Юлия Мамочева - The Bestелесность Страница 5

Дом

Я дома. Я снова —На родине Цоя,В объятиях знояС утра до утра.

И небо вдыхаю —Без краю,Густое,Что – с запахом крова,Что – с кровью Петра.

О, кровью румянитсяСумрак спесивый,Моею Россией,Зарёю моей.

Я пьяница, пьяница:Алою силойПитаюсь —И каюсьВ июлевый хмель.

Налейте мне совестиВместо печали,Чтоб сны не стращалиУсталую дочь!..

Приехала в гости,Стою на причале.Финалом для повести —Белая ночь.

Молния

Мелькнула дорожка во мраке ночи,Зажглась и погасла тотчас;Она не вернется, как пламя свечи,Навек отгоревшей для нас.

Сквозь бледные капли в ночной пеленеПустила свой призрачный свет.Решила, наверное, дать она мнеБеззвучный и важный совет.

Как будто листва, облетали года:Стремителен времени ход…Я молнию помню: исчезнув тогда,Она меня где-то ждёт.

Вершина

Быть иль не быть нашей дружбе? Как знать, как знать,Коль жалеют ответа скупые дорожные знаки?Раскрошились слова – то, что важно,теперь не сказать —Я грызу их, как зубодробильные козинаки.

Грузно дышу; только сердце – прочнейший мотор.Тишь в голове, точно ночью меня порешили.Но хорошо, но привольно в обществе гор!Может, без друга – но буду на самой вершине!Горше не станет, ведь горше уже – никак!Вирши мои мне послужат походным маршем.Дом далеко: каждый новый виной тому шаг;Цель приближается, небо призывно машет.

Только буря в ушах обращается в тошный шторм;Свирепеют моря изнутри черепной коробки.Вижу горный хребет я конечным земным рубежом —И держу к нему путь. Он, по счастью, совсем короткий.

Ночь утробно гремит, будто шабаш семи ветров.Я цепляюсь, как зверь, за последний барьер до цели…Рвусь я к звёздам лицом обветренным;грудью бросаюсь на пик трудов.Стяг вбиваю копьём в темя горное,с пальцев стирая солёную кровь…И гляжу я вниз. Знаю: там, где остался кров,Друг в холодном поту подскочил на своей постели.

Снег выпал

Кто-то шепчется на снегу —Это мои следы.Снег сегодня выел тоску:Слеп, как дрёма, и сед, как дым.

Снег спросонья выпал, как шанс,На дорогу, ведущую вверх…Он укутал, бело-мышаст,Землю в волчий мех.

Принародно принарядил,Накружившись всласть.Я сегодня долго бродил,Не боясь пропасть.

Оттого-то теперь покрытВеской вязью весь —В землю выплаканный навзрыдСон и сын небес.

В землю выплакан – лёг на ней,От ступней бугроват:Я сегодня блуждал вдоль дней —То вперёд, то назад.

Утомившись, присел на миг,Как на сваленный дуб.Слышишь, шёпотом снег дымит?То века идут.

Авель

Брела по земле я с Авелем,Был песнею полон рот.Но друга схватили Те СамыеИ грудью – на эшафот.

Клинок к кадыку приставилиИ выплюнули от щедротЕму – обо мне: «В бесславииПомри, или пусть поёт!..»

Но тщетно руками потнымиМусолили честь палачи:Невинные ни оробелымиНе воют, ни обречёнными.

Шептал мне Авель: «Не пой ты им…»Очами кричал: «Молчи!»Уста его были белыми,Глаза его были чёрными.

Под взором, под небом – сутулая,Для светлых лелеянный гимнСглотнула я, трудно сглотнула я,Чтоб он не достался другим.

И комом та песня – не песнею —Застряла в горле моём…Казнили Авеля бестии,Сквозь брань хохоча втроём.

Один, что назвался Каином,Мне кинул, травинку жуя:«Достойна рукоплесканияВеликая стойкость твоя».И прыснул глазами карими,

Конец ознакомительного фрагмента.