Ольга Берггольц - Сборник стихотворений Страница 5

1942 

[Источник]

Февральский дневник

1 Был день как день. Ко мне пришла подруга,не плача, рассказала, что вчераединственного схоронила друга,и мы молчали с нею до утра.

Какие ж я могла найти слова?Я тоже – ленинградская вдова.

Мы съели хлеб, что был отложен на день,в один платок закутались вдвоем,и тихо-тихо стало в Ленинграде,Один, стуча, трудился метроном.

И стыли ноги, и томилась свечка…Вокруг ее слепого огонькаобразовалось лунное колечко,похожее на радугу слегка.

Когда немного посветлело небо,мы вместе вышли за водой и хлебоми услыхали дальней канонадырыдающий, тяжелый, мерный гул:то армия рвала кольцо блокады,вела огонь по нашему врагу.

2 А город был в дремучий убран иней.Уездные сугробы, тишина.Не отыскать в снегах трамвайных линий,одних полозьев жалоба слышна.

Скрипят, скрипят по Невскому полозья:на детских сапках, узеньких, смешных,в кастрюльках воду голубую возят,дрова и скарб, умерших и больных.

Так с декабря кочуют горожане,  –за много верст, в густой туманной мгле,в глуши слепых обледеневших зданийотыскивая угол потеплей.

Вот женщина ведет куда-то мужа:седая полумаска на лице,в руках бидончик – это суп на ужин…  –Свистят снаряды, свирепеет стужа.Товарищи, мы в огненном кольце!

А девушка с лицом заиндевелым,упрямо стиснув почерневший рот,завернутое в одеяло телона Охтенское кладбище везет.

Везет, качаясь, – к вечеру добраться б…Глаза бесстрастно смотрят в темноту.Скинь шапку, гражданин.              Провозят ленинградца.                           погибшего на боевом посту.

Скрипят полозья в городе, скрипят…Как многих нам уже не досчитаться!Но мы не плачем: правду говорят,что слезы вымерзли у ленинградцев.

Нет, мы не плачем. Слез для сердца мало.Нам ненависть заплакать не дает.Нам ненависть залогом жизни стала:объединяет, греет и ведет.

О том, чтоб не прощала, не щадила,чтоб мстила, мстила, мстила, как могу,ко мне взывает братская могилана охтенском, на правом берегу.

3 Как мы в ту ночь молчали, как молчали…Но я должна, мне надо говоритьс тобой, сестра по гневу и печали:прозрачны мысли, и душа горит.

Уже страданьям нашим не найтини меры, ни названья, ни сравненья.Но мы в конце тернистого путии знаем – близок день освобожденья.

Наверно, будет грозный этот деньдавно забытой радостью отмечен:наверное, огонь дадут везде,во все дома дадут, на целый вечер.

Двойною жизнью мы сейчас живем:в грязи, во мраке, в голоде, в печали,мы дышим завтрашним –свободным, щедрым днем.Мы этот день уже завоевали.

4 Враги ломились в город наш свободный,крошились камни городских ворот.Но вышел на проспект Международныйвооруженный трудовой народ.Он шел с бессмертным              возгласом                           в груди: – Умрем, но Красный Питер                           не сдадим!

Красногвардейцы, вспомнив о былом,формировали новые отряды,в собирал бутылки каждый доми собственную строил баррикаду.

И вот за это – долгими ночамипытал нас враг железом и огнем. – Ты сдашься, струсишь, – бомбы нам                           кричали,забьешься в землю, упадешь ничком…Дрожа, запросят плена, как пощады,не только люди – камни Ленинграда.

Но мы стояли на высоких крышахс закинутою к небу головой,не покидали хрупких наших вышек,лопату сжав немеющей рукой.

…Наступит день, и, радуясь, спеша,еще печальных не убрав развалин,мы будем так наш город украшать,как люди никогда не украшали.

И вот тогда на самом стройном зданьелицом к восходу солнца самогопоставим мраморное изваяньепростого труженика ПВО.

Пускай стоит, всегда зарей объятый,так, как стоял, держа неравный бой:с закинутою к небу головой,с единственным оружием – лопатой.

5 О древнее орудие земное,лопата, верная сестра земли,какой мы путь немыслимый с тобоюот баррикад до кладбища прошли!

Мне и самой порою не понятьвсего, что выдержали мы с тобою.Пройдя сквозь пытки страха и огня,мы выдержали испытанье боем.

И каждый, защищавший Ленинград,вложивший руку в пламенные раны.не просто горожанин, а солдат,по мужеству подобный ветерану.

6 Я никогда героем не была.Не жаждала ни славы, ни награды.Дыша одним дыханьем с Ленинградом,я не геройствовала, а жила.

И не хвалюсь я тем, что в дни блокадыне изменяла радости земной,что, как роса, сияла эта радость,угрюмо озаренная войной.

И если чем-нибудь могу гордиться,то, как и все друзья мои вокруг,горжусь, что до сих пор могу трудиться,не складывая ослабевших рук.Горжусь, что в эти дни, как никогда,мы знали вдохновение труда.

В грязи, во мраке, в голоде, в печали,где смерть, как тень, тащилась по пятам,такими мы счастливыми бывали,такой свободой бурною дышали,что внуки позавидовали б нам.

О да, мы счастье страшное открыли,  –достойно не воспетое пока,когда последней коркою делились,последнею щепоткой табака,когда вели полночные беседыу бедного и дымного огня,как будем жить, когда придет победа,всю нашу жизнь по-новому ценя.

И ты, мой друг, ты даже в годы мира,как полдень жизни будешь вспоминатьдом на проспекте Красных Командиров,где тлел огонь и дуло от окна.Ты выпрямишься вновь, как нынче, молод.Ликуя, плача, сердце позовети эту тьму, и голос мой, и холод,и баррикаду около ворот.

Да здравствует, да царствует всегдапростая человеческая радость,основа обороны и труда,бессмертие и сила Ленинграда.Да здравствует суровый и спокойный,глядевший смерти в самое лицо,удушливое вынесший кольцо              как Человек,                           как Труженик,                                         как Воин.

Сестра моя, товарищ, друг и брат:ведь это мы, крещенные блокадой.Нас вместе называют – Ленинград;и шар земной гордится Ленинградом.

Двойною жизнью мы сейчас живем:в кольце и стуже, в голоде, в печалимы дышим завтрашним  –счастливым, щедрым днем.Мы этот день уже завоевали.

И ночь ли будет, утро или вечер,но в этот день мы встанем и пойдемвоительнице-армии навстречув освобожденном городе своем.

Мы выйдем без цветов,              в помятых касках,                           в тяжелых ватниках,                                         в промерзших полумасках,как равные – приветствуя войска.И, крылья мечевидные расправив,над нами встанет бронзовая слава,держа венок в обугленных руках.

Январь–февраль 1942 г.

[Источник]

«Я иду по местам боев…»

Я иду по местам боев.Я по улице нашей иду.Здесь оставлено сердце моев том свирепо-великом году

Здесь мы жили тогда с тобой.Был наш дом не домом, а дотом,окна комнаты угловой –амбразурами пулеметам.И всё то, что было вокруг –огнь и лед,и шаткая кровля, –было нашей любовью, друг,нашей гибелью, жизнью, кровью.

В том году, в том бреду, в том чаду,в том, уже первобытном, льду,я тебя, мое сердце, найду,может быть, себе на беду.Но такое, в том льду, в том огне,ты всего мне сейчас нужней.

Чтоб сгорала мгновенно ложь –вдруг осмелится подойти, –чтобы трусость бросало в дрожь,в леденящую – не пройдешь! –если встанет вдруг на пути.Чтобы лести сказать: не лги!Чтоб хуле сказать: не твое!Друг, я слышу твои шагирядом, здесь, на местах боев.Друг мой, сердце мое, оглянись:мы с тобой идем не одни.Да, идет по местам боевпоколенье твое и мое,и еще неизвестное нам –все пройдут по тем же местам,так же помня, что было тут,с той железной молитвой пройдут…

1964