Владимир Набоков - Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме Страница 46

(Солдату.)

                             Обыщи-каобоих.

(К Дандилио.)

         Ваше имя?

                       Вот, табакпросыпали, эх вы! Кто ищет имяу человека в табакерке? Можновас угостить?

                   Вы тут хозяин?

                                       Как же.

А это кто?

                Больная.

                            Вы напрасноскрывали тут преступника…

(с зевком)

                                       Случайноя забежал…

               Вы — Тременс, бунтовщик?

Спать хочется. Скорее…

                                  По приказу,сенатом изданному нынче,июня девятнадцатого, будетна месте… Ба! там кто-то есть еще.

(Солдатам.)

Держите их. Я погляжу…

Уходит в дверь направо. Тременс и Дандилио говорят меж собой, окруженные безмолвными, как бы неживыми солдатами.

                                   Вот медлит…Спать хочется…

                     Да, выспимся…

                                         Мы? Полно,тебя не тронут. Смерти ты боишься?

Все это я люблю: тень, свет, пылинкив воронке солнца; эти лужи светана половицах; и большие книги,что пахнут временем. Смерть — любопытна,не спорю…

              Элла словно кукла… Что с ней?..

Да, так нельзя.

(К солдату.)

                      Послушай, братец мой,снеси-ка, вот, больную рядом, в спальню,а погодя за лекарем пошлем.Ты что — оглох?

                       Оставь его. Не нужно.Меня уложат где-нибудь в сторонке,она и не увидит. Дандилио,ты говорил о солнце… Это странно,мне кажется, мы — схожие, а в чем —не уловлю… Давай сейчас рассудим.Ты принимаешь смерть?

                                   Да. Веществодолжно истлеть, чтоб веществу воскреснуть —и вот ясна мне Троица. Какая?Пространство — Бог, и вещество — Христос,и время — Дух. Отсюда вывод: мир,составленный из этих трех, — наш мир —божественен…

                    Так. Продолжай.

                                            Ты слышишь,какой там топот в комнатах моих?Вот сапоги!

                И все-таки наш мир…

…божественен; и потому все — счастье;и потому должны мы распевать,работая: жить на земле и значитна этого работать властелинав трех образах: пространство, веществои время. Но кончается работа,и мы на праздник вечности уходим,дав времени — воспоминанье, облик —пространству, веществу — любовь.

                                                   Вот видишь —в основе я согласен. Но мне рабствасчастливого не нужно. Я бунтую,бунтую против властелина! Слышишь!Я всех зову работу бросить! Прямо —валяй на праздник вечности: там в безднахблаженных отдохнем.

                                Поймали. Крик.

Я и забыл Клияна…

Врывается справа Клиян.

                           А! Западня!И здесь они!

Кидается обратно, в комнату направо.

(приподнимаясь)

                  Морн… Морн… Морн… Я как будтово сне слыхала голос: Морн — король…

(Снова застыла.)

(в комнате направо, дверь которой осталась открытой)

Довольно вам по комнатам носиться!

Я умоляю…

               Имя!

                       Умоляю…Я молод… Я так молод! Я велик,я — гений! Гениев не убивают!..

Вы отвечайте на вопросы!

                                      Имямое Клиян… Но буду королюслужить… Клянусь… Я знаю, где корона…Отдам… клянусь…

                          Э, не хватай за икры,я прострелю себе сапог.

                                   Поща-а…!

Выстрел.

Тременс и Дандилио, окруженные неподвижными солдатами, продолжают свою беседу.

Пространство — Бог, ты говоришь. Отлично.Вот объясненье крыльев — этих крыльев,которыми мы населяем рай…

А!.. Нет конца… конца…

                                  Живуч, бедняга.

Да. Нас волнуют быстрые полеты,колеса, паруса и — в детстве — игры,и в молодости — пляски{164}.

<…>

[Сцена II]

<…>Не следует убитых пулей в сердцебить этой мелкой дробью толков… Ночьсегодня будет синяя, как тристаиюльских дней, сгущенных, потемнелыхот густоты, скрипящих под нажимомто сладострастьем жабьим на прудах,то маслянистой судорогой листьев…Когда б я не был королем, то стал быпоэтом, жаркой лирой в эту ночь,насыщенную синевою, в этуживую ночь, что вздрагивает длиннопод роем звезд, как чуткая спинаПегаса — вороного… Мы не будем —не правда ли? — о смерти говорить, —но светлою беседою о царстве,о власти и о счастии моеммне освежайте душу, отгоняйтешироких мягких бабочек от света —и за глотком вина еще глоток,чтоб искренней и слаще раздавалисьслова души… Я счастлив.

                                     Государь,а танцы будут?..

                      Танцы? Негде, Элла.

Меня зовут не Элла…

                             Я ошибся…так… вспомнилось… Я говорю, что негдетут танцевать. Но во дворце, пожалуй,устрою бал — громадный, при свечах,да, при свечах, под пышный гул органа…

Король… король смеется надо мною.

Я счастлив!.. Если я и бледен — этоот счастия!.. Повязка… слишком… туго…Эдмин, скажи… нет, впрочем, сам… поправь..так… хорошо…

                    Король устал, быть может?Быть может, гости…

                            Ох, как он похож!..Ты погляди, Эдмин, — похож как!.. Нет,я не устал. Давно ты из столицы?

Мой государь, я был грозой гоним:чернь, от тебя шарахнувшись, случайноменя толкнув, едва не отдавиламне душу. Я бежал. С тех пор я мыслили странствовал. Теперь я возвращусь,благословляя скорбное изгнаньеза сладость возвращенья… Но в винеесть крылышки пчелиные; в отраде —есть для меня прозрачная печаль:мой старый дом, где сыздетства я жил,мой дом сожжен…

                          Но спасена отчизна!

Как объясню? Отчизна — божествобесплотное; а наш любимый уголна родине — вот это зримый образбесплотного. Мы только знаем Божьюбородку раздвоенную; отчизнумы узнаем в чертах родного дома.От нас никто ни Бога не отнимет,ни родины. Но теплый образокжаль потерять. Мой дом погиб. Я плачу.

Клянусь, такой же дом, на том же местея для тебя построю. И не зодчий —твоя любовь проверит чертежи;не плотники — твои воспоминаньяпомогут мне; не маляры — глазаживые твоего же детства: в детствемы видим душу красок…

                                  Государь,благодарю: я знаю — ты волшебник,я счастлив тем, что понял ты меня,но мне не нужно дома…

                                 Клялся я…Что клятва? Лепет гордости. А смотришь —смерть тут как тут. Что клятва? И звездаобманывает душу звездочета,в условный срок порой не возвращаясь.Постой… скажи… Ты знал ли старикатакого — Дандилио?

                             Дандилио?Нет, государь, не помню…

(тихо)