Чумовые истории. Пёстрый сборник - Одран Нюктэ Страница 44

– Ничего, не бойся за меня. Я специально надел на него водонепроницаемый чехольчик и смотри, прицепил карабинчиком к ремню, и я в опасной ситуации очень громко кричу.

– Как ненормальный нервный поросенок, которого режут?

– Да нет, как обычный джи эй уай, попавший в беду. Сладких снов.

– Псст!

– Ммм?

– Ты захватил огненно-рыжий парик и розовый топ в виде ракушек?

– Зачем?

– Сделал бы селфи на камне, как диснеевская принцесса, литл мэрмейд.

– Я так и знал, что чего-нибудь непременно упущу! А Лиза всё с братьями-гитаристами?

– Да, они, похоже, тоже собираются спать в электричке. А мне вот и здесь не плохо. <сладко зевает> Будешь возвращаться – на меня не наступи. И комаров не напусти.

– Ты же спиральку поставил.

– Ну и что.

– Нет, ты знаешь, моя борода с рыжими локонами не пойдет.

– Вернешься – проверь спальник, а то туда могут ужики наползти.

– Шайзе! Готтен…!

Арсен страшно шокируется, и чтобы такого не случилось, встряхивает спальник и вешает его вертикально под потолок.

– Теперь всё?

– Да, чао, аморе мио. Пусть тебя пиявки в … целуют.

– Мяу! Ты меня заводишь! – светит себе фонариком и спускается к речке.

Первую ночь в походе Арсен не сможет спать, он выползет на берег реки, любоваться на ясные звезды. А днем поэтому будет отпаиваться кофейком, клевать носом и мало болтать. Пока ваши удальцы палят костер, Арсен будет тихонько в ночи шептать-медитировать на черную текучую воду. И тишинаааааа… Только потрескивают веточки, которые ломает и пожирает огонь…

Лиза: Вот отчима я, честно, немного побаиваюсь. Хотя вот тоже поговорила тут с ним по душам, и, не скажу, что поняла его, но начинаю. Я его слушаюсь.

Денис: я удивился, как Виктор тебя отпустил с нами, с четырьмя мужчинами старше тебя да еще другой веры в лес.

Лиза: а он не знает. Конечно, не пустил бы. Я маму упросила, она меня прикроет, что я у Вани. Ведь это почти правда.

Ну, допустим, Витька, естессссна знает всё. Но пусть девонца думает, что она крута. Пусть у неё будет маленький праздник непослушания. Скажи она отчиму правду, не отпустил бы? Отпустил, но дооолго бы читал выдержки из аль-курана в напутствие. Поорал бы, что её дело – учеба в престижном ВУЗе, раз голова-то на плечах есть, а не ползать по камням, чего удумала, это всё наверняка этот поползень, как его, Армен? Амаяк?

Сашка с Лизой сейчас гуляют по берегу реки… И натыкаются на упомянутого поползня, в эмпорио армани.

Лиза: ой, у тебя еще одна татушка?! <Арсен краснеет, потому что именно этой он хвастать не собирался> Класс! Онли вэй из лав, только любовь! Я себе тоже хочу! Еще надо автомобильный знак одностороннего движения там приколоть для смеха.

Арсен поддергивает плавки к ушам и бульк в воду.

Арсенчик сидит на берегу на песочке, в наушниках, ловит кайф в ласковых лучах утреннего солнышка, напевает:

– Вис сонг из нот эбаут бэд ромэнс, бат вот'с инсайд ё пэнтс! У, у, ю вонна байт ми!

Коля тихонько спустился с обрыва, вычистил зубы у реки, прополоскал рот, обернулся:

– Сколько тебе лет?

– Двадцать три.

– Хосспадя, о, да, какой ты старый! А ума… Птичка-вертижопка, – и шлепнул по заднице полотенцем. – Не работай под площадкой без упора.

– Что, а?

– Да это юмор такой. Я – технарь, у крановщиков на стройке нахватался. Завтракать придешь? Или опять, как в стихах Агнии Барто, будешь сидеть в одиночку, в обнимку с арбузом?

– Каким арбузом?..

– Э, да, ты же вырос на других книжках… Порой не верится, друзья, но всё,таки бывает. Капитан.

– Какой? очевидность?

–Нннне, Врунгель.

Арсен делает лицо как у героя Футурамы. Он в самом деле никогда не смотрел этот советский мультсериал и не держал в руках книжку. Капитан очевидность иногда необходим. Дабы некоторых не уносило в высокие выси и далекие дали в погоне за мечтой.

Тут Арсен проводит рукой по загорелой шее, покрытой живописными татуированными орнаментами из кубиков и черными волосками, блестящими и гладкими, как собачья шерсть, в поисках зеркальных очков.

– О-о!

– Что "о, о"?

– Посмотри… У меня под пальцем… Это что там такое, клещ?!

– Убери палец, мне ж не видно.

– Я уберу, а он убежит!

– Если он присосался, то уже никуда не денется.

– Он шевелится!

– Это не клещ. Не надо психов.

– А кто?!

– Это твоя собственная любимая бородавка.

– Что ты гонишь? У меня нет никаких бородавок!

– Нет, есть. И под пальцем именно она. Принц-лягушонок.

10.1 За что купил, за то продал

– Пан Заможский, мне вот любопытно. Раз уж мы тут такие темы затронули. Неожиданные. Ваша коллекция старинных предметов… Я не говорю, что нечестным путем, но… Всё же как образовалась? Накопительство… Мне, перелетной чайке, претит. Как вообще вы смогли коллекцию вывезти, с квартиры на квартиру? Сохранить и приумножить? Торги, аукционы, интернет?..

Александр Феликсович даже прикрыл веки от удовольствия, дирижируя в воздухе неслышимой мелодии. Так ему понравился вопрос. Накрашенные ресницы добавляли взгляду томности. Клочок волос из паричка сбился на лоб.

– Милая Сусанна. Вы не представляете, через сколько обысков я прошел и сколько раз менты мне задавали этот же вопрос, но короче и грубее.

Вам я расскажу. В прежние времена это, конечно, попахивало статьей и каторгой. Конституция, уголовный кодекс… Редактуры мало что привнесли. Часть статей не менялись с двадцатых годов. В моем случае я даже был недостоин … считаться невиновным до факта доказания моей мнимой вины. Из-за той, первой судимости. Из-за того, что не партийный. Из-за носа, может быть.

Век космических машин, метрополитена, телевидения. Н.ушел скоропостижно. И откуда-то появились сразу же, как будто караулили, новые жильцы, кажется, с Украины. Я пришел, а вещи Н.выставлены как сор за порог. Это и стало основой моей, как вы называете, коллекции. Всё унести я не мог. Взял архивы, рисунки, стихи, альбомы, несколько дореволюционных книг, фигурки шинуази, часы.

Выбросить эту рухлядь и заменить на лыжи и телеприемник?.. Для меня означало предательство. Оскорбление памяти. Н.умел парой слов с легкосцью объяснить тот сумбур, что тогда был в моей душе, в моей голове, в моей жизни. Вы же посмеивались, пани Сусанна, сознайтесь, не со зла, но как и все, над моими чудачествами, над манерностью как бы ушедшей эпохи? Вы думаете, это мои маски, я отрепетировал и играю?..

В словах Ксафы не было ни следа укора. Они были мягкие и похожи на тонкие вензели вышитых золотой нитью монограмм по темному бархату.

– Щекотливые темы вы