Иосиф Бродский - Стихотворения и поэмы (основное собрание) Страница 5

* Стихотворение отсутствует во 2-м изд. СИБ. -- С. В.

-----------------

Стихи об испанце Мигуэле Сервете, еретике, сожженном кальвинистами

Истинные случаи иногда становятся притчами.

Ты счел бы все это, вероятно, лишним.

Вероятно, сейчас

ты испытываешь безразличие.

___

Впрочем, он

не испытывает безразличия,

ибо от него осталась лишь горсть пепла,

смешавшегося с миром, с пыльной дорогой,

смешавшегося с ветром,

с большим небом,

в котором он не находил Бога.

Ибо не обращал свой взор к небу.

Земля -- она была ему ближе.

И он изучал в Сарагоссе право Человека

и кровообращение Человека -

в Париже.

Да. Он никогда не созерцал

Бога

ни в себе,

ни в небе,

ни на иконе,

потому что не отрывал взгляда

от человека и дороги.

Потому что всю жизнь уходил

от погони.

Сын века -- он уходил от своего

века,

заворачиваясь в плащ

от соглядатаев,

голода и снега.

Он, изучавший потребность

и возможность

человека,

Человек, изучавший Человека для Человека.

Он так и не обратил свой взор

к небу,

потому что в 1653 году,

в Женеве,

он сгорел между двумя полюсами века:

между ненавистью человека

и невежеством человека.

1959

-----------------

x x x

Лучше всего

спалось на Савеловском.

В этом

полузабытом сержантами

тупике Вселенной

со спартански жесткого

эмпээсовского ложа

я видел только одну планету:

оранжевую планету циферблата.

Голубые вологодские Саваофы,

вздыхая,

шарили по моим карманам.

Потом, уходя,

презрительно матерились:

"В таком пальте..."

Но четыре червонца,

четыре червонца

с надписями и завитками,

-- я знаю сам,

где они были,

четыре червонца -

билет до Бологого.

Это были славные ночи

на Савеловском вокзале,

ночи,

достойные голоса Гомера.

Ночи,

когда после длительных скитаний

разнообразные мысли

назначали встречу

у длинной колонны Прямой Кишки

на широкой площади Желудка.

...Но этой ночью

другой займет мое место.

Сегодня ночью

я не буду спать на Савеловском

вокзале.

Сегодня ночью

я не буду угадывать

собственную судьбу

по угловатой планете.

Сегодня ночью

Я Возьму Билет

До Бологого.

Этой

ночью

я не буду придумывать

белые стихи о вокзале,-

белые, словно бумага для песен...

До свиданья, Борис Абрамыч.

До свиданья. За слова спасибо.

апрель 1960

* Стихотворение отсутствует во 2-м изд. СИБ. Борис Абрамыч -- Слуцкий. -- С. В.

-----------------

Книга

"Пришлите мне книгу со счастливым концом..."

Назым Хикмет

Путешественник, наконец, обретает ночлег.

Честняга-блондин расправляется с подлецом.

Крестьянин смотрит на деревья

и запирает хлев

на последней странице

книги

со счастливым концом.

Упоминавшиеся созвездия капают в тишину,

в закрытые окна, на смежающиеся ресницы.

...В первой главе деревья

молча приникли к окну,

и в уснувших больницах больные кричат, как птицы.

Иногда романы заканчиваются днем.

Ученый открывает окно, закономерность открыв,

тот путешественник

скрывается за холмом,

остальные герои встречаются в обеденный перерыв.

Экономика стабилизируется,

социолог отбрасывает сомнения.

У элегантных баров

блестят скромные машины.

Войны окончены. Подрастает поколение.

Каждая женщина может рассчитывать на мужчину.

Блондины излагают разницу

между добром и злом.

Все деревья -- в полдень -- укрывают крестьянина тенью.

Все самолеты благополучно

возвращаются на аэродром.

Все капитаны

отчетливо видят землю.

Глупцы умнеют. Лгуны перестают врать.

У подлеца, естественно, ничего не вышло.

...Если в первой главе кто-то продолжает орать,

то в тридцатой это, разумеется же, не слышно.

Сексуальная одержимость и социальный оптимизм,

хорошие эпиграфы из вилланделей, сонетов, канцон,

полудетективный сюжет, именуемый -- жизнь.

...Пришлите мне эту книгу со счастливым концом!

22 августа 1960, Ленинград

* Стихотворение отсутствует во 2-м изд. СИБ. -- С. В.

-----------------

Элегия

Издержки духа -- выкрики ума

и логика, -- вы равно хороши,

когда опять белесая зима

бредет в полях безмолвнее души.

О чем тогда я думаю один,

зачем гляжу ей пристально вослед.

На этот раз декабрь предвосхитил

ее февральских оттепелей свет.

Какие предстоят нам холода.

Но, обогреты давностями, мы

не помним, как нисходят города

на тягостные выдохи зимы.

Безумные и злобные поля!

Безумна и безмерна тишина их.

То не покой, то темная земля

об облике ином напоминает.

Какой-то ужас в этой белизне.

И вижу я, что жизнь идет как вызов

бесславию, упавшему извне

на эту неосознанную близость.

10 декабря 1960

-----------------

x x x

Теперь все чаще чувствую усталость,

все реже говорю о ней теперь,

о, помыслов души моей кустарность,

веселая и теплая артель.

Каких ты птиц себе изобретаешь,

кому их даришь или продаешь,

и в современных гнездах обитаешь,

и современным голосом поешь?

Вернись, душа, и перышко мне вынь!

Пускай о славе радио споет нам.

Скажи, душа, как выглядела жизнь,

как выглядела с птичьего полета?

Покуда снег, как из небытия,

кружит по незатейливым карнизам,

рисуй о смерти, улица моя,

а ты, о птица, вскрикивай о жизни.

Вот я иду, а где-то ты летишь,

уже не слыша сетований наших,

вот я живу, а где-то ты кричишь

и крыльями взволнованными машешь.

11 декабря 1960

-----------------

Вальсок

Проснулся я, и нет руки,

а было пальцев пять.

В моих глазах пошли круги,

и я заснул опять.

Проснулся я, и нет второй.

Опасно долго спать.

Но Бог шепнул: глаза закрой,

и я заснул опять.

Проснулся я, и нету ног,

бежит на грудь слеза.

Проснулся я: несут венок,

и я закрыл глаза.

Проснулся я, а я исчез,

совсем исчез -- и вот

в свою постель смотрю с небес:

лежит один живот.

Проснулся я, а я -- в раю,

при мне -- душа одна.

И я из тучки вниз смотрю,

а там давно война.

1960

* Стихотворение отсутствует во 2-м изд. СИБ. -- С. В.

-----------------

Глаголы

Меня окружают молчаливые глаголы,

похожие на чужие головы

глаголы,

голодные глаголы, голые глаголы,

главные глаголы, глухие глаголы.

Глаголы без существительных. Глаголы -- просто.

Глаголы,

которые живут в подвалах,

говорят -- в подвалах, рождаются -- в подвалах

под несколькими этажами

всеобщего оптимизма.

Каждое утро они идут на работу,

раствор мешают и камни таскают,

но, возводя город, возводят не город,

а собственному одиночеству памятник воздвигают.

И уходя, как уходят в чужую память,

мерно ступая от слова к слову,

всеми своими тремя временами

глаголы однажды восходят на Голгофу.

И небо над ними

как птица над погостом,

и, словно стоя

перед запертой дверью,

некто стучит, забивая гвозди

в прошедшее,

в настоящее,

в будущее время.

Никто не придет, и никто не снимет.

Стук молотка

вечным ритмом станет.

Земли гипербол лежит под ними,

как небо метафор плывет над нами!

1960

-----------------

x x x

Z. K.

Лети отсюда, белый мотылек.

Я жизнь тебе оставил. Это почесть

и знак того, что путь твой недалек.

Лети быстрей. О ветре позабочусь.

Еще я сам дохну тебе вослед.

Несись быстрей над голыми садами.

Вперед, родной. Последний мой совет:

Будь осторожен там, над проводами.

Что ж, я тебе препоручил не весть,

а некую настойчивую грезу;

должно быть, ты одно из тех существ,

мелькавших на полях метемпсихоза.

Смотри ж, не попади под колесо

и птиц минуй движением обманным.

И нарисуй пред ней мое лицо

в пустом кафе. И в воздухе туманном.

1960

-----------------

Описание утра

А. Рутштейну

Как вагоны раскачиваются,

направо и налево,

как

кинолента рассвета

раскручивается неторопливо,

как пригородные трамваи

возникают из-за деревьев