Михаил Кузмин - Стихотворения Страница 46

1913

Часть вторая*

I. Разные стихотворения*

«Пуститься бы по белу свету…»*

В. <Князеву>

Пуститься бы по белу светуВдвоем с тобой в далекий путь,На нашу старую планетуГлазами новыми взглянуть!Все так же ль траурны гондолы,Печален золотистый Рим?В Тосканские спускаясь долы,О Данте вновь заговорим.Твой вечер так же ль изумруден,Очаровательный Стамбул?Все так же ль в час веселых буденПьянит твоих базаров гул?О дальнем странствии мечтая,Зачем нам знать стесненье мер?Достигнем мы садов КитаяСреди фарфоровых химер.Стихов с собой мы брать не будем,Мы их в дороге сочинимИ ни на миг не позабудем,Что мы огнем горим одним.Когда с тобою на корме мы,Что мне все песни прошлых лет?Твои лобзанья мне поэмыИ каждый сердца стук — сонет!На океанском пароходеТы так же мой, я так же твой!Ведет нас при любой погодеЛюбовь — наш верный рулевой.

1912

«Залетною голубкой к нам слетела…»*

А. Ахматовой

  Залетною голубкой к нам слетела,  В кустах запела томно филомела,  Душа томилась вырваться из тела,  Как узник из темницы.

Ворожея, жестоко точишь жалоОтравленного, тонкого кинжала!Ход солнца ты б охотно задержалаИ блеск денницы.

  Такою беззащитною пришла ты,  Из хрупкого стекла хранила латы,  Но в них дрожат, тревожны и крылаты,    Зарницы.

1912

«Уж прожил года двадцать три я…»*

Ю. Ракитину

Уж прожил года двадцать три я,Когда увидел, пьян и горд,Твой плоский и зеленый порт,Блаженная Александрия!С жасмином траурный левкойСмешался в памяти бродячей,Но воздух нежный и горячийВсе возмущает мой покой.Когда нога твоя коснетсяЗлатого, древнего песка,Пускай к тебе издалекаМой зов, как ветер, донесется.И пусть мохнатая звездаВ зеленых небесах Каноба,Когда задумаетесь оба,Засветит вам, как мне тогда.Но пусть ваш путь не так печальноОкончится, как мой давно,Хотя нам все присужденоС рождения первоначально.Я верю, деньги все прожив,Вернешься счастливо в Одессу,И снова милого повесуУвижу я, коль буду жив.

1912

«Возможно ль: скоро четверть века?…»*

На 20-летний юбилей Ю. Юрьева

Возможно ль: скоро четверть века?Живем ли мы в века чудес?Как дивен жребий человека,Что волею храним небес!Как, двадцать лет! и так же молод,По-прежнему его чертыИзобразят то жар, то холодВ расцвете той же красоты!Как прежде, трепетно и остроИгру следим мы перемен,Секрет ли знаешь КалиостроИли ты — новый Сен-Жермен?Иль двадцать лет всего лишь было,Как появился ты на свет?Все счеты сердце позабыло:Ведь и всегда тому, что мило,Все тот же возраст — двадцать лет.

1912

Новый год*

Мы ждем, и радостны, и робки,Какой сюрприз нам упадетИз той таинственной коробки,Что носит имя: новый год.Какая рампа, что за рамаНам расцветет на этот раз:Испанская ли мелодрамаИль воровской роман Жиль Блаз?Заплачем ли, ломая руки,Порхнем ли, милы и просты?Но пусть не будет только скуки,Тупой и хмурой суеты.Тоскливых мин, морщин не надо,Уж свежий ветер пробежал,Пусть будет лучше серенада,Притон игорный и кинжал!Кому же в смене жизни зыбкойСвятой покой в душе залег,Тот знает с мудрою улыбкой,Что это все напел Лекок.

[1913]

Волхвы*

Тайноведением верыТе, что были на часах,Тихий свет святой пещерыПрочитали в небесах.Тот же луч блеснул, ликуя,Простодушным пастухам.Ангел с неба: «Аллилуйя!Возвещаю милость вам».Вот с таинственнейшим даром,На звезду направя взор,Валтассар идет с Каспаром,Следом смутный Мельхиор.Тщетно бредит царь угрозой,Туча тьмою напряглась:Над вертепом верной розойСтая ангелов взвилась.И, забыв о дальнем доме,Преклонились и глядят,Как сияет на соломеБожий Сын среди телят.Не забудем, не забылиМы ночной канунный путь,Пастухи ли мы, волхвы ли —К яслям мы должны прильнуть!За звездою изумруднойТайной все идем тропой,Простецы с душою мудрой,Мудрецы с душой простой.

1913

Эпитафия самому себе*

Я был любим. Унылая могилаМоих стихов влюбленных не сокрыла.Звенит свирели трепетная трель,Пусть холодна последняя постель,Пускай угасло страстное кадило!

Ко мне сошел ты, как весенний Лель,Твоя улыбка мне во тьме светила,В одном сознанья — радость, счастье, сила:Я был любим!

Рассказов пестрых сеть меня пленила,Любви плененье петь мне было мило,Но слава сладких звуков не во сне ль?Одно лишь, как смеющийся апрель,Меня будило, пенило, живило —Я был любим!

1912

Возвращение дэнди*

Ю. Ракитину

Разочарован, мрачен, скученСтрану родную покидал,Мечте возвышенной послушен,Искал повсюду идеал.Бездонен жизненный колодец,Когда и кто его избег?Трудиться — я не полководец,Не дипломат, не хлебопек.Тщеславье — это так вульгарно,Богатство — это так старо!Ломает чернь неблагодарнаПоэта славное перо…Любовь — единая отрада,Маяк сей жизни кочевой,И тихо-мирная услада,И яд безумно-огневой!Ищу тебя, моя жар-птица,Как некий новый Дон Жуан,И, ах, могло ли мне присниться,Что и любовь — один обман?Теперь узнал, как то ни больно,Что я ловил пустой фантом,И дым отечества невольноМне сладок, как родимый дом.От Эдинбурга до КанадыИ от Кантона вплоть до СьеррЯ не нашел себе отрады,Теряя лучшую из вер.Ах, женщины совсем не тонки,Готовы все на компромисс —И негритянки, и японки,И даже английские мисс!Мне экзотические чарыСулили счастие до дна,Но это все — аксессуарыИ только видимость одна.Теперь от томной, бледной ледиЯ не впадаю больше в транс,С тех пор как, позабыв о пледе,Покинул спешно дилижанс.Вид добродетельных ЛукрецийМне ничего не говорит,А специальных разных специйЖелудок мой уж не варит.Не знаю, вы меня простите льЗа мой томительный куплет.Теперь я зритель, только зритель,Не Дон Жуан и не поэт.

1913

Письмо перед дуэлью*

Ю. Ракитину

Прощайте, нежная Колетта!Быть может, не увижу вас,Быть может, дуло пистолетаУкажет мне последний час,И ах, не вы, а просто ссораЗа глупым ломберным столом,Живая страстность разговораИ невоспитанный облом —Вот все причины. Как позорно!Бесчестия славнее гроб,И предо мной вертит упорноДней прожитых калейдоскоп.Повсюду вы: то на полянке(О, первый и блаженный миг!).Как к вашему лицу смуглянкиНе шел напудренный парик!Как был смешон я, как неловок(И правда, ну какой я паж!),Запутался среди шнуровокИ смял ваш голубой корсаж!А помните, уж было поздноИ мы катались по пруду.«Навек», — сказали вы серьезноИ указали на звезду.Панье в зеленых, желтых мушкахНапоминало мне Китай,Ваш профиль в шелковых подушках,Прощайте, ах, прощай, прощай!Мой одинокий гроб отметимСтрокой короткой, как девиз:«Покоится под камнем этимЛюбовник верный и маркиз».

1913