттон, связь с которой, как подводный камень, разбивал все проекты с его женитьбой.

11 (27)

Квартира Шекспира. Поэт за столом при свечах. Он пишет. А на ковре, который висит у стены, как занавес, мы видим Уильяма Герберта при дворе с двумя ликами женщин — королевы и смуглой леди, одетых под стать, строго и пышно, и слышим голос Шекспира:

Не обручен ты с музою моей.И часто снисходителен твой суд,Когда тебе поэты наших днейКрасноречиво посвящают труд.

Твой ум изящен, как твои черты,Гораздо тоньше всех моих похвал.И поневоле строчек ищешь тыНовее тех, что я тебе писал.

Я уступить соперникам готов.Но после риторических потугЯснее станет правда этих слов,Что пишет просто говорящий друг.

Бескровным краска яркая нужна,Твоя же кровь и без того красна.{82}

Между тем становится ясно, что Шекспир продолжал по-прежнему любить Мэри Фиттон, есть немало сонетов, написанных впоследствии, возможно, наблюдая издали или предугадывая ее отношения с Уилли Гербертом. Вспомнив в ночи о ней, поэт восклицает:

Откуда столько силы ты берешь,Чтоб властвовать в бессилье надо мной?Я собственным глазам внушаю ложь,Клянусь им, что не светел свет дневной.

Так бесконечно обаянье зла,Уверенность и власть греховных сил,Что я, прощая черные дела,Твой грех, как добродетель, полюбил.

Все, что вражду питало бы в другом,Питает нежность у меня в груди.Люблю я то, что все клянут кругом,Но ты меня со всеми не суди.

Особенной любви достоин тот,Кто недостойной душу отдает.{150}

Самое интересное, среди сонетов, которые, как считали, обращены к другу, а многие оказывались посвященными смуглой леди, попадаются такого содержания, словно в них поэт обращается равно и тому, и той.

Ты украшать умеешь свой позор.Но как в саду незримый червячокНа розах чертит гибельный узор,Так и тебя пятнает твой порок.

Молва толкует про твои дела,Догадки щедро прибавляя к ним.Но похвалой становится хула.Порок оправдан именем твоим!

В каком великолепнейшем дворцеСоблазнам низким ты даешь приют!Под маскою прекрасной на лице,В наряде пышном их не узнают.

Но красоту в пороках не сберечь.Ржавея, остроту теряет меч.{95}

Теперь ясно, этот сонет написан уже в то время, когда при дворе явились и Мэри Фиттон, и Уильям Герберт, равно приглянувшиеся королеве Елизавете. Это событие не могло подлить масла в огонь незабываемых воспоминаний. Поэт восклицает, как во сне:

Каким питьем из горьких слез СиренОтравлен я, какой настойкой яда?То я страшусь, то взят надеждой в плен,К богатству близок и лишаюсь клада.

Чем согрешил я в свой счастливый час,Когда в блаженстве я достиг зенита?Какой недуг всего меня потрясТак, что глаза покинули орбиты?

О благодетельная сила зла!Все лучшее от горя хорошеет,И та любовь, что сожжена дотла,Еще пышней цветет и зеленеет.

Так после всех бесчисленных утратЯ становлюсь богаче во сто крат.{119}

В воспоминаниях о возлюбленной и раздумьях о друге, исходя упреками, столь беспощадными, Шекспир снова и снова обретает любовь, основу его всеобъемлющего миросозерцания:

О, будь моя любовь — дитя удачи,Дочь времени, рожденная без прав, —Судьба могла бы место ей назначитьВ своем венке иль в куче сорных трав.

Но нет, мою любовь не создал случай.Ей не сулит судьбы слепая властьБыть жалкою рабой благополучийИ жалкой жертвой возмущенья пасть.

Ей не страшны уловки и угрозыТех, кто у счастья час берет в наем.Ее не холит луч, не губят грозы.Она идет своим большим путем.

И этому ты, временщик, свидетель,Чья жизнь — порок, а гибель — добродетель.{124}

12 (28)

Уайтхолл. Королева Елизавета и сэр Роберт Сесиль, в приемной Уильям Герберт, со смертью отца граф Пэмброк, в соседней комнате Мэри Фиттон; она в белом платье и взволнована, как невеста.

ЕЛИЗАВЕТА. Знаю, знаю, молодой граф Пэмброк не причастен к заговору, но ведет себя при дворе, как граф Эссекс… Дурной пример заразителен. Кто поручится, что от него забеременела не одна миссис Фиттон? Выбрать мою любимицу для вожделений. Старый граф Пэмброк скончался не от этой ли новости?

СЭР РОБЕРТ. Нет, нет, ваше величество. Другое дело: если бы его сын пожелал жениться на миссис Фиттон, против его воли. Связь эта длится довольно продолжительное время и, вероятно, мешала попыткам старого графа Пэмброка и графини Пэмброк женить сына…

ЕЛИЗАВЕТА. Стало быть, они могли знать о связи и не пресекли? Мне нужно разбираться и в то время, когда есть дела государственной важности… Вы переговорили с графом Пэмброком?

СЭР РОБЕРТ. Ваше величество, граф Пэмброк берет вину на себя, но от женитьбы на миссис Фиттон отказывается и весьма настойчиво.

ЕЛИЗАВЕТА (в гневе). Тем хуже для них. Любовь могла еще служить оправданием, а здесь, как видно, один разврат!

СЭР РОБЕРТ. Ваше величество, миссис Фиттон клянется, что любовь связала их и ребенок — плод любви. Она не верит, что граф Пэмброк не хочет жениться на ней. Это графиня Пэмброк против женитьбы сына. У нее одна надежда — на ваше величество и Бога.

ЕЛИЗАВЕТА. Бог ей не поможет. А я с какой стати? Клянусь, я отправлю обоих в Тауэр!

СЭР РОБЕРТ. Ваше величество, Тауэр переполнен.

ЕЛИЗАВЕТА. Посадить графа Пэмброка в тюрьму Флит. Это ведь недалеко от его поместья.

СЭР РОБЕРТ. Новых обитателей Тауэра ждет иная участь.

ЕЛИЗАВЕТА. Но граф Эссекс упорно утверждает, что он не хотел взбунтовать народ. И откуда он взял, что его хотят убить?

СЭР РОБЕРТ. Однако друг обвиняемого Фрэнсис Бэкон, упоминая события во Франции, дает суду все основания…

ЕЛИЗАВЕТА. Довольно! Дождемся постановления суда.

13 (30)

Уайтхолл. Королева Елизавета входит в комнату, жестом приглашая следовать за нею посла Генриха IV герцога Бирона, того самого, именем которого воспользовался Шекспир в комедии «Бесплодные усилия любви». Его-то мы видим в роли Бирона.

ЕЛИЗАВЕТА. Коли мы заговорили о человеке, которого и вы знали в его лучшие годы, я не могу перебороть в себе искушения показать его вам.

БИРОН. Ваше величество, мы говорили о графе Эссексе, который был обезглавлен…

ЕЛИЗАВЕТА. Да, о нем. Удивительное дело. У нас есть пьеса, в которой обыгрывается история о посещении французской принцессой двора Генриха Наваррского, так вот в ней присутствуете и вы под собственным именем Бирона. Это комедия Шекспира; она была сыграна впервые на свадьбе графа Эссекса. Ваше имя хорошо известно в Англии.

Между тем Елизавета вынула из шкафчика череп и с насмешливой улыбкой показала его Бирону.

БИРОН (вздрагивая). Графа Эссекса?

ЕЛИЗАВЕТА. Увы! Вся моя веселость улетучилась, как весенний сон.

14 (31)

Берег Темзы, как в сельской местности, с видами Лондона и окрестных далей в летний день. Шекспир и граф Пэмброк, встретившись после представления, прогуливаются в стороне от публики как на земле, так и проезжающей на лодках.