Федор Тютчев - 100 стихотворений о любви Страница 5

Дом блудницы

Шум пляски слушая ночной,Стоим под ясною луной, –Блудницы перед нами дом.

«Das treue liebe Herz»[1] гремит.Оркестр игрою заглушитПорою грохот и содом.

Гротески странные скользят,Как дивных арабесок ряд, –Вдоль штор бежит за тенью тень.

Мелькают пары плясуновПод звуки скрипки и рогов,Как листьев рой в ненастный день.

И пляшет каждый силуэт,Как автомат или скелет,Кадриль медлительную там.

И гордо сарабанду вдругНачнут, сцепясь руками в круг,И резкий смех их слышен там.

Запеть хотят они порой.Порою фантом заводнойОбнимет нежно плясуна.

Марионетка из дверейБежит, покурит поскорей,Вся как живая, но страшна.

И я возлюбленной сказал:«Пришли покойники на бал,И пыль там вихри завила».

Но звуки скрипки были ейПонятнее моих речей;Любовь в дом похоти вошла.

Тогда фальшивым стал мотив,Стих вальс, танцоров утомив,Исчезла цепь теней ночных.

Как дева робкая, заря,Росой сандалии сребря,Вдоль улиц крадется пустых.

Поклонник

Когда умер Нарцисс, разлившийся ручей его радости превратился из чаши сладких вод в чашу соленых слез, и Ореады пришли, плача, из лесов, чтобы петь над ручьем и тем подать ему отраду.

И, когда они увидели, что ручей превратился из чаши сладких вод в чашу соленых слез, они распустили свои зеленые косы, и восклицали над ручьем, и говорили:

– Мы не дивимся твоей печали о Нарциссе, – так прекрасен был он.

– Разве был Нарцисс прекрасен? – спросил ручей.

– Кто может знать это лучше тебя? – отвечали Ореады. – Он проходил мимо нас, к тебе же стремился, и лежал на твоих берегах, и смотрел на тебя, и в зеркале твоих вод видел зеркало своей красоты.

И ручей отвечал:

– Нарцисс любим был мною за то, что он лежал на моих берегах, и смотрел на меня, и зеркало его очей было всегда зеркалом моей красоты.

Дмитрий Мережковский

(2 [14] августа 1865, Санкт-Петербург – 9 декабря 1941, Париж)

Главной женщиной в жизни Мережковского была Зинаида Гиппиус. В январе 1889 года они обвенчались в Тифлисе. Современники говорили, что их союз не был супружеским в полном смысле слова, а носил чисто духовный характер. Оба отрицали физическую близость и решили, что у них не будет детей.

Проклятие любви

С усильем тяжким и бесплодным,Я цепь любви хочу разбить.О, если б вновь мне быть свободным.О, если б мог я не любить!

Душа полна стыда и страха,Влачится в прахе и крови.Очисти душу мне от праха,Избавь, о, Боже, от любви!

Ужель непобедима жалость?Напрасно Бога я молю:Все безнадежнее усталость,Все бесконечнее люблю.

И нет свободы, нет прощенья,Мы все рабами рождены,Мы все на смерть, и на мученья,И на любовь обречены.

«И хочу, но не в силах любить я людей…»

И хочу, но не в силах любить я людей:Я чужой среди них; сердцу ближе друзей –Звезды, небо, холодная, синяя дальИ лесов, и пустыни немая печаль…Не наскучит мне шуму деревьев внимать,В сумрак ночи могу я смотреть до утраИ о чем-то так сладко, безумно рыдать,Словно ветер мне брат, и волна мне сестра,И сырая земля мне родимая мать…А меж тем не с волной и не с ветром мне жить,И мне страшно всю жизнь не любить никого.Неужели навек мое сердце мертво?Дай мне силы, Господь, моих братьев любить!

Любовь-вражда

Мы любим и любви не ценим,И жаждем оба новизны,Но мы друг другу не изменим,Мгновенной прихотью полны.

Порой, стремясь к свободе прежней,Мы думаем, что цепь порвем,Но каждый раз все безнадежнейМы наше рабство сознаем.

И не хотим конца предвидеть,И не умеем вместе жить, –Ни всей душой возненавидеть,Ни беспредельно полюбить.

О, эти вечные упреки!О, эта хитрая вражда!Тоскуя – оба одиноки,Враждуя – близки навсегда.В борьбе с тобой изнемогаяИ все ж мучительно любя,Я только чувствую, родная,Что жизни нет, где нет тебя.

С каким коварством и обманомВсю жизнь друг с другом спор ведем,И каждый хочет быть тираном,Никто не хочет быть рабом.

Меж тем, забыться не давая,Она растет всегда, везде,Как смерть, могучая, слепаяЛюбовь, подобная вражде.

Когда другой сойдет в могилу,Тогда поймет один из насЛюбви безжалостную силу –В тот страшный час, последний час!

Константин Бальмонт

(3 [15] июня 1867, сельцо Гумнищи, Шуйский уезд, Владимирская губерния – 23 декабря 1942, Нуази-ле-Гран)

Константин Бальмонт был весьма влюбчивым молодым человеком. Первой его избранницей стала Лариса Михайловна Гарелина, неврастеничная особа, по свидетельствам некоторых исследователей. Родители брак не поддержали и оставили сына без всякой финансовой поддержки. Это привело его к попытке самоубийства, которая стала точкой в этих отношениях.

«О женщина, дитя, привыкшее играть…»

О женщина, дитя, привыкшее игратьИ взором нежных глаз, и лаской поцелуя,Я должен бы тебя всем сердцем презирать,А я люблю, волнуясь и тоскуя!

Люблю и рвусь к тебе, прощаю и люблю,Живу одной тобой в моих терзаньях страстных,Для прихоти твоей я душу погублю.

Все, все возьми себе – за взгляд очей прекрасных,За слово лживое, что истины нежней,За сладкую тоску восторженных мучений!Ты, море странных снов, и звуков, и огней!Ты, друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!

«Я буду ждать тебя мучительно…»

Я буду ждать тебя мучительно,Я буду ждать тебя года,Ты манишь сладко-исключительно,Ты обещаешь навсегда.

Ты вся – безмолвие несчастия,Случайный свет во мгле земной,Неизъясненность сладострастия,Еще не познанного мной.

Своей усмешкой вечно-кроткою,Лицом, всегда склоненным ниц,Своей неровною походкоюКрылатых, но не ходких птиц,

Ты будишь чувства тайно-спящие,И знаю, не затмит слезаТвои куда-то прочь глядящие,Твои неверные глаза.

Не знаю, хочешь ли ты радости,Уста к устам, прильнуть ко мне,Но я не знаю высшей сладости,Как быть с тобой наедине.

Не знаю, смерть ли ты нежданнаяИль нерожденная звезда,Но буду ждать тебя, желанная,Я буду ждать тебя всегда.

«Нет дня, чтоб я не думал о тебе…»

Нет дня, чтоб я не думал о тебе,Нет часа, чтоб тебя я не желал.Проклятие невидящей судьбе,Мудрец сказал, что мир постыдно мал.

Постыдно мал и тесен для мечты,И все же ты далеко от меня.О, боль моя! Желанна мне лишь ты,Я жажду новой боли и огня!

Люблю тебя капризною мечтой,Люблю тебя всей силою души,Люблю тебя всей кровью молодой,Люблю тебя, люблю тебя, спеши!

Я люблю тебя

Я люблю тебя больше, чем Море, и Небо, и Пение,Я люблю тебя дольше, чем дней мне дано на земле.Ты одна мне горишь, как звезда в тишине отдаления,Ты корабль, что не тонет ни в снах, ни в волнах, ни во мгле.

Я тебя полюбил неожиданно, сразу, нечаянно,Я тебя увидал – как слепой вдруг расширит глазаИ, прозрев, поразится, что в мире изваянность спаяна,Что избыточно вниз, в изумруд, излилась бирюза.

Помню. Книгу раскрыв, ты чуть-чуть шелестела страницами.Я спросил: «Хорошо, что в душе преломляется лед?»Ты блеснула ко мне, вмиг узревшими дали, зеницами.И люблю – и любовь – о любви – для любимой – поет.

Омар Хайям

(18 мая 1048, Нишапур – 4 декабря 1131, там же)

Омар Хайям известен всему миру как выдающийся ученый. Долгое время никто не обращал внимания на его литературную деятельность, пока по счастливой случайности тетрадь с его стихами не попала в руки английского поэта Эдварда Фицджеральда, который перевел многие сначала на латынь, а потом на английский. Эти стихотворения называются рубаи – четверостишья.

Если же говорить о личной жизни этого человека, то ее попросту не было. Омар Хайям ни разу не женился и не имел детей. Всю свою жизнь этот удивительный человек посвятил науке.

Рубаи

Переводы К. Бальмонта

«Поток времен свиреп, везде угроза…»