Федор Сологуб - Том 7. Стихотворения Страница 46

«Он молод был и болен…»

  Он молод был и болен,  Его томила нищета,Но он судьбой своею был доволен.Его утешила блаженная мечта,Открывши мир, где блещет красота,  Где люди радостны, как боги,  Где краток лёгкий труд,  Где отдых прячется в чертоги,  Где наслаждения цветут,  Где нет раба и властелина,  И где неведома кручина.

Когда сходил он с неба своегоВ наш бледный мир, мятежный и угрюмый,С какой презрительною думой  К нам обращался взор его!

«О жизнь, умчи меня от скучных берегов…»

О жизнь, умчи меня от скучных берегов,От волн ленивых и ползучих,В поток валовМогучих!

Умчи мою ленивую ладьюВ водоворот кипящий и опасный, –Я в пену яркую одену жизнь мою,Упьюсь борьбой неравной и прекрасной,И яд тоски моей, безумной и неясной,В ревущий зев стремнины изолью.

«Состязаясь, толпа торопливо бежит…»

Состязаясь, толпа торопливо бежит,И в ней каждый стремлением диким трепещет,К этой чаше, которая ярко блеститИ в которой напиток губительный плещет.

За неё неизбывную злобу питать,К ней тянуться по трупам собратий,И, схвативши с восторгом её, услыхатьСтоны зависти злобной и вопли проклятий!

О безумная ложь! О бессмысленный грех!Да не стоит она этих жертв изобильных,Эта чаша с напитком, желанным для всех,Но доступным лишь только для грубых и сильных.

«Мечта любви неодолима…»

Мечта любви неодолима.Не жизнью мой навеян сон, –С лазурной ризы серафимаОн горним ветром занесён.

Прикосновенье райской пылиГлаза отрадою живит, –Забыты низменные были,И рай доступен и открыт.

«Ночь июня, млея в ласке заревой…»

Ночь июня, млея в ласке заревой,Насмехалась гордо над моей тоской.

Смеючись тихонько с ивою влюблённой,Лепетал ручей мне: «Уходи, бессонный».

Липка мне шептала: «Уходи-ка прочь,Не смущай уныньем радостную ночь!»

И заря с полночи алою улыбкойТо же повторяла за зелёной липкой.

Крыльями тревожно ветер трепетал.«Уходи, мечтатель!» – мне он прошептал.

Всё, что здесь я видел, пело хором стройным:«Здесь не место думам злым и беспокойным».

Кольцо и венок

В угрюмой норвежской долине,Среди неприветливых гор,Глубокое озеро плещет,Заводит с утёсами спор.

Нет выхода скованной силе,Но тайна глубокая в нём, –И старцы преданий немалоРасскажут об озере том.

Кто хочет узнать свою долю,Свершает старинный обряд.Немногие делали это,Не все возвращались назад.

Однажды задумчивый отрок,Едва заалелся восток,Спустил по скалам круторёбрымНа озеро утлый челнок,

Веслом от скалы оттолкнулся, –И быстро помчалась ладья,Колышась на зыби строптивойИ тёмную воду струя.

Горело лицо молодое,Как пламя зари золотой,И кудри вились золотые,И очи пылали тоской.

Вот выехал он на средину,И в лодку он бросил весло, –Прислушалось горное эхоИ стук далеко разнесло.

И встал синеокий красавец,Ладья закачалась под ним,И поднял высоко, высокоОн руку с кольцом золотым.

Он гордо воскликнул: «Для сердцаНет в мире желанных утех!Презренны забвенные слёзы,Презрен и разымчивый смех.

Как это высокое небо,Возвышенна тайная цель, –Но жизнь для великого делаТесна, как моя колыбель.

Какой же дорогой идти мне,И чем увенчать мне чело?»Прислушалось горное эхо,Далёко слова разнесло.

И, древний обряд совершая,Роняет он в волны кольцо, –Мгновенно суровая бледностьЕго покрывает лицо.

И озеро вдруг зашумело,И вертит ладью, и несёт,Но отрок стоит, не колеблясь,И видит он: что-то плывёт,

Чернея в волнах опенённых, –И вот на дрожащий челнокВолною плеснувшею брошенСплетённый из терний венок.

Затихли суровые волны,И вновь заходипо весло, –Прислушалось горное эхоИ плеск далеко разнесло.

И солнце взошло, озаряяУлыбку на алых губах,Венок на кудрях золотистыхИ слёзы на синих глазах.

«Невольный труд…»

Невольный труд,Зачем тобой я долго занят?Мечты цветут, –Но скоро сад их яркий вянет,

И прежде, чем успепВдохнуть я тёплое дыханье,Их цвет багряный облетелВ печальной муке увяданья.

Звёздная даль

Очи тёмные подъемлетДева к небу голубому,И, на звёзды глядя, внемлетЧутко голосу ночному.

Под мерцаньем звёзд далёких,Под блистающей их тайнойВся равнина в снах глубокихИ в печали неслучайной.

Тихо, робко над рекоюПоднимаются туманыИ ползучею толпоюПробираются в поляны.

У опушки тени гуще,Лес и влажный, и дремотный.Смотрит страх из тёмной кущи,Нелюдимый, безотчётный.

К старику-отцу подходитДева с грустною мечтоюИ про небо речь заводит:«Беспредельность предо мною.

Где-нибудь в раздольях света,За безмерным отдаленьем,Есть такая же планета,И с таким же населеньем.

Есть там зори и зарницы,Реки, горы и долины,Счастье, чары, чаровницы,Грозы, слёзы и кручины.

Не оттуда ль в сердце плещетГрёза сладостным приветом?Вот звезда над нами блещетПереливным дивным светом:

Это – солнце, и с землею,И на той земле мечтаетКто-то, близкий мне душою.К нам он взоры подымает,

Нескончаемые далиМерит чёрными очами,И томления печалиОтвеваются мечтами.

Он иную землю видит,Где так ярко счастье блещет,Где могучий не обидит,Где бессильный не трепещет,

Где завистливой решёткойПир богатых не охвачен,Где клеймом недоли кроткийНавсегда не обозначен».

Скоро звёзды гаснуть станут,Расточатся чары ночи,И с тоской пугливой глянутРазмечтавшиеся очи.

«Судьба безжалостная лепит…»

Судьба безжалостная лепитЗемные суетные сны,Зарю надежд, желаний лепет,Очарования весны,

Цветы, и песни, и лобзанья, –Всё, чем земная жизнь мила, –Чтоб кинуть в пламя умираньяЛюдей, и вещи, и дела.

Зачем же блещет перед намиНичтожной жизни красота,Недостижимыми струямиМаня молящие уста?

Безумен ропот мой надменный, –Мне тайный голос говорит,Что в красоте, земной и тленной,Высокий символ нам открыт.

И вот над мутным колыханьемПорабощенной суетыВстаёт могучим обаяньемСвятыня новой красоты.

Освобожденья призрак дальнийГорит над девственным челом,И час творенья, час печальныйСияет кротким торжеством,

Врачует сердцу злые раны,Покровы Майи зыблет он,И близкой тишиной НирваныКолеблет жизни мрачный сон.

«Ночь с востока на землю слетела…»